Читать книгу "Пре(восход)ство - Вадим Юрьевич Панов"

делать вид, что они разбираются в искусстве, однако девушек скульптуры и картины не интересовали.

– Разве не видно, что наши гостьи ищут развлечений? – Следующую атаку на Марлоу и Шанти предприняла «оболочка» розовощёкая, кудрявая и плечистая. И очень дружелюбная. – Меня зовут Абрис.

– Прекрасное имя.

– Какую наркоту предпочитаете? Дрон доставит посылку в любой сектор любой агломерации. Количество на ваш выбор: от индивидуальной дозы до «блюда на компанию». Каталог продукции включает все виды присутствующей на рынке дури.

– Я работаю с проверенным дилером, – без запинки соврала Марлоу.

– Тогда что ты здесь делаешь?

– Мы тут приглядываемся.

– А, туристы? – рассмеялся Рауль. – Таких тут тоже много. Наша Метавселенная опасна и это щекочет ливерные нервы.

– Обычно туристы уезжают отсюда без гроша, – добавил Абрис. – Но вы ведь сами выбрали для прогулки «True Crime», то есть, знали, куда стремились.

– Зачем ты это говоришь?

– Напоминаю, что у меня в корзинке полно первосортного товара, и лучше потратить деньги на него, чем выкинуть их в местном казино.

– Мы разберёмся, – пообещала Марлоу. – А теперь оставьте нас в покое.

Одно из преимуществ общения в Сети – это возможность забанить неугодную «оболочку», хоть на пять минут, хоть навсегда. Эта услуга предоставлялась во всех Метавселенных, и диктовала правила цифрового поведения: услышав просьбу, Рауль и Абрис дружно улыбнулись девушкам и потеряли к ним всякий интерес.

– Только не говори, что ты никогда не была в «True Crime», – произнесла Марлоу, заметив, что спутница продолжает оглядываться.

– Не была, – спокойно ответила Шанти. – Знаю об этой Метавселенной только то, что рассказывали инструкторы Четвёртого департамента.

– Вот уж не думала, что в твоём образовании такие пробелы.

– Четвёртый департамент не занимается уголовниками.

– А самой не было интересно здесь побывать?

– Нет, – пожала плечами Шанти.

– Почему?

– Это сложный вопрос…

Почему не тянет в самую яркую, самую известную, самую порочную Метавселенную глобальной Сети? Туда, где можно всё? И где никто не осудит, если ты с упоением предашься этому «всему» или любой его составляющей – любой каприз за ваши деньги, но пусть ваш каприз окажется незаконным, иначе окружающим станет неловко. Всех ливеров тянуло в «True Crime» – попробовать, ощутить, прикоснуться к запретному, и бесчисленные рассказы о том, как ушлые сетевые уголовники проникали через точку входа в электронные кошельки лохов и опустошали их счета, не могли остановить поток туристов.

Запретный плод сладок.

– Мы ведь не торопимся? – спросила Марлоу, располагаясь за столиком уличного кафе.

– Ты мне скажи, – рассмеялась Шанти. – Ты пообещала организовать встречу, но не уточнила, сколько времени тебе потребуется.

– Часть меня как раз занимается организацией, – ответила Марлоу. – Ответа пока нет, значит, время есть, и ты сможешь не спеша рассказать, почему тебе неинтересен «True Crime»?

– Почему тебе так интересен мой неинтерес?

– Потому что это своего рода аномалия.

– Пожалуй… – Честный ответ произвёл на Шанти впечатление. Она заказала чай со льдом, Марлоу попросила кофе, дождалась заказа и только затем продолжила: – Сначала ответь на вопрос: для чего, по твоему, разумеется, мнению, нужна «True Crime»?

– Эту Метавселенную создали преступные корпорации, чтобы…

Марлоу замолчала так же резко, как начала отвечать. Замолчала и прищурилась.

– Вижу, ты начинаешь понимать, – заметила Шанти, прихватывая губами соломинку.

– Кажется, да, – едва слышно согласилась Марлоу.

– Метавселенные – это уникальные, очень сложные структуры, требующие не только денег и ресурсов, но и творческого начала. Метавселенные можно сравнить с величественными замками, наполненными произведениями искусства, но покоятся эти грандиозные строения на фундаменте глобальной Сети.

– Я служила человеку, семье которого принадлежит Сеть.

– Какие-то проценты Сети, – уточнила Шанти. – Лорд Гамильтон и его безвременно почившие родственники входили в число хозяев Сети, а значит – хозяев мира. Ведь современная версия цивилизации – это Сеть, единицы и нули, переползающие из реальности в Сеть и обратно. И это подводит нас к следующему выводу: если бы хозяева Сети захотели – преступные кланы не смогли бы создать свою Метавселенную.

– Тогда они расползлись бы по всем Метавселенным, – пробубнила Марлоу, сделав глоток кофе.

– Они и так расползлись по всем Метавселенным. – Шанти махнула рукой. – Киберпреступления совершаются везде, даже в полностью подводном Ватне, потому что везде – под водой, в пустыне, на безжизненном астероиде или в Метавселенной по компьютерной игре – везде есть что украсть. Как минимум – личную информацию. Везде есть киберпреступники, но здесь – их дом, более того, по правилам игры, Департамент социального согласия имеет право фиксировать заходы в «True Crime», но понятия не имеет, что гражданин делает внутри, чем занимается и с кем встречается. А умелые ребята давно предлагают специальные «оболочки», в которых можно нырнуть в «True Crime» незаметно для Соцсогласия.

– А это зачем? – не поняла Марлоу.

– Ребятам – лишний заработок. Ливерам – дополнительная возможность «нагнуть» Систему и почувствовать себя неуловимым преступником.

– Но для чего хозяевам Сети предоставлять преступникам такие вольности?

– Ты не спрашивала об этом лорда Гамильтона?

– В те времена «True Crime» меня не интересовал.

– Понимаю… – Шанти повертела бокал, в котором оставалась примерно половина лимонада, и в очередной раз удивилась реалистичности Метавселенной класса ААА – она ощущала не только вкус напитка, но слабые нотки мяты, которую не очень любила. – Взаимодействие с криминалом как правило приводит к финансовым потерям, и тогда ливерам приходится усерднее трудиться, чтобы их компенсировать, но и формирует две важные иллюзии. Первая – у нас здоровое общество, в нём есть не только свет, но и тень, с которой борются соответствующие службы. Эта иллюзия важна, потому что если исчезает вечный дуализм жизни – свет и тьма, люди теряют привычные ориентиры. Вторая иллюзия – наличие «True Crime» даёт ливерам ощущение, что Систему можно нагнуть. А это очень важная иллюзия, необходимая для внутреннего спокойствия законопослушного гражданина. Как только он начинает ощущать себя не пылью, наполняющей небоскрёбы жилых секторов, а полноценным членом общества, имеющим право на протест, он окончательно превращается в ливера.

– Реальность наполнена иллюзиями.

– Она стала такой задолго до изобретения Сети.

– Не буду спорить, – вздохнула Марлоу.

– Ну и вишенка на торте: «True Crime» обеспечивает желающим нарушить закон всевозможные способы дополнительного заработка и предлагает альтернативный социальный лифт.

– Твои аргументы понятны, и я с ними согласна, – помолчав, произнесла Марлоу. – Действия разумны, но я не понимаю причину, которая заставила хозяев Сети совершить эти действия.

Шанти допила лимонад, расплатилась с официантом, не забыв о чаевых, но со стула не поднялась. Закинула ногу на ногу, повернула лицо к солнцу, будто действительно могла получить на кожу лёгкий загар, прикрыла глаза и рассказала:

– Люди насытили мир Цифрой, сделали его комфортным и прозрачным, получили абсолютную власть над всеми, поскольку финансы, передвижения, юридические документы, желания… всё, чем занимается человек, проходит через Сеть. И владельцы Сети знают о любом человеке всё. Абсолютно всё. Ливеры оказались полностью открыты, подконтрольны, а значит, управляемы. Но владельцы Сети довольно быстро поняли, что перегнули палку. На повсеместное исчезновение «privacy» сначала мало кто обратил внимание, но затем его пропажа перестала нравиться всем, кроме эксгибиционистов. Потом сдались и они. Люди старались не думать о том, что каждый их шаг фиксируется и запоминается, но у большинства не получалось. Они постоянно ощущали за собой слежку. Их раздражение нарастало и вырывалось в виде бунтов. Я понимаю, что у всех массовых беспорядков были свои причины, не имеющие отношения к тому, о чём я сейчас рассказала, но расчёты Четвёртого департамента показали, что не будь у ливеров глубокого внутреннего раздражения от потери «privacy», бунты были бы в разы слабее. Поводок оставили, но слегка отпустили, и легализация криминала стала одной из балансирующих общество мер.

– Легализация? – удивилась Марлоу.

– Я предпочитаю называть вещи своими именами, – твёрдо ответила Шанти. – Криминал легализовали по приказу хозяев Сети, и поэтому мне неинтересно в «True Crime» – эта «незаконная» Метавселенная живёт в строжайшем соответствии с законами, которые для неё написали. Если здешние воротилы сделают хоть шаг в сторону, их сотрут и нарисуют новых. Из единиц и нулей.

– Здесь всё ещё более ненастоящее, чем казалось изначально, – угрюмо прокомментировала Марлоу.

– Совершенно верно.

Некоторое время девушки молчали, а затем Шанти спросила:

– Как мы с ним встретимся?

Они избегали называть Марсианина, чтобы не привлекать к себе внимания местных,