Читать книгу "Я не один такой один - Лилия Ким"
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Сначала я жила не задумываясь. Находилась в полной уверенности, что вся эта мутота однажды закончится и начнется настоящая жизнь, где все будет хорошо и правильно. Рядом со мной окажутся любящие и любимые люди, я сама стану похожа на менеджеров из рекламы — сияющих и счастливых, как поросята, от своей любимой работы, займусь фитнессом, и мне будет вечно «как будто двадцать». То есть выглядеть буду на двадцать, а понимать мир сообразно биологическому возрасту.
Веришь в это, веришь, изо всех сил стараешься поддержать свою веру, покупая деловые журналы и с умным видом читая статьи по своей профессии. Читаешь биографии известных людей, которые бились-бились и чего-то добились. Ведешь беседы с друзьями, намечая пунктиром себе этапы — машина-квартира-дача. С тихой потаенной завистью слушаешь тех, кто по этому этапу уже идет.
Шаг первый: тревога.
Однажды раздается первый звоночек. Появляется смутное чувство тревоги — а что, если вот эта убогая снятая квартирка, временная, «для денег», работа, непонятные, балансирующие на грани разрыва отношения людей, которым вместе скучно, а врозь страшно, — и есть твоя настоящая жизнь?
Шаг второй: отрицание.
Сначала начинаешь отбрыкиваться от этого. Рыться в строительных журналах, лихорадочно строя планы приобретения собственного жилья. Как полоумный пожираешь статьи про ипотечные кредиты, долевое строительство, изучаешь «аналитику вторичного рынка». Начинаешь рисовать и даже строить в «экселе» заведомо бессмысленные таблички — сколько тебе надо накопить, сколько отложить, какой минимум оставлять на жизнь. Попутно устраиваешь романтические вечера и пишешь стихи обалдевшему от неожиданности партнеру. Лежишь с ним в постели, прижимаясь, как замерзающая собака к крышке канализационного люка, под которой есть теплый пар. Куришь, лежа на спине и выдыхая дым в потолок, совсем как герои мелодрам… И пытаешься убедить себя или по крайней мере не дать себе сомневаться в том, что вот твоя жизнь, и есть у нее будущее. Есть! Есть! Есть…
А потом — бах, и не получается.
Шаг третий: осознание.
Некоторое время ты стараешься не замечать свершившегося. Да, сраная квартира, сраная работа без всяких перспектив, трудовой тупик, отношений этих больше не хочется, а хочется совсем других, но этих самых «других» таким неудачникам, как ты, не полагается. Чтоб тебя любили, надо быть достойным любви. А ты достоин? Ну так что, если честно?
Шаг четвертый: растерянность.
В груди появляется боль. Не физическая. Просто тяжесть, когда хочется вдохнуть полной грудью, но никак не получается.
Ты слоняешься по улицам без цели и средств. Подолгу сидишь в кафе над чашкой остывшего кофе, потягивая сигарету. Смотришь на людей и пытаешься понять, почему они живут, а ты не можешь? Почему тебе никак не начать?
Ты не можешь уснуть. Крутишься в кровати, которая ночь от ночи становится все более неудобной. Ненавидишь свою подушку. Утром тебе ломит шею и плечи. Ты сидишь перед телевизором и пьешь вечерами, потому что пока не выпьешь — не уснешь.
Шаг пятый: отчаяние.
Наступает странное пограничное состояние — ты не можешь быть с людьми, но не можешь и без людей. Ты все больше отдаляешься от своих старых знакомых, школьных друзей. Потому что у них в отличие от тебя все ладится. Вернее, они тоже неудачники, у них дурацкое жилье и дурацкая работа, но они почему-то счастливы тем, что имеют. Это бесит. Откуда в них столько уверенности? Почему они ни в чем не сомневаются, просто делают, что должны делать, и все? Родители не в счет, потому что от них ты отдалился давным-давно. Новые знакомые появляются каждый день, как бабочки-однодневки, чтоб исчезнуть навсегда в течение этих же суток.
Бродишь по улицам и торговым центрам. Рассматриваешь лица. В этот момент у тебя могут появиться странные друзья — наркоманы, проститутки, бомжи. Неудачники, дошедшие до точки.
И вот однажды утром, просыпаясь, ты видишь свою загаженную конурку в лучах яркого, пробивающегося сквозь шторы солнца. Вспоминаешь, что ты делал вчера… И тебе становится мерзко. До такой степени мерзко, что отдал бы жизнь, лишь бы ничего этого не было.
Шаг шестой: безысходность.
Ты сидишь на краю кровати, обхватив голову руками, и не можешь пошевелиться от тяжести навалившегося осознания — ВОТ ЭТО И ЕСТЬ ТВОЯ ЖИЗНЬ.
Она не станет другой, потому что у такого, как ты, другой жизни быть не может. Таким, как ты, другой жизни не полагается, потому что нет в тебе чего-то такого, что есть в людях, живущих той, другой жизнью. От этого чувства хочется выть и плакать, но ты уже не можешь, потому что все слезы уже выплаканы и вся обида уже выговорена случайным знакомым — вместе с надеждой. С тобой остается только горькое, саднящее чувство безысходности. Невозможности что-либо изменить.
Наваливается усталость. Такая усталость, какой ты не знал никогда в жизни. Когда все, на что тебя хватает, — это лежать, глядя в потолок, и репетировать собственную смерть. Страха нет. Кроме усталости ничего нет. Смерть видится абсолютным благом. Избавлением от страданий. В жопу все.
Примерно в таком состоянии я встретила Сергея. Вцепилась в него, как в спасательный круг. Мне нравилась его здоровая злость, его жажда побеждать, его насмешливое, надменное отношение к людям. Спортивный азарт в желании скормить пиплу что-нибудь вроде «твои глаза напротив, оуо, ты не против, оуо, этой ночью сделать так — е! е! е!» По мнению Сергея, скормить пиплу что-нибудь другое дорого, трудно, а главное — незачем, потому что у людей комплексы начинаются от всего, что превосходит их уровень индивидуального развития.
Мы познакомились в клубе, на тусовке для своих, которую устраивала звукозаписывающая компания, с которой Сергей работал тогда. Меня туда занесло случайно вместе с журналисткой, которая собиралась «адаптировать» некое американское фэн-шуй-руководство о том, как расставлять мебель в доме. «Адаптировать» — значит перевести, насытить фразочками типа «в правильно стоящем шифоньере никогда не заведется моль, зато заведутся любовники, спрятанные от мужей», и с чистой совестью выпустить эту «адаптацию» под своей фамилией без всякой ссылки на права настоящего автора. Если вам будут говорить, что американская литература тупая — не верьте. По-настоящему тупой она становится только после адаптирования.
Сергею только-только исполнилось тридцать. А он до сих пор был на подхвате. Во всем его существе сквозила отчаянная злость нападающего хоккейной команды, что продувает «четыре-ноль» в последнем периоде. Быстрый взгляд исподлобья, лихорадочный блеск в глазах. Дерганые, быстрые движения. Торопливая речь. Он был похож на свернутую пружину, что вот-вот выстрелит, и от этого решающего выстрела будет зависеть все. Его задвинули работать с «электронщиками», находить талантливых музыкантов, способных делать электронные подложки, обработки, интересное оригинальное звучание. А Сергей взялся делать из них сольный проект. Ему отказывали, ему говорили, что это не пойдет, сами будущие звезды брыкались как могли. Но Сергей стиснул зубы, сжался в комок и продолжал пробивать свою тему. По этой причине он оказался на одной вечеринке со мной. Ждал одного из менеджеров компании звукозаписи, чтобы сунуть ему диск.
Внимание!
Сайт сохраняет куки вашего браузера. Вы сможете в любой момент сделать закладку и продолжить прочтение книги «Я не один такой один - Лилия Ким», после закрытия браузера.