Читать книгу "Убийца из города абрикосов. Незнакомая Турция - о чем молчат путеводители - Витольд Шабловский"

— Как вы узнаёте, насколько серьезно настроена семья?

— Среди нас есть психолог. Он оценивает, можно ли доверять родственникам, если они обещают не убивать.

— А они обещают?

— Это сложный процесс. Нельзя просто прийти к ним домой и сказать: “Я знаю, что вы собираетесь убить вашу дочь. Не делайте этого!” Сначала мы собираем информацию. Если семья религиозная, с нами идет имам. Если отец работает на фабрике, просим директора нам помочь. Как-то раз нам помогал врач, лечивший бабушку. В другой раз из Анкары позвонил министр, приходившийся семье родственником. Все говорят одно: “Не нужно убивать! Есть и другие пути решения”.

— И как реагируют семьи?

— Несколько дней назад я была в Вираншехире, маленькой деревеньке под Шанлыурфой. Семья велела девушке совершить самоубийство. Дядя прислал эсэмэс: “Либо ты покончишь с собой, либо умрешь в муках”. Почему? Потому что у нее в школе был парень, и он подвозил ее на машине. Для деревни это немыслимо.

— И что?

— Я всегда очень странно себя чувствую, когда приходится торговаться с семьей за жизнь их дочери. Но у меня уже есть свои приемы. Говорю, что я тоже местная. Что у моей дочери тоже есть парень, и я не собираюсь ее из-за этого убивать. Показываю фотографии в телефоне. Рассказываю, что у дочки способности к математике, а вот с турецким дела идут не очень. В этот раз отец попался на мою удочку. Начал жаловаться, что его дочери приходится учить турецкий. Что все из-за этой школы, мол, зачем курдам сдался турецкий.

Я всегда пытаюсь пробудить в них родительские чувства. Спрашиваю, сколько весила дочка при рождении. Чем болела. Какое первое слово сказала: мама или папа. Если это удается, полдела сделано.

— А в этот раз? Удалось?

— Обещали ее не трогать. Дочь поклялась возвращаться из школы со старшим братом. Хотя риск есть всегда. В прошлом году был громкий случай: муж одной женщины, Айшегюль Алпаслан, в присутствии полицейских обещал, что никогда ее пальцем не тронет. Неделю спустя он забил ее до смерти.

6

Что такое честь? Этот вопрос задала жителям восточной Турции профессор Якин Эртюрк из группы добровольцев, составляющих отчет для Программы развития ООН (ПРООН). Отчет под названием “Динамика убийств чести в Турции” — наиболее полное исследование на эту тему.

1. “Честь — это то, ради чего все мы живем. Без нее жизнь не имеет смысла”, — девушка из Шанлыурфы.

2. “Твоя честь — это твоя жена”, — мужчина, 25 лет, Стамбул. Говоря “жена”, он употребил слово helalin (тот, правом на кого ты обладаешь).

3. “Старые люди говорят, что у мужчины есть три святые вещи — конь, женщина и оружие. Честь — это обязанность женщины. Если она хочет тебе изменить, значит, ты потерял свое достоинство”, — мужчина, 39 лет, Адана.

4. “Честь для меня все… Будь у меня жена, она была бы моей честью. Моя сестра — это тоже моя честь, как и мои родственницы — дочь моего дяди и моей тети. Все, что происходит со мной и моей семьей, — это моя честь”, — мужчина, 24 года, Батман.

5. “Честная женщина должна быть привязана к дому и к своему мужу. Она не должна делать ничего, что могло бы породить сплетни. Не должна рассказывать о том, что происходит в ее доме. Она не может пойти к матери и сказать: “Мама, муж меня бьет”. Или: “Я хочу развестись”, — женщина, 25 лет, Батман.

Но лучше всего сущность понятия “честь” передал молодой человек из Стамбула: “Когда я слышу — “честь”, мне в голову приходит только женщина. Ничего больше”.

Либеральный журналист из Анкары:

— По их мнению, честь — у женщины между ног.

Профессор Эртюрк отмечает, что самые ярые радикалы, ратующие за наказание женщин, — необразованные мужчины в возрасте 16–20 лет.

7

Все начинается со сплетни. Об этом мне рассказывает курдский режиссер Мехмет Саит Алпаслан, автор фильма и пьесы о смерти Шемсе Аллак.

Сплетня возникает внезапно. Ее может породить простой взгляд или случайная улыбка, когда мимо проходит мужчина. Но иногда повод не нужен. Достаточно одному начать, а другому продолжить.

Сперва сплетня похожа на ястреба: кружит высоко над головами. С такой высоты она не причинит вреда. Иногда она улетает — значит, опасность миновала.

Но иногда она снижается. Идет к людям, питается их желчью, обидами, нищетой и завистью. Дурные люди кормят ее, пока она не наберется сил, чтобы войти в деревню.

Она входит как охотник. Жертва еще ни о чем не подозревает, но приговор уже вынесен. Сплетня, проклятие, кинжал. Убийца заточил нож.

Неважно, сколько в сплетне правды. Никому и в голову не придет проверять. Важно, что она порочит.

Сплетня гораздо важнее правды. Правда не приносит свободы. Важно только то, что говорят люди.

Мне нелегко, зная такое, гулять по Диярбакыру. Я сворачиваю в боковые улочки. Здесь у детей дырявая обувь, а их матери целыми днями сидят на крыльце и болтают. Ничего не происходит. И вдруг на горизонте возникает зеленое пятно. Оно растет, но не обретает знакомых очертаний. Поспешно подыскивается нужное слово. И находится: yabanci, иностранец.

Сначала меня окружает толпа детей. Они что-то говорят, галдят. Просят монетку, конфет, но все это скорее для смеха, чем с надеждой, что им и в самом деле что-то перепадет. Ведь наконец хоть что-то происходит. Хоть что-то приходит на смену скуке.

Их матери совсем молоденькие, им нет и двадцати. Они улыбаются. Им тоже скучно. Они бы охотно поболтали. Но в этом городе мужчина должен заговорить первым.

Надо ли мне ответить на улыбку? Хотелось бы. Я люблю такие встречи. Но именно так и рождается сплетня.

Потом кто-то обронит, что одна из женщин слишком часто или слишком широко мне улыбалась. Или смотрела на меня на пять секунд дольше, чем следовало. И неважно, насколько абсурдным будет упрек, он может стоить кому-то жизни.

Возможно, я преувеличиваю, но у меня такое чувство, что моя улыбка может убить. Я опускаю глаза и иду своей дорогой.

8

Сплетня кружила над головой Хатидже как ястреб. В центре каждой турецкой деревни есть маленькая чайная, где мужчины проводят целые дни. Абдулла шепнул нескольким знакомым, что жена Ахмета — шлюха.

— Не успел он уехать, как она меня позвала! Я с ней спал. И сегодня буду спать!

В деревнях, где неделями ничего не происходит, мужчины любят такие истории. В регионах, где добродетель важнее жизни, люди с особым любопытством слушают истории о грешниках.

Приятели Ахмета причмокивали с восхищением: çapkin seni, abi! Ну ты мужик, брат!

Затем они рассказали своим знакомым. А те своим.

Через несколько недель в деревне только об этом и говорили.

А ничего не подозревающей Хатидже приходилось каждую ночь баррикадировать двери, чтобы не дать Абдулле войти в ее комнату.