Читать книгу "Последняя битва - Роберт Энтони Сальваторе"

— Что касается города, я… мне трудно сказать, — сокрушенно признался Херд. Однако выражение беспомощности быстро сбежало с его лица, в темных глазах снова вспыхнули огоньки. — Но готов поклясться, что, пока я жив, ни самозваный король, ни проклятый Де'Уннеро не переступят порог аббатства, разве что их втащат сюда в цепях.

— Не зарекайся, — вздохнула Джилсепони. — Ты просто не представляешь, какая огромная сила выступит против тебя!

— Предлагаешь мне встретить их с распростертыми объятиями?

— Нет. Я умоляю тебя подумать о собственной безопасности, — ответила она. — Бежать в Санта-Мер-Абель, а оттуда в Вангард, если придется. Потому что, если ты останешься…

Ее голос сорвался, и женщина испустила еще один горький вздох.

Эйдриан взмахом руки отпустил присутствующих. Те заторопились прочь, негромко переговариваясь между собой. Оставшись наедине с королем, Де'Уннеро подошел к распахнутой двери, как будто собираясь закрыть ее.

— Отправляйся в Сент-Хонс с аббатом Олином, — сказал ему Эйдриан, нагнувшись над расстеленной на столе картой. — Поможешь ему подготовить официальные документы, провозглашающие перемены в церкви Абеля.

— Какие перемены? — спросил Де'Уннеро и выглянул в коридор, чтобы удостовериться, что аббат уже далеко. — Олин будет отцом-настоятелем?

— На данный момент наш друг Олин исполняет обязанности официального представителя абеликанской церкви в Бехрене, — ответил король. — Пока остальным больше знать не надо. А в самое ближайшее время Олин Жантиль будет провозглашен отцом-настоятелем церкви Абеля в Бехрене.

Монах усмехнулся; такое известие ничуть его не удивило.

— Эта часть нашего плана легче осуществима, чем вторая — сделать Маркало Де'Уннеро отцом-настоятелем абеликанской церкви, — продолжил Эйдриан, и темные глаза Де'Уннеро замерцали. — Большая часть страны, расположенная южнее залива Короны, подчинится моей власти без кровопролития, а вот что касается твоих братьев монахов… Боюсь, кое-кому нелегко будет принять тебя в качестве главы церкви.

— Они мне не братья, и я готов убивать отступников, не задумываясь, — сквозь зубы процедил Де'Уннеро.

— Тогда вперед, за дело, к вершинам власти, — воскликнул юноша. — Призывай всех, кто готов сотрудничать с королем Эйдрианом, помогать укреплению государства и возрождению церкви. Тем же, кто откажется, открыто угрожать не следует, однако…

Монах прервал его, вскинув руку.

— Я понимаю, что нужно делать — особенно теперь, когда выяснилось, что наши с аббатом Олином пути расходятся.

— Чем больше сторонников ты завербуешь, тем легче нам будет покончить с теми, кто выступит против, — заметил Эйдриан.

После того как Де'Уннеро, криво улыбнувшись, покинул зал, молодой король повернулся к столу и снова склонился над большой картой мира. Провел рукой от Урсала до Палмариса, потом от Энтела через Лапу Богомола и дальше, вдоль побережья, до аббатства Санта-Мер-Абель — самой желанной и, он понимал, самой труднодостижимой цели.

— Ты все видела? — спросил он.

На противоположной стене заколыхалась драпировка, из-за которой показалась Садья.

— Скажи, что ты думаешь насчет герцога Монмута из Йорки?

— Он боится тебя, — ответила певица, подходя к Эйдриану. — И не слишком-то жалует. Хотя его чувства меркнут перед тем, что испытывает к тебе герцог Калас.

— Тем не менее страх Каласа настолько силен, что он обречен быть моим союзником, — заметил король. — А что скажешь о Брезерфорде?

Взгляд Садьи надолго замер на его юном, сильном и, бесспорно, красивом лице.

— Видишь ли, прежде чем затевать сражение с принцем Мидалисом, я должен полностью обезопасить себя с юга. И тут решающую роль будет играть не завоевание симпатий простого люда, а отношение ко мне герцогов, владеющих этими провинциями.

— Простой народ любил короля Дануба, и Джилсепони тоже.

— Простому народу наплевать, кто сидит на урсальском троне. — Эйдриан оторвался от карты, в упор посмотрел на певицу и улыбнулся. — Если у них есть что есть, они любят короля, а если голодают, он вызывает у них ненависть. Все очень просто.

— У тебя они будут сыты, — сказала Садья.

Эйдриан снова повернулся к карте, переведя взгляд от затушеванных красным участков к тем, которые ему еще только предстояло подчинить своей власти.

— На пути к победе я буду проявлять как великодушие, так и жестокость, — спокойно, даже сухо сказал он. — В зависимости от обстоятельств.

То, что в подземелье дворца разлагалось тело несчастного Торренса Пемблбери, лишь придавало значимости этому заявлению.

— Долгой жизни королю Эйдриану. — Женщина мягко коснулась его плеча.

Эйдриан не смотрел на Садью, понимая, что его безразличие в такой момент лишь усиливает его все возрастающую власть над ней, лишь разжигает ее желание.

«Как ты собираешься действовать?»

Этот достаточно простой вопрос снова и снова отзывался эхом в смятенном сознании епископа Браумина.

«Как ты собираешься действовать?»

Будучи епископом и одновременно настоятелем аббатства Сент-Прешес, он возглавлял как духовную, так и светскую власть в городе. Его душа отвергала любые перемены в церкви Абеля, к которым приложил бы руку Маркало Де'Уннеро — жестокий убийца, негодяй, отлученный от церкви, за которым зловещим шлейфом тянулись хаос и страдания, когда бы он ни объявился в Палмарисе. В свое время он был одним из предшественников Браумина Херда на посту епископа и запомнился среди прочих злодеяний тем, что подверг одного торговца ужасной публичной казни. Приспешник отца-настоятеля Маркворта, он заключил в тюрьму, среди множества прочих, Элбрайна и Джилсепони, Виссенти и самого Браумина.

Херд понимал, что необходимо разделять светский и религиозный аспекты происходящего. Что касается первого, то сейчас Эйдриан — король Хонсе-Бира, и не важно, насколько законны его притязания, если за спиной этого человека королевская армия и, следовательно, всякое сопротивление ему сопряжено с величайшим риском. Что же касается второго, то сама мысль о союзе аббата Олина с Де'Уннеро, как он считал, должна полностью дискредитировать настоятеля Сент-Бондабриса в глазах церкви Абеля — церкви, целеустремленно продвигающейся к тому состоянию, о котором мечтал Эвелин Десбрис, заклятый враг Де'Уннеро.

Епископ Браумин медленно повернулся к другу, магистру Виссенти. Они были вместе на протяжении долгих десятилетий, на всем пути мучительного постижения истины Эвелина, которую помог им открыть для себя магистр Джоджонах, зверски замученный отцом-настоятелем Марквортом.

— Аббатство Сент-Прешес не распахнет перед ними двери, — заявил епископ. — Никогда. Пусть Де'Уннеро с новыми приспешниками взломают эти двери, если сумеют. Пусть меня, как Джоджонаха, сожгут на костре — если сумеют, конечно, — но я не откажусь от своих принципов в угоду этому мерзавцу. Я знаю его отношение к миру и ни в коей мере его не разделяю.