Читать книгу "451 градус по Фаренгейту - Рэй Брэдбери"

— Насколько мне известно, нет.

— Завтра механики проверят пса.

— Это уже не первый раз он рычит на меня, — продолжалМонтэг. — В прошлом месяце было дважды.

— Завтра всё проверим. Бросьте об этом думать. Но Монтэгпродолжал стоять у люка. Он вдруг вспомнил о вентиляционной решётке в переднейсвоего дома и о том, что было спрятано за ней. А что, если кто-нибудь узнал обэтом и «рассказал» псу?..

Брандмейстер подошёл к Монтэгу и вопросительно взглянул нанего.

— Я пытаюсь представить себе, — сказал Монтэг, — о чёмдумает пёс по ночам в своей конуре? Что он, правда, оживает, когда бросается начеловека? Это даже как-то страшно.

— Он ничего не думает, кроме того, что мы в него вложили.

— Очень жаль, — тихо сказал Монтэг. — Потому что мывкладываем в него только одно — преследовать, хватать, убивать. Какой позор,что мы ничему другому не можем его научить!

Брандмейстер Битти презрительно фыркнул.

— Экой вздор! Наш пёс — это прекрасный образчик того чтоможет создать человеческий гений. Усовершенствованное ружьё, которое самонаходит цель и бьёт без промаха.

— Вот именно. И мне, понимаете ли, не хочется стать егоочередной жертвой, — сказал Монтэг.

— Да почему вас это так беспокоит? У вас совесть не чиста,Монтэг?

Монтэг быстро вскинул глаза на брандмейстера Битти. Тотстоял, не сводя с него пристального взгляда, вдруг губы брандмейстера дрогнули,раздвинулись в широкой улыбке, и он залился тихим, почти беззвучным смехом.

Один, два, три, четыре, пять, шесть, семь дней. И каждыйдень, выходя из дому, он знал, что Кларисса где-то здесь, рядом. Один раз онвидел, как она трясла ореховое дерево, в другой раз он видел её сидящей налужайке — она вязала синий свитер, три или четыре раза он находил на крыльцесвоего дома букетик осенних цветов, горсть каштанов в маленьком кулёчке, пучокосенних листьев, аккуратно приколотый к листу белой бумаги и прикреплённыйкнопкой к входной двери. И каждый вечер Кларисса провожала его до угла. Одиндень был дождливый, другой ясный, потом очень ветреный, а потом опять тихий итёплый, а после был день жаркий и душный, как будто вернулось лето, и лицоКлариссы покрылось лёгким загаром.

— Почему мне кажется, — сказал он, когда они дошли до входав метро, будто я уже очень давно вас знаю?

— Потому что вы мне нравитесь, — ответила она, — и мненичего от вас не надо. А ещё потому, что мы понимаем друг друга.

— С вами я чувствую себя старым-престарым, как будто гожусьвам в отцы.

— Да? А скажите, почему у вас у самого нет дочки, такой вот,как я, раз вы так любите детей?

— Не знаю.

— Вы шутите!

— Я хотел сказать… — он запнулся и покачал головой. — Видители, моя жена… Ну, одним словом, она не хотела иметь детей.

Улыбка сошла с лица девушки.

— Простите. Я ведь, правда, подумала, что вы смеётесь надомной. Я просто дурочка.

— Нет-нет! — воскликнул он. — Очень хорошо, что вы спросили.Меня так давно никто об этом не спрашивал. Никому до тебя нет дела… Оченьхорошо, что вы спросили.

— Ну, давайте поговорим о чём-нибудь другом. Знаете, чемпахнут палые листья? Корицей! Вот понюхайте.

— А ведь верно… Очень напоминает корицу.

Она подняла на него свои лучистые тёмные глаза.

— Как вы всегда удивляетесь!

— Это потому, что раньше я никогда не замечал… Не хваталовремени…

— А вы посмотрели на рекламные щиты? Помните, я вамговорила?

— Посмотрел. — И невольно рассмеялся.

— Вы теперь уже гораздо лучше смеётесь.

— Да?

— Да. Более непринуждённо.

У него вдруг стало легко и спокойно на сердце.

— Почему вы не в школе? Целыми днями бродите одна, вместотого чтобы учиться?

— Ну, в школе по мне не скучают, — ответила девушка. —Видите ли, они говорят, что я необщительна. Будто бы я плохо схожусь с людьми.Странно. Потому что на самом деле я очень общительна. Всё зависит от того, чтопонимать под общением. По-моему, общаться с людьми — значит болтать вот как мыс вами. — Она подбросила на ладони несколько каштанов, которые нашла поддеревом в саду. — Или разговаривать о том, как удивительно устроен мир. Я люблюбывать с людьми. Но собрать всех в кучу и не давать никому слова сказать —какое же это общение? Урок по телевизору, урок баскетбола, бейсбола или бега,потом урок истории — что-то переписываем, или урок рисования — что-топерерисовываем, потом опять спорт. Знаете, мы в школе никогда не задаёмвопросов. По крайней мере большинство. Сидим и молчим, а нас бомбардируютответами — трах, трах, трах, — а потом ещё сидим часа четыре и смотрим учебныйфильм. Где же тут общение? Сотня воронок, и в них по желобам льют воду толькодля того, чтобы она вылилась с другого конца. Да ещё уверяют, будто это вино. Кконцу дня мы так устаём, что только и можем либо завалиться спать, либо пойти впарк развлечений — задевать гуляющих или бить стёкла в специальном павильонедля битья стёкол, или большим стальным мячом сшибать автомашины в тире длякрушений. Или сесть в автомобиль и мчаться по улицам — есть, знаете, такаяигра: кто ближе всех проскочит мимо фонарного столба или мимо другой машины.Да, они, должно быть, правы, я, наверно, такая и есть, как они говорят. У менянет друзей. И это будто бы доказывает, что я ненормальная. Но все моисверстники либо кричат и прыгают как сумасшедшие, либо колотят друг друга. Вызаметили, как теперь люди беспощадны друг к другу?

— Вы рассуждаете, как старушка.

— Иногда я и чувствую себя древней старухой. Я боюсь своихсверстников. Они убивают друг друга. Неужели всегда так было? Дядя говорит, чтонет. Только в этом году шесть моих сверстников были застрелены. Десять погиблив автомобильных катастрофах. Я их боюсь, и они не любят меня за это. Дядя говорит,что его дед помнил ещё то время, когда дети не убивали друг друга. Но это былоочень давно, тогда всё было иначе. Дядя говорит, тогда люди считали, что укаждого должно быть чувство ответственности. Кстати, у меня оно есть. Этопотому, что давно, когда я ещё была маленькой, мне вовремя задали хорошуютрёпку. Я сама делаю все покупки по хозяйству, сама убираю дом.

— Но больше всего, — сказала она, — я всё-таки люблюнаблюдать за людьми. Иногда я целый день езжу в метро, смотрю на людей,прислушиваюсь к их разговорам. Мне хочется знать, кто они, чего хотят, кудаедут. Иногда я даже бываю в парках развлечений или катаюсь в ракетныхавтомобилях, когда они в полночь мчатся по окраинам города. Полиция не обращаетвнимания, лишь бы они были застрахованы. Есть у тебя в кармане страховаяквитанция на десять тысяч долларов, ну, значит, всё в порядке и все счастливы идовольны. Иногда я подслушиваю разговоры в метро. Или у фонтанчиков с содовойводой. И знаете что?