Читать книгу "Уроки без правил - Анна Устинова"

— Так это школьный подвал и был, — пытался я втолковать ей элементарные вещи.

Но бабушка не врубалась.

— Я тебя спрашиваю, что ты делал первого сентября в подвале?

— В школу шел, — объяснил я.

— А почему, Климентий, в школу надо идти через подвал, а не через обычную дверь? — осведомилась бабушка.

— Потому что через обычную не пускали, — продолжал втолковывать я. — Там охрана все заблокировала. Видите ли, мэр на открытие должен приехать, поэтому нам внутрь нельзя.

— А вам, конечно, приспичило, — наконец что-то просекла бабушка. — И подвал, естественно, был открыт. Вот вы туда и направились.

— Ну, — кивнул я. — Только больше мне некогда разговаривать. Нам дали всего час на мытье и переодевание.

— Так, так, — осуждающе покачала головой бабушка. — Хорошо же у тебя, Климентий, новый учебный год начинается.

Я приготовился слушать длинную нотацию. Но тут мне на выручку пришли близнецы. Конечно, я понимаю: в действительности обо мне они думали меньше всего. Просто без бабушкиного контроля конфликт у них перешел в следующую фазу. Сцепившись, они рухнули на пол и истошно орущим клубком выкатились из кухни в коридор прямо под ноги бабушке. Та, естественно, отвлеклась. Я юркнул в ванную и заперся.

Этот проклятый цемент, видимо, был какого-то эксклюзивно высокого качества. Теперь я совершенно уверен: наша новая школа не скоро развалится. Думаю даже, она простоит века. Утверждаю, руководствуясь личным опытом. Потому что отмылся я с большим трудом.

Бабушка тем временем успела разнять близнецов, развела их по разным комнатам и чем-то загрузила. Во всяком случае, когда я вышел из ванной, Мишку и Гришку почти не было слышно.

Быстренько одевшись, я сообразил, что с такой сумкой идти нельзя. Утром она была совсем новой, однако теперь казалось, что ее нашли во времена раскопок в древнем Новгороде. Я заметался по квартире. Ничего подходящего. Тогда я обследовал стенной шкаф. И, конечно же, за моей спиной тут же возникла бабушка.

— Что ты ищешь?

— Какую-нибудь сумку, — объяснил я. — С моей сегодня больше идти нельзя. А нам учебники наверняка выдадут.

— Возьми отцовскую. — Бабушка вытащила огромную сумищу ядовито-зеленого цвета, слегка заляпанную краской. Мой предок ездил с ней на этюды. — Сюда уж у тебя точно все учебники влезут. — Тонкие бабушкины губы скривились в ироничной усмешке.

Учебники-то влезут. И, вероятно, даже за два следующих класса тоже. Однако тащиться с подобной страшной торбой в школу мне совершенно не улыбалось. Бабка мигом проинтуичила мое состояние.

— Ничего, — сказала она. — В следующий раз не будешь без надобности лазить по подвалам.

Вздохнув, я нехотя принял из ее рук зеленое чудище и отправился к себе в комнату, чтобы переложить туда тетради, ручки и прочее.

В это время из коридора послышались истошный вопль, звон и крик бабушки:

— Замри!

Кажется, затишье кончилось, близнецы открыли новый этап боевых действий, и бабушка снова была при деле. Упускать такую блестящую возможность я, естественно, не собирался. Запихнув зеленое чудище обратно в шкаф, я дунул в родительскую спальню. Там лежала новая кожаная сумка отца, на которой была выдавлена надпись «Босс». Так сказать, скромненько и со вкусом. Цвет черный. Неброский. Да и размер подходящий. Как раз все учебники влезут. А предку она сегодня все равно не понадобится. Он вчера говорил, что до вечера проторчит у себя в мастерской. Будет чей-то портрет дописывать.

Схватив сумку, я, чутко прислушиваясь к продолжавшимся военным действиям (кажется, Мишка с Гришкой опять что-то грохнули в бабушкиной комнате), в третий раз упаковал школьные принадлежности и, повесив отцовского «Босса» на плечо, крикнул:

— Пока! Я ушел!

Бабушка мне даже не ответила. Видимо, Мишка и Гришка поглотили всю ее немалую энергию. По-моему, они с лихвой заменяют ей Вагановское училище.

По дороге в школу я нагнал Агату.

— Ну как? С косой справилась?

— И не думала, — покачала головой она. — Мне бы потом до вечера сушиться пришлось.

— Зря, — сказал я. — Учти, это какой-то жуткий цемент.

— Ничего не поделаешь, — отозвалась Агата. — У меня не было другого выхода. А насчет цемента ты прав. Он и впрямь жуткий. И Зойка тоже едва отмылась.

— Откуда ты знаешь? — удивился я.

— Она звонила, — пояснила Агата и с тревогой осведомилась: — Клим, как ты думаешь, что нам теперь за это будет?

— За что? — не понял я.

— Ну, мы же новому завучу по башке ведром…

Она произнесла это таким тоном, будто, если бы мы огрели ведром с цементом старого завуча, все было бы вполне нормально.

— Но мы ведь не знали, что это завуч, — возразил я. — Он только потом нам представился.

— Ты думаешь, это на что-нибудь повлияет? — по-прежнему тревожилась Агата.

Я ничего в данном случае не думал. О чем и сказал ей.

— Первое сентября у нас вышло неудачное, — посмотрела на меня своими огромными черными глазами Агата.

Кстати, я раньше думал, что свое имя она получила именно за цвет глаз. Однако в седьмом классе, то есть год назад, она объяснила мне, что, когда родилась и ей придумывали имя, глаза у нее были не агатовые, а скорей голубые, как практически у всех новорожденных. А имя свое она получила в честь Агаты Кристи, детективами которой зачитывалась ее мама, как по-русски, так и по-английски. И вот сейчас Агата смотрела на меня своими огромными черными глазами и продолжала:

— На торжественную часть так и не попали, мэра живьем не увидели…

— Зато завуч о нас теперь долго будет помнить, — бодрым голосом произнес я.

— То-то и оно, — не разделяла моего воодушевления Агата. — Завуч теперь нам этого никогда не забудет, не простит.

— Слушай, не гони волну раньше времени, — откликнулся я. — Почем ты знаешь, может, наш Николай Иванович добрый и справедливый. Ну, позлился немного. Кому такое приятно. А теперь вымылся, переоделся, подумал и понял, что мы не нарочно.

— Все может быть, Климентий, — вздохнула Агата. — Но что-то я сомневаюсь.

— Да чего раньше времени сомневаться, — мне хотелось ее успокоить. — Вот когда нам устроят разборку, тогда и будешь сомневаться. А то ты, как умная Эльза: охаешь, прежде чем что-то конкретное произошло. А нервные клетки беречь надо. Они, говорят, не восстанавливаются.

Мы поравнялись со школой. Во дворе теперь было пусто. Ни ребят, ни охранников, даже трибуну и ту унесли. Агата оказалась совершенно права. Встреча с мэром и другим городским начальством протекла мимо нас.

Мы наконец на законных основаниях вошли в школьное здание. Взорам нашим открылся широкий великолепный вестибюль. Однако попасть в него мы не могли. Дорогу нам преграждала широкая цепь турникетов. Прямо как в метро. Для полноты ощущений не хватало лишь эскалаторов.