Читать книгу "Новая Зона. Крадущийся во тьме - Светлана Кузнецова"

– Я не об этом, – прошептал Никита, тотчас встретив внимательный, направленный в переносицу взгляд.

– А я знаю, – сказал Дим, – но позволь уж договорить. Теперь узор выглядит более завершенным, но все равно не до конца. И сдается мне, в наших силах сделать так, чтобы предотвратить рождение новых аномалий, нужно лишь понять как. Возможно, мы даже сумеем найти способ не только сдерживать, но и угнетать московскую Зону.

– Что там за узор? Три шестерки?

Дим поморщился.

– Нет, конечно же, и я всерьез советовал бы тебе отказаться от иудейской философской системы, из которой произошли христианские и исламские учения и, как следствие, сатанинские религиозные культы. Тот же буддизм забавней и не так уперт в догматику, я уж не говорю об индуизме и исконном язычестве. В догмах нет места творчеству, как и в любой строгой системе.

– Московская Зона произошла из-за трафика артефактов и складов на ее территории, – произнес Никита. – Каждый артефакт создает вокруг себя небольшое поле – маленькую аномалию. Когда их стало слишком много, возникла аномалия большая, вот и все! – Он сам не понимал, почему вдруг начал кричать. – Мы просто миновали точку невозвращения!

– Официальная версия, – довольно проговорил Дим. – А отчего не гробнулся Санкт-Петербург или Новосибирск, не говоря уже о Владивостоке? Трафик проходит через эти города, незаконного оборота артефактов никак не меньше, складов – тем более, а органы работают в разы хуже. Однако ни одного случая мутации животных в этих городах не зафиксировано – даже среди бездомных псин и крыс.

Никита прикусил губу.

– Правда, надо отметить, – Дим поскреб подбородок, – зверье подозрительно умнеет в последнее время. Собственными глазами видел, как ворон на асфальте мелом рисовал солнышко, причем очень так похоже на детский рисунок выходило.

– Ворон?..

– Замечательная птица во всех отношениях, обладает интеллектом минимум на уровне приматов и даже таким же коэффициентом соотношения мозга к телу, как у людей. Всеядна и является долгожителем. А еще немаловажно то, что близость Зоны приводит сплошь к положительным мутациям.

– Вы что же, эксперименты на них проводили?

Дим прищурился:

– Если я признаюсь, выгонишь?

Никита подумал и отрицательно покачал головой.

– Вот и правильно, – одобрил Дим. – Мы и на людях проводили, как бы тебя это ни шокировало. И на дельфинах – тоже.

– Дельфинов-то за что?

– Интеллектуальное млекопитающее. Не столь и малочисленное число ученых ратует за признание их нечеловеческими разумными. Размер мозга в соотношении с размером тела гораздо больше, чем у шимпанзе, а поведение указывает на высокую степень умственного развития. Мозг взрослого дельфина весит около тысяча семьсот граммов, у человека на триста граммов меньше. У дельфина в два раза больше извилин в коре головного мозга, чем у человека, и «словарный запас» до четырнадцати тысяч звуковых сигналов. Прибавь к этому самосознание, «социальное сознание» и эмоциональное сочувствие. А вот артефактов они не переносят – никаких, даже тех, которые наша наука считает безвредными или полезными. Почему?

Никита прищурился и задумался. О дельфинах он знал не так уж и много.

– Предположим, аномалия – некий сдерживающий механизм, набор определенных вводных, – сказал он. – Тем, кто до них не дотягивает, дает толчок к развитию, кто, наоборот, более развит – убивает.

Дим усмехнулся:

– Экзамен на скромность сдан. Ты признал, что «дышащая воздухом рыба» умнее тебя.

– Во всяком случае, дельфины приятнее шимпанзе, – заметил Никита.

– Возможно, кто-то с тобой и согласится… – протянул Дим, – но в общем и целом не сходится. Думай еще. Твои коллеги вряд ли были гениями, а ты – кретином. По крайней мере, будь так, профессор… Штирнер общался бы не с тобой, а с ними. Еще предположения?

– В таком случае среда обитания? Действие аномалии разнится в воздухе и воде?

– Тоже нет. Наш водолаз, подвергшийся воздействию «мультика», ощущал и реагировал абсолютно идентично что в бассейне, что в лаборатории. Еще идеи?

– И никакой панической атаки не существовало? – резко переменил тему Никита.

– Нет, ты сам устроил себе помутнение рассудка с последствиями, – с готовностью ответил Дим. – Возможно, тебе понадобилась перезагрузка. Еще более вероятно наполнение информацией – все равно какой, лишь бы в нужном объеме. – Он посмотрел на книги. – Сколько ты читал в день? Два-три тома?

– Один… не помню. Я не все время читал, еще и чинил.

– Потрясающе, – сказал Дим. – Положительная мутация в действии. Скорее всего, не наткнись ты на эти книжные залежи, получил бы инсульт с летальным исходом, а так… поздравляю, ты гений.

– Никому не нужный гений, – заметил Никита. – Изучи я с десяток языков программирования, мог бы реально приносить пользу, займись экономикой – обогатился бы, но быть в наше время литературоведом… – Он развел руками. – Более чем смешно.

– Я уже говорил, – напомнил Дим, – там, где существует система догм и дисциплина, стремящаяся к жесткой, а также контроль над знаниями и информацией с элементами экзамена, творческие процессы прекращаются. Всегда. Литературный институт в Москве пачками выпускал так называемых «специалистов», а читали тех, кому даже в голову не приходило получать специальное образование. Творчеству невозможно научить, только ремеслу, но ремесло, оторванное от чистого творчества, совершенно бесполезно. Я обрисовал тебе проблему, и ты мгновенно выдал пару совершенно ни на чем, кроме фантазии, не основанных идей. Доктора наук сидели месяцами, прежде чем дойти до теории о средах.

Никита допил порядком остывший чай и отставил чашку.

– Допустим, я не соглашусь?

Дим пожал плечами.

– Уйду и больше не побеспокою, может быть, загляну через годик, но не факт. Уверен, ты найдешь свое место в жизни и без нашей чертовщины.

Никита забрал чашки и пошел на кухню – думать. Одному оставаться не хотелось. Вопреки словам Дима уверенности в собственных силах он не испытывал. Относительно «устроиться» – тоже. Больше всего его беспокоило: не вернется ли странная болезнь. Конечно, Дим вряд ли поможет, если снова прижмет, но хотя бы знает, как поступить, подкинет ему книги по необходимой тематике, в конце концов.

Он вышел из кухни приблизительно через четверть часа, перемыв чашки не по одному разу и наконец-то отчистив засаленную сковородку, до которой вот уже неделю не доходили руки. Дима за столом не оказалось. Но если бы он вышел, то скрип петель Никита неминуемо услышал и хлопок – тоже. Или он слишком ушел в свои мысли?..

Никита метнулся к двери, и уже на половине дороги до калитки услышал насмешливое:

– Собрался-то куда?

Глава 3

Машина стояла на дороге, перегораживая путь не только другим возможным здесь участникам движения, но и прохожим. Старушки, совершавшие в это позднее утро вояж в ближайший сельмаг (маркетом вопреки наименованию одноэтажный магазинчик с узкими проходами меж стеллажей, в которых двое покупателей не всегда могли разминуться, называть не получалось при всем желании), вынужденно сходили на обочину и шли по траве. Трава эта из-за дождя, лившего всю ночь, была мокрой, грязной, а вдобавок – скользкой. Старушки, конечно, справлялись, иной раз демонстрируя искусство владения телом, которому любой канатоходец позавидовал бы, но и в долгу не оставались. Из двенадцати селянок, виденных Никитой, не отметила не умеющую ездить «собаку» только одна.