Читать книгу "Люди тут у нас - Хироми Каваками"

встретились. Потому что один раз в магазине канцтоваров у вокзала от этих искр и правда случился небольшой пожар…

После окончания гимназии Ёко-сан поступила в университет, а Йоко-сан сразу вышла замуж. Но муж Йоко-сан с первого взгляда влюбился в Ёко-сан, и очень быстро они начали тайно встречаться в укромных местах вдали от чужих глаз. Обладая феноменальным чутьем на все, что касалось Ёко-сан, Йоко-сан сразу догадалась, с кем та крутит роман. Все, кто жил в округе, замерли в ожидании. Какую месть уготовит Йоко-сан для Ёко-сан? Но, ко всеобщему удивлению, — словно очнувшись от морока — Йоко-сан была абсолютно спокойна. Теперь, когда они случайно встречались на улице, Йоко-сан всегда улыбалась и приветливо здоровалась, а кричащие наряды, в которые она облачалась, чтобы перещеголять Ёко-сан, сменились скромной, неяркой одеждой. Она почти не пользовалась косметикой и по выходным, прихватив корзину для пикника, отправлялась в парк, где неторопливо ела принесенные из дома онигири и кормила ласточек.

Ёко-сан не находила себе места. Это было невыносимо: она украла у соперницы мужа, и никакой реакции?! Она развесила по всему району листовки, в которых рассказывалось о ее порочной связи с мужем Йоко-сан. Более того, она анонимно позвонила в фирму, где он работал, и сообщила его начальству о происходящем. Ёко-сан была уверена: теперь-то последует хоть какая-нибудь реакция. Но Йоко-сан, казалось, не было никакого дела до неверности собственного мужа, поэтому на скандал рассчитывать не приходилось. Тогда Ёко-сан решила испросить помощи у духов и посетить храм в час быка. Не забыв взять с собой гвоздь проклятия длиной в пятнадцать сантиметров, она с искаженным от гнева лицом отправилась под покровом ночи в храм, чтобы наложить проклятие на свою соперницу: пусть та умрет, а Ёко-сан выйдет замуж за ее мужа и будет жить с ним долго и счастливо.

Видимо, проклятие подействовало. Только вместо Йоко-сан, на которую оно было наложено, умерла от сердечного приступа Ёко-сан, которая его наложила, — женщины были так похожи, что духи их перепутали.

Стоило Ёко-сан умереть, как Йоко-сан снова превратилась в злобную фурию. Она отсудила у своего, теперь бывшего, мужа компенсацию за моральный ущерб и начала торговать безнитратными фермерскими овощами. Дела у нее шли хорошо, бизнес процветал. Она купила два дома, две яхты и двух какаду. Иногда она срывалась на свою секретаршу:

— Почему ты во всем такая благоразумная? Даже в макияже! Какая же тоска жить без достойной соперницы!

Фея

Дом музыки располагался сразу за парком. Шоколадные стены, карминовая черепица, эркеры и дверь — светло-коричневые. Отнести этот непонятный дом к какому-либо архитектурному стилю было затруднительно.

Табличка с фамилией на нем отсутствовала. Когда наступало лето, в саду стеной вырастали подсолнухи, пышно зеленели камфорные и хурмовые деревья, лжеакация, метасеквойя. Сад был ухоженным, хотя мы никогда не видели, чтобы хоть кто-нибудь за ним ухаживал.

Попасть в Дом музыки можно было только в свой день рождения, но лишь при условии, что ты окажешься перед дверью ровно в три часа дня. В любое другое время дверь была наглухо закрыта.

— Ну и что там? — спросила я у Канаэ-тян.

Она моргнула два или три раза и ответила:

— Да ничего особенного.

За день до этого ей исполнилось девять лет. И хоть она и сказала мне, что ничего особенного там не было, глаза у нее неприятно бегали по сторонам. Казалось, она боялась, как бы чужие уши не услышали ее слова.

Примерно половина жителей нашего района уже побывали в Доме музыки. Но из всей этой толпы никто ничего конкретного о доме так и не рассказал. Дедушка-таксист назвал его обворожительным, Хатиро — прикольным, дядюшке-фермеру показалось, что он слышал трели соловья, а маленькая Дори Кавамата сказала: «Этот дом, он такой, очень у-упс-с!» И даже, как правило, разговорчивый Акаи только и смог выдавить из себя: «Там, типа, народная музыка играла. Хрень какая-то!»

На основании всех этих свидетельств можно было предположить, что в Доме музыки играет какая-то музыка.

— Ну ясно, что там играет музыка, он же называется — Дом музыки, — спокойно заметила сестра Канаэ-тян.

— Ага, но что там за музыка?

— Кто-то слышит одно, кто-то другое — каждый раз музыка разная. Ведь это музыка судьбы, потому что она и вправду вершит судьбы людей.

После этого мне так захотелось попасть в Дом музыки, просто ужас. Когда хозяйка закусочной рассказала, что на следующей неделе день рождения ребенка ее дочки, я договорилась взять малыша на пару часов. В нужный день ровно в три часа пополудни мы с ребенком стояли перед дверью Дома музыки.

Раздался щелчок, дверь отворилась.

— Я сопровождающий! — на всякий случай крикнула я в открытую дверь и боязливо ступила на порог дома.

Заиграла музыка. Это была песня о безнадежной всепоглощающей любви из кинофильма Тэрухико Сайго «Фламенко в свете звезды».

Целый час мы слушали эту песню. Потом ребенок начал капризничать, и нам пришлось уйти. Неужели «Фламенко в свете звезды» и есть музыка моей судьбы? Или судьбы ребенка? А может быть, эта песня вершит нашу с ним общую судьбу? Короче, я так и не поняла.

В какой-то момент дядюшка-фермер, потомок крестьянской династии, рассказал мне, что существует теория, будто в Доме музыки хозяйничает волосатая фея.

— Говорят, она ужасно волосатая, ну просто вся покрыта волосами! — говорил он, не переставая вертеть в руках свой искусственный глаз.

Кружок землекопов

Кто-то подкинул кучу любовных писем к дому дядюшки-фермера, потомка крестьянской династии. Целых шесть картонных коробок, под завязку набитых конвертами.

— Я вытащил несколько штук наугад и попробовал прочитать — дико скучно, — сплюнув, сказал куриный дядюшка.

Любовные письма, очевидно, подкинули ночью. Дядюшка услышал, что куры расшумелись, и пошел проверить, в чем дело. Он сразу заметил коробки, аккуратно стоявшие двумя башенками по три штуки, как храмовые подношения.

— Когда-то давно в таких случаях вызывали кружок землекопов, — сказал дядюшка.

Кружок землекопов?

Я вопросительно посмотрела на деда.

— Ну, обычный такой школьный кружок. На нем все время что-то закапывают.

— У нас в школе нет такого кружка.

Дядюшка кивнул:

— Сейчас нет, а в мое время был.

Он сказал, что землекопы, если их попросить, закапывают все, что хочешь. Старые дневники, от которых надо избавиться, ненужные кастрюльки для риса и тому подобное. Одежду, связанную с неприятными воспоминаниями, битые стаканы.

— Только биоотходы они никогда не закапывали.

— Биоотходы?

— Гнилую картошку там, мертвых аквариумных рыбок… А вот любовные письма их бы порадовали, да еще как! — мечтательно сказал дядюшка. Он явно тосковал