Читать книгу "Первый ученик - Аня Сокол"

– Тем просил передать, что порог компенсации, которую его отец выплачивает без вопросов, – шесть тысяч. – Парень едва заметно дернулся, а девушка невозмутимо продолжала: – Не скрипи зубами, принципиальность проявишь в другом деле, а деньги потребуешь уже сегодня, если не хочешь, чтобы о вашей неожиданной и нежной дружбе шептались на каждом углу. Когда закончим играть в сыщиков, сводишь нас в ресторан.

Макс хотел было поинтересоваться, что это за ресторан, в котором можно прогулять шесть тысяч зараз, но вовремя опомнился, потому что другие ее слова вызывали куда более серьезные вопросы.

– Вас?

– Нас, нас, – ответила девушка. – Он все мне рассказал. Или ты думаешь, я призраков каждый день на волю отпускаю?

– Так ты специально?

– Конечно. Тему закрыли на сутки.

– Черт.

– Он знал, на что идет. – Она покачала головой. – Больно уж ты совестливый для твоей репутации.

– Да пошла ты!

– Вот, уже лучше. Сегодня мы с тобой заступаем на ночную вахту в хранилище. – Она отпустила его и пошла дальше по коридору, теперь уже ему пришлось догонять девчонку и хватать за руку.

– Поясни, – потребовал он.

– Пришлось попросить кое-кого об услуге и изменить график. Надо выяснить: куб какого именно из блуждающих исчез и как технически была осуществлена кража.

– Но почему МЫ? – он выделил голосом последнее слово.

– А кто? – Она выдернула локоть.

Баек о спецхранилище в Инатарских горах он наслушался до отрыжки еще в детстве. Стоило бате с соседом Костычем принять на грудь грамм – дцать, как Макса тут же окидывали многозначительным взглядом, и начинался вечер сперва страшных, а потом и очень страшных историй.

В горах добывали камни. Кристаллы (по структуре своей), способные ограждать разумы людей. Минералы были здесь всегда: и в периоды мертвых веков[7], и в десятилетия стремительного развития прогресса, и урбанизации. Кад-арты были хранителями живых и защитниками от мертвых. Лет пятнадцать назад они обзавелись электронной начинкой. Грош плохо помнил детали денежной и идентификационной реформ. Одно несомненно – камни с электронной начинкой или без нее создавали вокруг носителя нулевое поле, пусть и не очень сильное, и оно в разы ослабляло психические атаки призраков.

А если этих камней много? Если первичные месторождения тянутся через весь хребет? Чем станет такое место для блуждающего? Могилой? Или тюрьмой? Горы успели побывать и тем, и другим. Века два назад здесь хоронили всех без исключения жителей Империи. Но результативность этих мер оказалась в разы меньше ожидаемой. Глубина залегания жил везде разная: где-то они генерировали поле, где-то нет. Плюс постоянная и непрерывная добыча минералов, новые шахты, туннели, мосты. Покойников приходилось часто перетаскивать с места на место. Потом кто-то предложил кремацию, и дело пошло куда как веселее.

Пока один из Императоров (Макс не помнил, какой именно) не понял, что бесконечно так продолжаться не может – горы не резиновые. Тогда-то и были основаны Ворошки. С того момента и по сегодняшний день усопшие находили место последнего приюта на равнине.

Поначалу решение не нашло отклика в народных сердцах. Оставлять призраков без сдерживающей силы гор улыбалось не всем. Но перезахоронения прошли на удивление гладко. Вернувшиеся как атаковали своих обидчиков, так и продолжали заниматься любимым делом. Никаких массовых убийств и террора от мертвых не последовало. Живые стали осмотрительней и, прежде чем дать наглецу соседу в глаз, задумывались: а не допьется ли он завтра до уютной метр на два могилки и не заглянет ли к вчерашнему собутыльнику свеженький покойничек, не вспомнит ли про подбитый глаз? В свете этого заповедь «возлюби ближнего своего» приобрела совсем другой, весомый, нежели другие постулаты, смысл.

Макс миновал полигоны, обозначенные в поздний час тихонько покачивающимися фонарями, половина из которых не горела, и стал взбираться по тропе вверх, к каменному выступу, на площадке которого находилась массивная железная дверь. Ходили упорные слухи, что Старший уже третий год обещает построить подъемник. Над входом в инатарское хранилище, где содержались те, кто как раз и мог устроить массовую бойню, тревожно мигала желтым светом одинокая лампочка.

Призраки ненавидели живых и мстили за пустяковые обиды. Несложно представить, какие драмы разворачивались, когда происходило убийство. Если уж обычное оскорбление раздувалось до вселенской несправедливости, которую надлежит исправить, что уж говорить о лишении жизни. Виновника от мести вернувшегося не спасал и кад-арт. Атака свыше десяти онн, проецирование собственной смерти в мозг убийцы – и тот либо труп, либо растение.

Впрочем, убийца мог обратиться в службу контроля пси-активности, к псионикам, подписать чистосердечное признание, получить защиту специалистов и со спокойной совестью отправиться отбывать положенную судом десятку в те же шахты по добыче камней. Другие варианты всегда заканчивались смертельно.

Но иногда призраки «сходили с ума», начиная выжигать мозги направо и налево. Ученые Академии даже выводили какие-то законы и параллели, путаную суть которых Макс так и не постиг. Кроме одной: останки таких людей сжигались, заваривались в кубы и запирались здесь, в старом могильнике.

Грош поднялся на каменный язык, вытащил свой пластиковый кад-арт и вставил в порт пропускного терминала. Лампочки на панели сменились с красных на зеленые, замок мягко щелкнул. Войдя в хранилище, парень оказался в просторном и абсолютно пустом помещении, так называемой переходной капсуле, в стенах которого столько драгоценных минералов, что где-нибудь там, за восточными пустошами, вполне можно купить себе дворец с гаремом. Вторая дверь открылась ровно через три минуты после того, как закрылась первая.

Грош шагнул в бункер. Настя уже была там, весело болтая с одним из дежурных, которых им предстояло сменить. Стандартный пост: стол, стулья, кушетка с клетчатым одеялом (почему-то в единственном экземпляре), пузатый сейф в углу, стеллаж с книгами, в основном философского и псионического содержания, на средней полке вместо потрепанных томиков – чайник и коллекция кружек разной степени немытости.

В дальней стене вытянутой комнаты была другая дверь, рядом с которой весело помаргивала лампочками еще одна электронная панель. Там начиналось хранилище, место, о котором слухов ходило не меньше, чем о полигонах смерти. Макс вспомнил трепет первого дежурства и его разочаровывающую обыденность.