Читать книгу "Длинная тень греха - Галина Владимировна Романова"

Резон в ее словах имелся, и немалый. Это даже такой равнодушный к чужим проблемам человек, как он, понимал.

Липы являлись великолепным украшением их двора, да и с точки зрения экологии. К тому же вид из окна ему нравился. Два длинных ряда высоких деревьев с весны по глубокую осень прочно укрывали от его хрупкого художественного взгляда всю грубую чудовищность ангарных построек, принадлежащих то ли какому-то дорстрою, то ли какому-то институту, то ли еще неизвестно кому.

Даже когда этот микрорайон застраивался, липы удалось уберечь. Их обнесли прочным забором и охраняли едва ли не отдельно.

А теперь что же? Помешали кому-то? Или… Или просто кто-то кому-то щедро заплатил за то, чтобы построить здесь гаражи?

Гаражей Садиков под окнами не хотел. С утра до ночи начнут с лязганьем хлопать металлические ворота, въезжать и выезжать машины, по ночам будут лаять собаки сторожей. Так это еще полбеды, а сама беда заключалась в строительстве, которое может затянуться на годы. А это, как девица справедливо заметила: грязь, мусор всякий строительный, дискомфорт, одним словом.

Нужное, наверное, дело все эти общественники затеяли с подписями возмущения, согласен он, согласен. Но…

Ну, не мог он впустить в свой дом такую неудачницу!

Не мог, хоть убейте его, своими руками сломать то, что десять лет добросовестно строил.

Не мог он позволить переступить ей порог своего дома, это было своего рода табу! Ему и Галка потом этого не простит, он же тем самым наплюет и на ее удачу тоже. Пускай кто-то сочтет их помешанными, кто-то просто чудаками и посмеется даже, но это их личное. Они в это верили, и это их никогда не подводило. А тут эта дрянь в красной вязаной шапочке с горящими глазами и напористостью быка.

— Убирайся, ничего я подписывать не стану! — заорал Садиков ей прямо в ухо, дрянь просунула уже и голову по самые плечи. — Убирайся!

— Черта с два!!! — громко пыхтела девица, продолжая рваться в его дом. — Черта с два я уйду! Мне еще три десятка подписей нужно собрать, ваша в их числе! Иначе… Иначе у меня ничего не получится!!!

Голые ступни у Садикова скользили по гладким мраморным плитам, ладони запотели и тоже принялись ерзать по безупречной поверхности хромированной двери, не в силах ее больше удерживать. Еще немного… Еще чуть-чуть, и он точно уступит… И тогда, все! Всю его удачу сожрет это кареглазое чудовище, ворвавшись в его дом. И он снова станет Симкой-фотографом, потеющим от отвращения и страха над покойниками. И снова будет хмурыми утрами созерцать профиль жирной Нинки. Она теперь, наверное, еще жирнее стала. И дети у нее наверняка такие же мордастые и некрасивые, как и она.

Господи, помоги! Помоги избавиться от наваждения!!!

Девица все же ворвалась. Одним рывком отшвырнула его от двери, влетела в холл и тут же заперла за собой дверь, толкнув ее ногой. Дрянь! Такой материал дорогой и ботинком!..

— Все! Мы на месте! Спасибо! — с трудом произнесла она, выравнивая дыхание. — Подпишитесь!

На Садикова напал столбняк. Он вертел по сторонам головой и, казалось, слышал усиливающийся шум обваливающегося перекрытия в своей квартире.

Сейчас все рухнет ему на голову, все! Начнется со штукатурки, стен, закончится удачей и самой жизнью.

Гадкая серая проза жизни в образе высокой дылды в спортивных замшевых ботинках, вечных джинсах и вязаной шапке ворвалась в его Эдем. Что ему теперь делать?! Что?! Покончить жизнь самоубийством или покончить с этой девкой?!

Уф, его даже пот холодный прошиб от страшных запретных мыслей.

Надо же додуматься до такого! Не иначе уже начинает эта зараза действовать. Надо скорее от нее избавляться. Как можно скорее…

— Давай быстро сюда! — Садиков с отвращением протянул руку. — Подпишусь и проваливай, дура истеричная!

— Ага, щас, спасибо! — она жалко улыбнулась, засуетилась, перелистывая списки. — Воды… Можно мне воды, а?!

Боже! Начинается! Пить так хочется, что съела бы что-нибудь, а то переночевать негде!..

Умом он понимал, что, раз уж ей удалось ворваться, то напиться она сможет и без его участия. Допустить, чтобы эта истеричка шарила по его шкафам, в поисках чистых чашек, он уж точно не мог.

— Задолбала! — прошипел он злобно и пошел на кухню.

Там достал самую старую из имеющихся у него чашку, из нее он иногда давал пить приходящим в дом рабочим. Пустил струю воды и быстро налил. Повернулся, чтобы идти к ней в холл, и в который раз остолбенел.

Сатана в образе кареглазой девки была уже на его кухне! Стояла у окна и что-то там рассматривала. Так мало этого, она трогала его штору, отодвигала ее и даже ботинки с ног не сняла. Быдло! Серое, невезучее быдло!..

— Что тебе здесь надо?! — сорвался на визг Садиков, отталкивая ее от окна. — Убирайся назад в холл!

Девица глянула на него грустно, взяла со вздохом из его рук чашку и залпом опорожнила ее. Потом ухватила Садикова за рукав халата и поволокла к окну.

— Видите! Видите, как сейчас у нас хорошо во дворе! А что будет потом?! Потом, когда спилят липы?! Ладно, я сейчас найду ваше имя в списке, подпишитесь, и я ухожу.

Девка подошла к его обеденному столу — все успела запятнать в его доме, все буквально пометила — и склонилась над своими бумагами.

А Садиков оторопело глядел в окно, не в силах оторваться.

Что… Что за черт?! Что там происходит, черт побери все на свете?!

И пока его воспалившиеся от неурочного визита грубой неудачницы мозги слабо ворочались, руки сами собой потянулись к фотоаппарату.

Это у Симы Садикова был такой профессиональный рефлекс. Пока мозги зажигались, руки сами собой щелкали затвором фотоаппарата. Да, он еще вчера вечером из этого самого окна фотографировал стаю птиц, подавшуюся в неведомые дали или, наоборот, возвращающуюся оттуда. И сунул его потом рядом с телефонной трубкой за цветочный горшок. А теперь… Теперь он держал его в руках и щелкал, щелкал, щелкал.

— Что там? — вдруг проявила бдительность кареглазая стерва и даже оторвала свой тощий зад от стула.

— Сиди! — рявкнул на нее Садиков так, что девица приросла к месту. — Дернешься, выкину из дома через минуту! И не будет тебе никаких подписей… Так, так, еще разок… Ага! Умница… Головку, головку подними, голуба… Молодец! Все, поехали…

Машина уехала, а у Симы Садикова вдруг затряслись руки.

Удача или нет то, что он только что сотворил?! Как понять, как расценить? Если учесть, что все это произошло в присутствии этой лихоимки, то везением тут и не пахнет. Но…

Но может он на ее счет ошибается? Может, впервые ошибается, а? Ведь то, что удалось ему заснять на пленку только что, может стать взрывом, бешеным прорывом это может стать, вот. И он, наконец-то, освободится от Галкиного гнета.

Не то, чтобы его это тяготило, но клетка она клеткой и останется, даже если будет из чистого золота. Десять лет — это срок даже для него…