Читать книгу "Ветры земные. Книга 1. Сын заката - Оксана Демченко"

Мысленно вынеся решение, Ноттэ сосредоточился, прикрыл глаза и опустил ладонь на рану. Ощущение сигнального флага, по живому приметанного к мясу и костям, сперва усилилось, а затем резко схлынуло.

– Перевязать, отнести в каюту и сидеть подле, глаз не спуская. Не поить, – громко приказал нэрриха.

Встал, стряхнул с руки кровь. Почему-то на возвышенные страдания всегда нет времени. Жизнь норовит подсунуть то беду, а то и похуже – ненавистную роль клинка воздаяния, обреченного вершить скорый суд. Борт «Ласточки» придвигается с каждым мигом, хотя, едва оба нэрриха покинули палубу, шхуна попыталась резко отвернуть в сторону. Команда слабаков отчаянно поспешно ставила паруса, то и дело поглядывая на люгер и сполна осознавая бесполезность попытки бегства.

– Ближе к борту, – велел Ноттэ. – Я устал, я не летучая рыба, да и «Гарда» – не балаган, дающий представления перед всякой швалью. Просигналить сброс парусов, дрейф и сходни.

– Есть, – отозвался помощник.

– Имя у тебя имеется? – впрок поинтересовался Ноттэ, протирая клинки и убирая в ножны.

– Бэто, – без заминки отозвался помощник капитана. Хотя многие сплетни утверждают, что доверивший нэрриха имя рискует навлечь порчу на род.

– Оставь подмену на люгере, Бэто. Пойдешь со мной.

Моряки «Ласточки» бросили с борта на борт и крепили широкие доски, заменяющие сходни. Суетились отчаянно, ощущая себя висельниками на помосте. Смотрели на нэрриха, как на палача. С исполняющим приговор не спорят, умолять его о пощаде не пытаются, – он не судья, лишь последний провожатый на пути в бездну… Ноттэ оглядел сброд, поманил капитана «Ласточки». Рослый детина побрел к борту, на ходу сорвал с головы повязку, принялся теребить платок на шее. Наверняка ткань с узлом казалась удавкой…

– Скольких пассажиров принял в порту? Где спутники покойного и его имущество?

– Вот… Нет на нас вины, смилостивься. Страх велик, чернокнижник он был и еретик, страх велик, – запричитал капитан шхуны, неловко дергая рукой и тем давая знак нести вещи.

Из трюма выволокли вместительный – сам Ноттэ мог бы в нем спрятаться – сундук, черный в медной оковке. Затем бросили мягкий мешок и бережно поставили на палубу коричневый ларчик, звякнувший денежно, многообещающе.

– Вскрывали?

– Как можно, – позеленел капитан.

Тишина повисла, не прерываемая ни единым вздохом. Нэрриха погладил рукоять при поясе слева и глянул поверх голов вдаль, на море. Сколько можно давать людям очередной последний случай одуматься? И зачем, если они не люди, а просто грязь?

Старый гранд Башни, давно покойный, встреченный еще в годы пребывания в круге первом и навсегда памятный, как и иные достойные памяти, – тот советовал искать ответы не в грязи внешнего, но во тьме своей души. И был прав. Если людишки одумаются, не придется пятнать море их кровью и задаваться вопросами о правомерности суда и точности определения вины.

Поведение нэрриха оценили верно. Капитан первым торопливо отвязал кошель, охая и жалобно втягивая носом, вытряхнул золото. Не посмел проводить монеты даже косым коротким взглядом, не отделил свое от уворованного. Эскудо покатились, взблескивая на солнце, отстукивая по доскам танцевальную дробь.

– Все, что взяли чужого, сложите в мешок, – поморщился Ноттэ. – Что я, по-вашему, буду ползать и собирать?

Капитан отчетливо всхлипнул, осознав оплошность. Нэрриха глянул на рослого слабака в упор, совсем как при первой встрече. Обнаружил в глазах «дно» – этому тоже учил тот старый гранд. «Когда у них уже нет сил лгать, это заметно, мальчик. Оно особенное: их твердое, скальное отчаяние, без прищуров и подвохов, – бормотал старик, прикашливая и гладя любимого кота. Всегда – беспородного, найденного на очередной помойке и взятого в дом за ловкость в допросе мышей… – „Дно“ обнажают не боль и не угроза. Тут иное, мальчик. До дна помогает донырнуть сила, какая есть внутри тебя. Умей показать силу без новомодных глупостей. Разве коты используют сложные пытки? Они играют, малыш. Они умеют поставить себя. А еще они твердо знают, что все прочие в игре – лишь мыши».

Мешок принесли, золото торопливо сгребли, но нэрриха стоял в прежней позе и ждал. Обычно берут не только деньги, но и мелочи, безделушки. То, что не кажется ценным, всего лишь – приглянувшимся. Такое не возвращают без умысла, просто по забывчивости. Вот: один из моряков освежил память, убежал и вернулся, сжимая в ладони нечто, сунул вещицу в мешок. Второй последовал его примеру. Третий… Опять стало тихо на палубе. Окончательно тихо. Видимо, теперь отдано действительно все.

– Я задал вопрос о пассажирах, их числе и нынешнем месте пребывания, – напомнил Ноттэ.

– Так – этот вон, – едва шевеля губами, выговорил допрашиваемый. Покосился на низкую палубу люгера, теперь надежно закрепленного борт в борт со шхуной. Там, в выделенной по воле Ноттэ лодке, лежал труп чернобородого нэрриха. – Одну выродиху злодей и приволок с собой, на беду. Кричал на неё криком, называл гнилотой и дрянью. Вроде даже стегал плетью… мы в каюту не совалися, но расслышали малость. После, значит, он сам велел бросить за борт. Признал, что беда от ней, от девки. Ну, мы и… Как велел, ночью, заради усмирения шторма, значит…

– Точное место, время, описание женщины, – велел нэрриха. – В лодку посадили?

– Склянки, навроде, били час пополуночи, – прошептал капитан, глядя вниз и сутулясь. – Токмо часы-то, они ж у нас отмеряются днем по солнцу. Ночью по разумению. Место помечено на нашей карте, значит. Выродиху вблизи я не видывал. Навроде мелкая, вовсе соплюха. Еретик приказал выкатить бочку. Пустую, из-под пресной воды, вот ведь… И, значит… А мы что? Мы сполнили…

Ноттэ прикрыл глаза, ощущая окончательную неготовность общаться с командой шхуны и считать людей на её палубе – людьми. Положил руку на плечо Бэто, в нем разыскивая поддержку, в нем и ещё в Вико, обучавшем помощника.

– Есть хоть малая надежда по их кривой метке найти нынешнее место бочки? Женщина плясала, ветер переменился, после того её и устранили, ненужную. Как раз ветер дотянулся до люгера, так думаю.

– На смене ветра приключилось, – задумался помощник капитана «Гарды», и голос его впервые за долгое время обрел неспешность, присущую человеку, знающему дело. – Я по времени прикину, у нас-то часы имеются, склянки не наугад, время смены ветра капитан сам внес, сразу же… Найти не обещаю, но куда плыть в поиск, разберу.

Карту принесли. Нэрриха сунул её Бэто и толкнул того назад, на палубу «Гарды» – иди, считай и думай. Жестом предложил перенести вещи чернобородого на низкую палубу люгера. Оглядел моряков шхуны. Дождался, пока закончат погрузку. Подошел к лодке и смял днище ударом ребра ладони. Повторил со второй лодкой шхуны. Оглядел команду, наблюдающую за новым хозяином жизни и смерти обреченно, безропотно.

– Отдавая девочку морю, вы сочли, что бочки хорошо плавают, – вслух прикинул Ноттэ. Усмехнулся. – Остается надеяться, так оно и есть…