Читать книгу "Пролог (сборник) - Эдуард Веркин"

Дрова и хворост отсырели и горели все хуже, но солевой раствор неожиданно приобрел еще большую гущину, хотя обычно осенью происходило наоборот. Упускать эту возможность не хотелось, и я опять начал жарить соль. Соли хотелось запасти побольше, весной, когда уйдет последняя вода, соль сильно поднимется в цене, можно будет обменять на продукты. Соляная скважина – это добро, только из-за нее мы и выживаем кое-как. Вообще в этом году соли мы набрали, но все равно соли много не бывает, в начале мая за горсть соли дадут горсть полбы, а то и пшена.

Я помню, как раз была тяжелая соляная неделя, я уходил на солеварню еще в теми, в туманных влажных сумерках, и возвращался тоже в сумерках, только уже в вечерних. Сильно уставал и, придя домой, сразу валился, даже с Тощаном драться не хотелось. Да и на Тощана эта сырость и мгла тоже подействовала, прижала его к печи, так что его верные мыши, почувствовав, что рука повелителя ослабла, разбежались.

В тот день уже ближе к вечеру постепенный изматывающий дождь сменился дождем злым и колючим. Я не успел закрыть очаг листом железа, огонь залило, и снова развести его я не смог, рассол остыл, вода пропитала все вокруг. Я понял, что устал от соли, затащил сковороду и кадку под навес и отправился домой. Я шел через воду, которая лилась с неба, и не шел, а пробирался. Укрываться от этой воды было совсем бесполезно, разве что надеть на голову ведро. От холода же защитился дерюгой. Вода сквозь нее все равно пробиралась, но тепло вымывалось не так скоро.

Вернувшись, я застал дома грамотея. Он сидел за столом, пил отвар и рассказывал истории про какую-то выхухоль Виолетту. Кто такая выхухоль, было непонятно, кажется, животное, похожее на бобра, но приключения с этой Виолеттой происходили самые что ни на есть. И матушка слушала, и Тощан из-за трубы показывался, смеялся тоже.

Мне грамотей кивнул, что меня опять удивило. Я думал, что он захочет меня поколотить за наши с Хвостом подлые проделки, но грамотей про них не вспомнил, рассказал еще одну историю про эту Виолетту.

Матушка сказала, что грамотей у нас временно, на несколько ночей всего. В риге, в которой он жил у старосты Николая, прохудился потолок, и дождь лил внутрь, поэтому грамотей и попросился к нам. Староста Николай грамотея к себе не пускает, потому что беременная старостина жена грамотея сильно боится. Мне было все равно, я спать хотел, переоделся в сухое, поел, кипятка напился, да на печь.

Утром, еще до рассвета, до первых лягушек, грамотей сбежал. Он приготовился еще ночью, матушка с Тощаном спали, а грамотей тайно пил воду, скрипел хромым костылем и бормотал. А утром он поднялся с лавки, подкрался к двери и долго плевал в замок, а потом отомкнул его потайной изогнутой спицей. Украл, конечно, два кисета с солью.

Ему следовало бежать вдоль реки до дальних бродов, но он отчего-то решил бежать через мост, потому что через мост ближе и тропа там ровнее, не то что эти понадречные закавыки.

Мужики, само собой, дожидались его за мостом, сидели в кустах с дубинами. Грамотей попробовал бежать. Хвост, который пошел с отцом и братом, рассказывал, что грамотея били сильно, но пощады он не просил, терпел молча.

Потом, когда побили уже хорошо, так что стоять у грамотея не получалось, сломали пальцы на руках. Отдельно сломали, чтобы неповадно было. Тут грамотей уже кричал.

Потом грамотея бросили в канаву.

Это уж как полагается.

Глава 2. Осенью

Волки смотрели вверх с надеждой и укором.

Вообще-то я ожидал волков, ничего удивительного в том, что они нас подстерегали, не было, они каждую осень этим занимаются. В прошлом году троих напрочь загрызли, ушли люди в лес, больше их никто не видел, волки. Да, я ожидал, поэтому и соли в карманы набрал и волкобой проверил, хотя я волкобоем не умелец размахивать. Не думал, что их так много выскочит. Никогда такой большой стаи не видел, голов пятьдесят, что странно, обычно волки больше десятка не ходят, им есть просто нечего, а тут… Под деревом все посерело от их спин, стояли и смотрели. Терпеливо.

– Что делать будем? – всхлипнув, спросил Хвост.

– Ждать, – ответил я.

Осенняя погода в том году совсем испортилась. Дожди в жижу размыли поля и тропы, выходить из дома стало невозможно, и весь сентябрь мы провели под крышей. Работы и дома хватало, перемалывали запасенную летом соль, готовились потихоньку к зиме, чинили крышу, которая все чаще не выдерживала воду. А уж когда пришла настоящая осень и в один день замерзла река, мы с Хвостом отправились в лес за хворостом.

И встретили волков.

На волков мы наткнулись сразу за мостом, вступили в лес, а тут и волки, пять штук, а потом шесть. Матерые и сильно обросшие густой шерстью к зиме совсем волки, к долгой зиме. Раздумывать они сильно не стали, сразу кинулись, не откладывая трапезу.

Хвост выхватил волкобой. Он его запасливо хранил за спиной – чтобы не тратить движений, а сразу в один размах, пробить волчий череп. Так у него и получилось, в один размах. Гирька легла ровно между глазами, волчий череп костяно хрустнул, волк упал, перекатился по земле, лягнув воздух лапами.

Но второй раз Хвостов уже взмахнуть не успел, слева кинулся зверь и хорошо, что перехватил Хвоста за рукоять, а не за запястье, запястье волк бы разорвал. Рукоять волкобоя хрустнула, и Хвостов остался без оружия. Тогда в дело вступил я.

Волк бросился на меня, я встретил его горстью соли. В морду ему, в красную жадную пасть, в горло, в глазья.

Волки не любят соль. Не знаю уж почему, но не любят. Если вернее, совсем ее не переносят. Немного соли в глаза – и они слепнут, а если соль попадает на язык…

Мелкая, как пыль, тяжелая, как мокрый песок.

Кто обращается с солью лучше меня? Кто знает соль, кто лучше чувствует соль? Я знаю, как нужно правильно кинуть соль, чтобы она распределилась в воздухе веером, чтобы волк вдохнул соляное облако, чтобы мелкие части попали ему в нос, чтобы соляная крупа врезалась в глотку и чтобы часть соли ушла вправо, на второго, несущегося ко мне волка.

Я учился метать соль с пяти лет. С одной руки, с двух, на скорость, на меткость, как угодно, я в этом мастер. Я могу попасть в яблоко с десяти метров сплавленным соляным куском.

А если использовать рогатку, то и с тридцати.

Но тут рогатки не потребовалось, Хвост убил одного волка, я убил второго, третий ослеп и теперь бегал кругами, остальные их друзья не стали стесняться. Это обычное при встрече с волками поведение – надо убить пару штук, и можно спокойно отступать, оставшиеся в живых волки утрачивают интерес к жертве и нападают на уже поверженных собратьев. Мясо должно быть легким, это главный волчий завет, другие качества мяса волков занимают мало.

Пока волки ели своих товарищей, мы с Хвостовым отправились дальше, хотя надо было возвращаться домой, если по-умному-то, но в тот день ум в нас не очень шевелился, не знаю уж почему.

Хвороста осенью в лесу не так уж много, за лето выбрали, а новый нападать не успел еще, так что пришлось отойти подальше. Ну, мы с Хвостом и отошли, набрали по вязанке, а когда поняли, что это мы зря, то поздно уже было – волки со всех сторон обступили. Точно из-под земли повылазили. А мы с Хвостом дурачками оказались, конечно. Да и волки по осени стали хитрее. И голоднее, разумеется. Чувствовали приближающуюся зиму и нагуливали круглые бока, поедая все, что попадалось на пути, лягушек, мышей, друг друга.