Читать книгу "Форма жизни - Андрей Ливадный"

— Одолжи мне одну из твоих пилюль, Дейв… — внезапно попросил он.

Глава 2

Колония на Марсе

Тоже время…

Маленький опрятный город спал, свернувшись зябким калачиком кольцевых улиц, под низким, давящим серым небом.

Температура к рассвету всё ещё падала до отрицательных значений по шкале Цельсия, но это уже были не те трескучие, мёртвые морозы, с которыми пришлось столкнуться первопроходцам, высадившимся на красную планету более двух веков назад.

История освоения Марса напрямую связана с глобальными потрясениями, которые испытывало человечество на протяжении последних веков своего развития. Тотальное перенаселение и наступивший дефицит естественных ресурсов родной планеты неизбежно выдавливали цивилизацию в космос, и вопрос, куда будет направлена зарождающаяся колониальная политика, решался в этом случае простым сравнительным анализом общеизвестных фактов.

Орбита Меркурия расположена слишком близко к Солнцу. Этот маленький раскалённый шарик, лишённый воздушной оболочки, никак не сообразуется с понятием «жизнь».

Венера, на которую возлагали свои утопические надежды фантасты середины двадцатого века, не оправдала этого доверия при более внимательном её изучении посредством спускаемых космических аппаратов. Вторая планета Солнечной системы на поверку оказалась слишком «горяча», да и давление на её поверхности, достигающее ста атмосфер, не располагало к организации поселений под открытым небом. Два этих фактора могли быть преодолены в отдалённом будущем, но к началу колониальных изысканий они ставили на Венере жирный крест, перечёркивая практическую вероятность её немедленного и эффективного освоения.

Следующим кандидатом на звание новой родины для растущего человечества могла бы стать Луна — верная спутница Земли, но у «серебряной планеты», как её называли поэты прошлых веков, из-за малых размеров и низкого значения гравитации возникли бы серьёзные проблемы с сохранением атмосферы. Луна в современном виде не может удерживать не то что атомы кислорода — даже более тяжёлые газы под влиянием солнечного излучения истекают от её поверхности в космос, — поэтому спутница Земли была признана более подходящей для роли сырьевой базы, чем для полномасштабной колонизации.

Планеты-гиганты, в группу которых входят Юпитер, Сатурн, Уран и Нептун, слишком удалены от Солнца, поэтому ни они, ни их многочисленные спутники в колониальном проекте не рассматривались.

Таким образом, при внимательном изучении фактов единственным реальным кандидатом на колонизацию оказалась четвёртая планета Солнечной системы.

Марс отвечал требованиям колониальной программы по двум основным параметрам: во-первых, годовые колебания температур на его поверхности укладываются в промежуток между тридцатью и минус ста градусами по шкале Цельсия, что уже приемлемо для существования определённого спектра простейшей органики, а во-вторых, Марс имеет атмосферу, на девяносто пять процентов состоящую из углекислого газа, который, как известно, составляет основу метаболизма выделяющих кислород простейших органических форм.

В идеале колонизация четвёртой планеты Солнечной системы должна была стать проектом международным, и осваивать мёртвые пространства коричневато-рыжих пустынь действительно начинали космические агентства ведущих мировых держав, но далее жизнь внесла свои весомые и достаточно неожиданные коррективы в планы отдельных людей и правительственных организаций.

…Маленький опрятный город спал, свернувшись зябким калачиком кольцевых улиц, под низким, давящим серым небом.

В отличие от стихийно возникающих поселений, он был тщательно спланирован и строился исходя из конкретных требований.

Двух— и трёхэтажные дома, составляющие основу его застройки, отличались прежде всего своей нестандартной для современной Земли архитектурой. Они ничем не напоминали о существующих на прародине человечества средних нормах плотности населения, когда пеналообразные или пирамидальные небоскрёбы подпирали облака, образуя ступени городов-мегаполисов. Нет, на Марсе всё было иначе, и каждый дом стандартного, среднестатистического поселения рассчитывался всего лишь на одну семью.

Казалось бы, при существующих на Земле проблемах тотального перенаселения такая архитектура неуместна, но тут вступали в игру реальные факторы, которые как раз и определяли преобразование марсианских пустынь, придавая им тот или иной вид.

В силу ряда экономических причин у красной планеты появились хозяева, а это, в свою очередь, в корне изменило изначальную колониальную политику.

Спустя двести лет после начала работ по планетному преобразованию Марса в колониальном проекте осталось пять участников: Россия, Европейский Союз, Объединённая Америка, концерн «Новая Азия» и корпорация «Дитрих фон Браун», причём последней принадлежало более шестидесяти процентов всех преобразованных площадей и, соответственно, планетарной техники.

Политика «Фон Брауна» являлась на сегодняшний день определяющей силой марсианских преобразований и была ориентирована прежде всего на получение прибыли, основным источником которой, помимо добычи полезных ископаемых, должны были стать комфортабельные поселения, возведённые на терраформированных площадях Марса. Естественно, что, продавая застроенные участки преобразованных марсианских пустынь, сотрудники корпорации опирались на те слои земного общества, которые могли заплатить реальные деньги за переселение из урбанизированных городов-муравейников на простор «Новой Земли», как всё чаще именовали Марс в дорогостоящих рекламны акциях.

Реальность Марса сегодняшнего, нарисованная специалистами «Фон Брауна», демонстрировала потенциальным покупателям оживающий на глазах, обеспеченный всеми удобствами мир, разделённый на обширные, отстроенные «под ключ» усадьбы с полным комплексом робототехники, включая андроидов, в качестве домашней прислуги и броскими, умело обыгранными в рекламе надписями «private» на табличках у входа во владения будущих колонистов.

На фоне этого блекли и казались незначительными усилия по тотальному переселению, предпринимаемые странами и союзами государств, — проект «Колония» в течение столетия ненавязчиво перешёл в категорию дорогостоящих коммерческих предприятий, и главным игроком на марсианском поле сегодня являлась корпорация «Дитрих фон Браун», монополизировавшая не только шестьдесят процентов освоенных территорий, но и львиную долю добычи полезных ископаемых.

…До рассвета оставалось ещё два часа.

Андрей Зыбов проснулся от непонятного шума.

Открыв глаза, он некоторое время лежал, напряжённо вслушиваясь в тишину. Ровное дыхание спящей жены не успокоило его, а, наоборот, сделало предрассветные сумерки ещё более настороженными и какими-то недобрыми. Разбудивший его шум не повторялся, но уснуть снова Зыбов не смог.

Встав с постели, он подошёл к окну.

Над городом висели хмурые, свинцово-серые облака. Накрапывал мелкий дождь. У горизонта несколько раз вспыхнула и погасла оранжевая зарница, но это не удивило Зыбова — он знал, что в той стороне расположен один из атмосферных процессоров — усечённая, похожая на вулкан пирамида, периодически выбрасывающая к облакам столбы призрачного пламени.

,

Нирон подумал, что вряд ли ему захочется ещё раз встречаться с изменёнными, а тем более вступать с ними в какие-либо новые сделки, но воздержался от высказываний, лишь кивнул, с содроганием думая о том, что совершил чудовищный поступок, в результате которого погибнут или примут изменение сотни ничего не подозревающих людей.

Впрочем, запоздалые муки совести тонули в страхе. Сейчас он уже не радовался собственному возвышению и хотел лишь одного — убраться с этого перевала живым.

Он ещё не знал, какой сладкой на первых порах окажется купленная ценой предательства власть и как быстро тихий голос совести испарится из души владыки Регула.

— Всё, расходимся. Нам нужно спешить. До рассвета Аулия должна пасть! — с этими словами изменённый развернулся и зашагал к руинам, где скрывалась большая часть его отряда.

О’Релли несколько минут смотрел ему вслед, а затем, будто очнувшись, заспешил к своей машине. Его ждал Регул.

Глава 2

— О чём ты задумалась, Юна? — Герон взялся за механический штурвал и принялся вращать его, открывая массивные ворота, перегораживающие доступ в святая святых города — сектор гидропоники и зону энергетического преобразователя.

Юнона вскинула взгляд.

— Почему ты никогда не рассказываешь мне о маме? — спросила она, наблюдая, как напрягаются мускулы на руках отца. Для своего телосложения он был очень силён, и об истинном возрасте Герона можно было лишь догадываться по седине, что предательски пробивалась в аккуратно подстриженной бороде и коротком ёжике волос.

— А что ты хотела бы узнать? — не оборачиваясь, спросил он.

— Какая она была? Говорят, что мама погибла во время набега изменённых?

— Твоя мать не погибла, — ответил Герон, отчего-то перестав вращать штурвал затворного механизма. Обернувшись, он пристально посмотрел на дочь и добавил: — Она сама стала изменённой.

От этих слов по телу Юноны пробежала непроизвольная дрожь.

— Её коснулось проклятие Селена?..

Отец ответил не сразу. Несколько секунд он продолжал пристально смотреть на дочь, отмечая, как сильно повзрослела она за истёкший год, а потом добавил в несвойственной для него лаконичной манере:

— Думаю, пришла пора серьёзно поговорить. — Он вновь принялся вращать штурвал, не добавив больше ни слова.

Юнона уже успела пожалеть, что задала этот вопрос, потому что от услышанного кровь стыла в жилах. Её мать стала изменённой?! Неудивительно, что отец так упорно избегал разговоров о ней. В понимании семнадцатилетней девушки, лучше умереть, чем принять проклятие Селена. Об этом не хотелось даже думать… Но тема уже затронута, и по реакции отца она поняла: в ближайшие минуты им предстоит серьёзный разговор.

А может, он специально позвал её с собой, в расположенные под основанием города подземелья, куда допускались только избранные? Здесь, среди скудной зелени растений, мутных, наполненных пенящейся жидкостью гидропонических баков и пугающих механизмов, похожих на приручённых диких сервов, не было посторонних глаз и ушей, чего не скажешь о других местах, включая их собственный дом, где незримо присутствовали слуги, которые, в противовес достоинствам, имели один патологический недостаток — подслушивали все разговоры, а затем обсуждали дела хозяев не только в своём кругу, но и на улицах.

— Папа, ты специально позвал меня с собой? — не удержавшись, спросила Юна.

Герон кивнул, подтверждая её собственные выводы.

Зная его характер, следовало предположить, что…

— Настали дурные времена, — оборвал её мысль голос отца. — Наш город уже дважды подвергался атакам, и боюсь, что он вскоре разделит участь остальных поселений сектора. — Герон тщательно запер огромные ворота изнутри и обернулся к дочери. — Если Регул падёт, нас ждут суровые испытания, перед которыми бледнеет ужас смерти. Я не хочу, чтобы ты встретила их такой же неподготовленной, как остальные жители.

— Ты говоришь страшные вещи, отец… — содрогнулась Юнона.

— Я всего лишь предвижу некоторые закономерные события, — поправил её Герон. — В наше время люди позабыли один из важнейших постулатов древности, который гласит, что самым ценным в мире является информация.

— Я послушно читала все книги, что ты давал мне.

— Да. Ты молодец, Юна. Однако знаниями мало владеть, нужно понимать их истинный смысл, верно трактовать и уметь использовать по назначению. Сейчас ты, как и большинство жителей наших городов, превратно толкуешь реальность Селена. Я тоже не могу претендовать на знание абсолютной истины, но даже те крохи правды, что удалось узнать и осмыслить мне, могут сослужить неоценимую службу для тебя лично.

— Я не понимаю, о чём ты говоришь, отец.

— Сейчас поймёшь. — Герон жестом указал дочери на широкий проход между дурно пахнущими гидропоническими баками, в конце которого виднелась бледная зелень оранжереи.

Они вышли на небольшое пространство, где в огромных пластмассовых чашах росли редкие виды выжившей фауны Селена. В центре оранжереи имелась круглая площадка с маленьким фонтаном и установленной подле него скамьёй.

— Сядем, — предложил Герон.

Юнона покорно опустилась на неимоверно древнюю пластиковую скамью с удобной спинкой. Герон сел подле дочери и, сцепив руки, некоторое время молчал, глядя на чахлую зелень подземной оранжереи.

— Посмотри вокруг, Юна… — глухо произнёс он.

Она повернула голову, напряжённо взглянув на отца. Зачем ей оглядываться, когда каждый уголок подземелий давно знаком? Юнона прекрасно знала, что за толстыми стенами гидропонического отсека лежит ещё одно огромное помещение. Высоко над головой в своде зала расположен исполинский, гладко отполированный кристалл кварца, так называемый Солнечный Камень. Когда над Селеном царит день и жаркое всё сжигающее светило посылает свои лучи на мёртвые лавовые равнины, Солнечный Камень фокусирует энергию света, направляя её вертикально вниз, где в специальных ёмкостях лопасти машин медленно перемешивают доставленный с поверхности реголит — мелкий, рыхлый грунт, который ещё называют каменным покрывалом. Под действием высокой температуры сконцентрированного Солнечным Камнем света из мелкого гравия начинает выпариваться вода, а затем выделяется кислород. В дневное время никто не смел открывать двери соседнего зала, все работы по смене реголита производились позже, когда равнины Селена заливал голубоватый свет Владыки Ночи…

Всё это промелькнуло в голове девушки как само собой разумеющееся, для неё тайные процессы получения воды и кислорода являлись скучной обыденностью, смысл которой она хорошо усвоила ещё много лет назад, поэтому требование отца прозвучало странно…

— Я не понимаю тебя, — честно призналась Юнона. — Что я должна увидеть?

Герон встал и медленно прошёлся по дорожке меж бледных растений с широкими мягкими листьями, которые стыдливо сворачивались в трубочку, как только к ним прикасалась человеческая рука.