Читать книгу "Тургенев и Полина Виардо. Сто лет любви и одиночества - Майя Заболотнова"

Наконец все мы – я и супруги Виардо – вновь вернулись в Россию, здесь Полина дала еще несколько концертов, но Луи, чье слабое здоровье подорвала петербургская сырость, начал настаивать на отъезде во Францию, в их имение. Полина, с готовностью согласившись, пришла проститься со мной.

– Иван, я буду скучать по вам, – сказала она с улыбкой. – Мне будет вас не хватать. Вы обещаете писать мне? И – о да, вы должны пообещать мне непременно навестить нас в нашем поместье недалеко от Парижа. Вы ведь сможете приехать и снять там дом, верно?

Я едва не стукнул себя по лбу. Почему, почему эта простая мысль – не просто совершить очередную поездку за границу, а уехать вслед за ней и жить дальше во Франции – не пришла в голову мне самому? Нет нужды расставаться с ней, если я могу поехать следом.

Я должен был уехать во Францию через несколько дней после отъезда четы Виардо. Всего несколько дней мне понадобилось, чтобы уладить дела – в том числе и с Авдотьей, о которой я совершенно позабыл за эти месяцы, – и объясниться с матерью. И если Авдотья – скромная, тихая, терпеливая, – не сказала мне ни слова упрека, то разговор с матерью стал одним из самых тяжелых в моей жизни.

Глава 6. Брак по рассчету

Едва я начала выступать, у меня стали появляться поклонники. Расскажи мне кто-нибудь за год до моего дебюта, что я буду охапками получать цветы от влюбленных в меня мужчин, я рассмеялась бы этому человеку в лицо. Никогда в жизни никто не смотрел на меня хотя бы с тенью страсти в глазах, и я искренне полагала, что закончу свой век старой девой и в старости буду заботиться о многочисленных племянниках.

Теперь же мужчины, – молодые и старые, богатые и бедные, – глядели на меня с восхищением и восторгом. Я не стала красивее – зеркало, в которое я гляделась с утра, надеясь заметить перемены в собственной внешности, по-прежнему с безжалостной откровенностью показывало мне девушку с грубоватыми чертами лица, тяжелым взглядом и неулыбчивым, плотно сжатым ртом. Однако что-то случалось с теми, кто глядел на меня. Казалось, в их глазах я превращаюсь в кого-то другого, в девушку, достойную любви и восхищения.

Однако никто из них не затрагивал моего сердца. Унаследовав внешность своих цыганских предков, я, однако, не могла похвастаться их страстностью и безрассудством. Я была все так же необщительна и большую часть времени проводила в компании своих близких, тех, кого считала семьей – матери, племянников, друга отца, адвоката Луи Виардо и его приятеля художника Ари Шеффера. Господин Шеффер был старше меня лет на тридцать и после смерти отца фактически заменил мне его. Мы подолгу беседовали, я делилась с ним своими тревогами и переживаниями, и настоящим потрясением для меня было узнать, что он влюблен в меня едва ли не с первой встречи. Он, как и все прочие, не обольщался по поводу моей внешности, но, когда Луи Виардо спросил его, что он думает обо мне, Ари ответил:

– Ужасно некрасива. Но если я увижу ее вновь, я в нее безумно влюблюсь.

Мама беспокоилась обо мне и моей репутации, и чем дальше – тем больше. Еще свежи были воспоминания о многолетней греховной связи Марии, которой никогда не было дела до мнения окружающих, и мама всеми силами старалась избежать повторения подобной истории.

– Полина, дорогая, ты должна выйти замуж, – говорила она. – Всякой девушке нужен дом, семья, а тебе нет нужды выходить замуж ради денег, у тебя хорошее приданое, и множество мужчин хотят видеть тебя своей женой. Так найди себе человека по душе и обвенчайся с ним. До тех пор, пока ты общаешься со своими поклонниками, не отдавая предпочтения никому из них, ты оказываешься в слишком двусмысленном положении. Твоя репутация может быть под угрозой!

Но не было человека, который бы пришелся мне по душе. Все они проходили мимо меня, будто тени, не затрагивая ни моего разума, ни сердца. Я находила удовольствие в общении с друзьями моего отца – но и только.

В конце концов, мама решила за меня, и я не противилась ее воле.

Она видела, что Луи Виардо, друг нашей семьи, который множество раз выручал нас и который знал меня еще девчонкой, страстно влюблен в меня. Мама была уверена в нем, как в самой себе. Он был человеком спокойным, рассудительным, умным, и любовь стала его единственной слабостью.

Однажды вечером мама вошла ко мне в комнату и опустилась в кресло. Я сидела перед трюмо и расчесывала на ночь косы, отвлеченно размышляя о чем-то, а потому не сразу заметила совершенно особенное выражение ее лица. Я решила, что она хочет обсудить со мной мои занятия или какие-то светские обязанности, которые мне приходилось выполнять, а потому лишь беспечно поздоровалась и пожелала ей доброго утра.

– Полина, я должна серьезно поговорить с тобой, – начала она, помолчав, и что-то в ее голосе заставило меня отложить расческу и обернуться.

Она сидела в кресле очень прямо и напряженно смотрела на меня – так, будто впервые увидела. Мне даже показалось на секунду, будто она смотрит на меня чужими глазами, и я, вмиг став серьезной, опустила взгляд.

– Вот как? О чем же?

– Вчера я разговаривала с нашим другом, мсье Виардо, – произнесла она и замолчала.

– Вот как? – вновь повторила я и тоже умолкла.

По ее лицу я понимала, что разговор был не о последних сплетнях или ближайших планах, но не могла представить, что могло случиться. Быть может, плохи наши финансовые дела? Или тяжело болен кто-то из родных?

Она все молчала, и я не выдержала первой:

– Мама, прошу, скажи мне, что же случилось?

Она вздохнула.

– Случилось то, что и должно было. То, что рано или поздно случается со всяким, кому ты улыбаешься и смотришь в глаза. Полина, Луи просил у меня твоей руки. Он давно уже влюблен в тебя, и я полагаю, что любовь его безответна. Но, дорогая, я обещала, что поговорю с тобой. Я знаю, что он для тебя как друг, как старший брат, что ты любишь его не так, как ему бы хотелось, и все еще ждешь того, кто заставит твое сердце отчаянно биться, кто заставит тебя позабыть всех прочих мужчин. Но, милая, можно прожить всю жизнь, так и не узнав любви, и прожить счастливо. А можно встретить свою любовь и жестоко страдать, – она опустила глаза, и я поняла, что она думает об отце, о его тяжелом характере, о Марии, которая сбежала из дома при первой же возможности, лишь бы не жить с ним под одной крышей, и о Жозефине, моей сестре, которую все считали его племянницей. – Полина, признаться, ты не унаследовала цыганский характер своего отца, страсть чужда твоей душе, а потому ты сможешь быть счастливой даже в браке без любви, в браке, основанном на одном лишь взаимном уважении и дружбе. Прошу тебя, подумай о том, что я тебе говорю. Луи – прекрасный человек, я полностью доверяю ему. Он никогда не предаст тебя, не обидит, не променяет на кого-то, не оставит, что бы ни случилось. В замужестве по любви счастье – это лотерея. Ты никогда не предскажешь, чем обернется твоя любовь, какова будет твоя жизнь. А с мсье Виардо ты будешь счастлива настолько, насколько это вообще возможно для женщины. Подумай об этом, милая Поль. Ты рассудительна и умна, и, не будь я уверена в своих словах, я не говорила бы сейчас с тобой.