Читать книгу "Фото на развалинах - Николай Пономарев"

— Вот интересно, Наталья Валерьевна, ты мне эти гробницы всю мою жизнь будешь припоминать? — осведомился я.

— И посмертно тоже. Если ты не отмочишь что-нибудь более душераздирающее.

— Наташ, ну ты же добрая, ты б меня простила, а? — сказал я как можно мягче. — Ну вот я такой, возьму и ляпну что-нибудь левое. Не со зла, кстати.

Наташа поставила бутылку на стол и посмотрела мне в глаза:

— Елисей, перестань. Ты сейчас извинишься, а через полчаса снова что-нибудь вытворишь или сморозишь.

Алиска чуть в стороне растерянно хлопала накрашенными ресницами.

— О’кей, — я пожал плечами, — я могу вообще молчать и работать открывалкой.

— Ну не ссорьтесь вы, — жалобно сказала Алиска, — Лесь, разливай.

Открывая шампанское, я мысленно прицелился Наташе в лоб, уж очень она была не права, наезжая на меня, но потом передумал. Она не виновата в том, что не любит меня, просто я ничего ещё не успел сделать, чтобы полюбила. Но сделаю. И уже скоро.

Алиска села рядом со мной, девчонки — напротив. Сначала я встал с бокалом и произнёс умопомрачительную по степени фальшивости речь о том, что Алиса просто супердевчонка. Зеленина слушала меня, открыв рот. Не жалея красок, я расписал её отсутствующий ум и несуществующую красоту. Потом мы чокнулись, выпили и принялись поедать салаты. Хотя сама виновница торжества больше смотрела на меня, чем в тарелку.

Естественно, ей было непонятно, с чего это я сподобился на такой тост. Она не верила ни глазам своим, ни ушам. Ей хотелось думать, что она мне нравится, но даже думать об этом было страшно. Ей, поди, казалось, что она спит и видит какой-то жутко гламурный сон.

— Ещё шампанского? — спросил я.

— Лесь, — тихо сказала Алиска, — может, ты крепче чего хочешь?

— Водки, что ли? — усмехнулся я.

— Нет, но у нас есть коньяк. Мама его в кофе добавляет. Будем коньяк?

— Будем, — кивнул я решительно.

Вообще-то я не пью. Потому что не такой слабый, как мать, и не нуждаюсь в веществах, изменяющих сознание. Но сейчас выпить хотелось. Потому, что всё было не так, как я себе представлял, и потому, что хвалить Зеленину на трезвую голову было трудно.

Алиска закрыла входную дверь на цепочку и принесла с кухни бутылку коньяка. Я плеснул себе и ей помаленьку в бокалы из-под шампанского. Наташа с Олей отказались. Коньяк оказался горьким, однако мне всё равно хотелось ещё. Но уже было нельзя — мать Алиски заметила бы пропажу. Тогда я решил, что ничего плохого не будет, если я сбегаю до киоска и куплю маленькую бутылку коньяка сам. Тем более деньги с собой были. Не обращая внимания на мрачное ворчание Наташи о том, что неизвестно, кто сейчас напьется и будет танцевать на столе, я накинул куртку и пошёл на улицу. Киоск у дома Зелениной оказался закрыт. Рядом было ещё два больших магазина, но в них свято соблюдали закон и спиртное несовершеннолетним не продавали. Оставался магазинчик через квартал с другой стороны школы. Туда я и припустил почти бегом, потому что рассчитывал дойти только до киоска и не надел шапку, а новую ангину заработать вовсе не хотелось.

Влетев в магазин, я глянул на полки со спиртным — коньяк в бутылочках по 250 граммов был. Я встал в очередь за ветхим дедком, который тыкался носом в витрину, пытаясь рассмотреть цены на кефир. Перед дедком стояли мужчина и девушка. Продавщица подала им колбасу и печенье. Мужчина обернулся, и я узнал в нём Виктора Валентиновича. Вот так сюрприз! Он положил покупки в пакет, протянутый девушкой, подхватил её под руку и пошёл мимо меня. Наши взгляды встретились.

— Здрасьте, — сказал я ему, разглядывая тем временем его спутницу. Ничего так. И на вид не старая, лет двадцати. Хотя тут я мог и ошибаться, но то, что она не школьница вроде Наташи — это точно. Взрослая симпатичная девушка.

— Привет, Елисей. Ты почему без шапки, ты же болеешь? — вторую часть фразы историк сказал вполголоса. Типа: не делаю тебе замечания на весь магазин, мальчик, а так, проявляю заботу.

— Да я уже выписался. А сюда вообще на минуту выскочил. Со дня рождения Зелениной.

— А, — Карбони выдал свою фирменную широкую улыбку, — ну передавай ей привет и поздравления. И всё-таки не сезон ходить с голыми ушами, даже если это на минуту.

Тем временем дедок уже отоварился своим кефиром и подошла моя очередь.

— Коньяк за 170, — сказал я, отвернувшись от историка.

Продавщица молча подала мне бутылку и стала пересчитывать деньги.

Виктор Валентинович хмыкнул:

— Девушка, почему спиртное несовершеннолетнему продаёте? Разве не видно, что ему нет восемнадцати?

Продавщица бросила на прилавок сдачу, буркнув:

— Докажи.

Я затолкал бутылку в карман куртки и радостно сказал историку:

— А пойдёмте в милицию, я заявление напишу, что тут мне спиртное продали, а ваша девушка будет свидетельницей. А то в самом деле — ничего святого, они и детсадовцу водку продадут.

Продавщица злобно на нас посмотрела, а я подмигнул Виктору Валентиновичу и выскочил из магазина. Назад я летел как на крыльях. Ура, у Карбони есть дама сердца. То есть и без того маленькие Наташины шансы стремятся к нулю. Она для историка — лишь девчонка из 10-го «в». И никогда не станет ничем большим! Надо скорее ей открыть глаза.

• • •

На бегу я думал, как бы лучше сообщить Наташе о том, что я видел. Потом решил, что лучше я к ней лично обращаться не буду, а скажу всем как ни в чём не бывало. Ну, увидел учителя и увидел. Мне вот, допустим, всё равно, с кем он встречается. Отдышавшись в подъезде, я придал лицу максимально равнодушное выражение и позвонил.

— Мы тебя уже потеряли, — брякнула Алиска, открывая.

Хотя по виду Наташи с Олей этого было нельзя сказать.

— А я с Виктором Валентиновичем встретился, вот и задержался маленько.

Я поставил коньяк на стол и внимательно посмотрел на Наташу:

— Виктор Валентинович передавал Алисе поздравления. А прийти он и правда не смог бы. Потому что у него свидание. Он гуляет с девушкой. Кстати, девушка мне очень понравилась.

Наташа грохнула чашкой об стол и вдруг заорала на меня так, что уши заложило:

— Фёдоров, ты, подонок, ты это только что по дороге придумал, дегенерат! Ненавижу тебя!

После этого она вскочила и побежала в коридор одеваться, а Оля — за ней, пытаясь остановить. Но Наташа не остановилась. Она кое-как накинула пальто, влезла в сапоги и крикнула мне напоследок:

— Чтоб ты сдох, сволочь!

Оля тоже оделась и побежала за Наташей.

А я остался в коридоре наедине с Алиской и в полном недоумении. Реакция Наташи была слишком бурная и неожиданная. Выходило, что она влюблена в Карбони по уши. Или ещё сильней. Ведь я, допустим, люблю её сильно, но, зная, что она любит другого, истерик не закатываю и ни на кого не ору…