Читать книгу "Ричард Длинные Руки - сеньор - Гай Юлий Орловский"

Выехали навстречу заре, солнце поднималось из-за дальнего леса маленькое, злобно-красное, сулящее то ли бурю, то ли что-то еще нехорошее. Если солнце красно к вечеру – то хохлу бояться нечего, если красно поутру – то хохлу не по нутру. Ладно, здесь вообще нет такого великого народа, что пирамиды построил и евреев из Египта вывел.

– Я смотрел следы, – проговорил вдруг Сигизмунд. – Ничего… Неужели она была одна?.. Одна ночью?

– Без женщин прожить еще можно, – заметил я, – но без разговоров о них… гм… сомневаюсь.

Сигизмунд покраснел, сказал, оправдываясь:

– Да так дорога короче… На ней сам дьявол ноги сломает, как только ваш конь скачет по таким кочкам…

– Плохие дороги требуют хороших проходимцев, верно?

Он посмотрел с подозрением, подумал, указал широким жестом вокруг:

– Здесь пустые места, я не видел следов жилья. По крайней мере, недавних.

– Ты все еще о ночной гостье?

Он сказал с обидой:

– А что плохого? Может быть, ей в самом деле нужна была помощь?

Я кивнул:

– В чем-то ты прав, ведь кто не рискует, тот не пьет… в смысле, того не хоронят в гробу из красного дерева. А то, что она все-таки ведьма, так от одного греха подальше, к другому поближе, верно? А ты ее почти уболтал. Женщины все любят ушами. Особенно те, у которых от ушей растут ноги.

Он спросил уныло, но с надеждой:

– А вы в самом деле не рассмотрели… как она?

– Кто много спрашивает, – ответил я, – тому много врут. Но я в самом деле не стал всматриваться. Отогнал – и ладно. Я понимаю, что если враг не сдается, его уничтожают, но как-то не могу всерьез считать врагом красивую женщину… или которая может прикинуться красивой. Ведь они все прикидываются: с помощью макияжа, шейпинга, дантиста, портнихи, курсов общения! Для нас прикидываются.

– Но если…

– Жизнь состоит, – сказал я наставительно, – на десятую долю из того, что с нами происходит, а на девять десятых из того, как мы на это реагируем. Реагируй весело! Иначе она покажется как лестница в курятнике – короткая и в дерьме.

– Сэр Ричард! Вы говорите ужасные вещи!

– Нет, – ответил я, – я оптимист. Я знаю, что в жизни обманывают только три вещи: часы, весы и женщины. А все остальное – жизнь есть жизнь, в какой бы позе ни проводилась. Надо жизнь любить, иначе…

Он не ответил, смотрел ошалелыми глазами. Я проследил за его взглядом. Над вершинами холмов в нашу сторону летел, часто-часто взмахивая крыльями, громадный дракон, похожий на большую лиловую ящерицу. Я поспешно вытащил меч. Сигизмунд со стуком захлопнул забрало, в левой руке щит, готовый принять удар огненного дыхания, в другой меч, красиво изготовленный для удара.

Дракон налетел, ветер от крыльев ударил по нашим телам, как порыв шторма. В последний миг крупное лиловое тело взмыло, пронеслось над головами. Кончик меча Сигизмунда блеснул на расстоянии ладони от белесого брюха крылатой рептилии. Размерами дракон с коня, даже с пони, худого такого пони, в смысле туловище размерами с пони, а лапы, формой похожие на львиные, толстые, как ноги моего коня, с острыми когтями. Хвост, как у ящерицы, которых я ловил в детстве, только, понятно, покрупнее.

Сигизмунд поворачивался в седле, глаза следили за крылатым чудовищем. Дракон распахнул пасть, донесся скрежещущий звук, словно на скорости в сто пятьдесят грузовик затормозил перед «зеброй». Сигизмунд побледнел и в бессилии опустил меч, но я визга тормозов наслушался, как и следующего за ним глухого звякающего удара со звоном вылетающих стекол, мой меч в руке, я рассматривал крылатое чудовище с живейшим интересом.

– Сэр Сигизмунд, – сказал я. – Он не так уж и опасен… У него кости должны быть пустотелые, вы их мизинцем перебьете!

– Да, – сказал он слабо, – вы все породы драконов знаете?

– Зачем мне породы, – ответил я бодро. – Я знаю законы гравитации. И эти… аэродинамики, наверное. Правда, жук их не знает, потому и летает, но жук, по-моему, просто нагло пользуется магией.

– А дракон?

Дракон сделал быстрый полукруг и снова понесся в нашу сторону, угрожающе растопырив все четыре лапы с выпущенными когтями, распахнув пасть и снова издав так испугавший сэра Сигизмунда отчаянный скрип тормозов по асфальту. Я привстал на стременах и выставил в сторону дракона лезвие меча. У меня руки длинные, да и меч не римский гладиус, дракон завизжал еще громче и, как я и ожидал, круто ушел вверх и в сторону, блеснув незащищенным брюхом.

– А дракон, – ответил я запоздало, – слишком уж реальный. Воняет рыбой, вон чешуйка упала, крылья потертые, шрам на боку, заметил? То ли кто-то мечом, то ли с другими драконами цапался…

Сигизмунд тоже привстал на стременах, замахнулся, дракон пролетел над головами, рыбой пахнуло сильнее, сделал крутой разворот, из пасти вырывается огонь, глаза горят яростью, когти блестят, Сигизмунд наконец вскрикнул нервно:

– Сэр Ричард… не испытать ли вам свой молот?

– Зачем? – ответил я. – Он уже испытан.

– На драконах?

– Я говорю вообще, обобщенно…

– А если дракон…

Я сказал, стараясь, чтобы голос звучал уверенно:

– Он слишком уж страшен. Когда нападают, то не так…

– А как? – спросил он обалдело.

Кони наши, встревоженные, но не обезумевшие от страха, шли ровной рысью, дракон все еще кружил над головами, имитировал пикирующий бомбардировщик, но я видел, что когти постепенно втягиваются, огонь из пасти уже не идет, сам дракон взмывает на высоту двухэтажного дома.

– У него тут, – предположил я, – наверное, гнездо. Вон на том холме, похоже…

– А разве они не в норах?

– Разные виды, – ответил я, хотя Сигизмунд, похоже, прав, драконам больше идет жить в норах.

Дракон сделал над нами последний круг, уже на большой высоте, лапы поджаты к пузу, прокричал что-то презрительно-угрожающее и полетел обратно. Сигизмунд проводил его долгим взглядом. Из груди вырвался вздох, трясущаяся рука с огромным облегчением сунула меч в ножны.

– Как вы догадались?

– Да он нападал сперва вяло, – ответил я, – а потом все злее и злее, когда мы подъезжали к самому холму. А когда начали удаляться, вроде бы снизил темп яростных атак, чтоб не разбить себе пятак… Пусть живет, ящерица. За что ее убивать? Это не человек же, которого всегда есть за что прибить, оплевать, унизить, втоптать, размазать…

Сиг некоторое время еще оглядывался, сказал нервно:

– А вы не очень высокого мнения о человеке, верно?

– Человек… Чем выше он задирает нос, тем больше демонстрирует его содержимое. Потому что задирать нос ему хоть и свойственно, но рановато. Всегда на одном и том же месте спотыкается…