Читать книгу "Константинополь и Проливы. Борьба Российской империи за столицу Турции, владение Босфором и Дарданеллами в Первой мировой войне. Том II - Евгений Александрович Адамов"

должен был решиться основной и роковой для дальнейшего участия императорской России в войне вопрос о субсидировании России союзниками, и в частности Англией, в размере 500 млн руб. в месяц — 6 миллиардов золотых рублей в год[43], известил, через русского посла в Париже Извольского, председателя Совета министров Горемыкина о том, что «наряду с финансовыми вопросами Ллойд Джордж поставил на обсуждение вопрос о немедленной посылке на помощь Сербии объединенного корпуса, в составе войск Англии, Франции и России. По мнению англичан, такая помощь побудит Грецию, Румынию и Болгарию примкнуть немедленно к нам. Считая с Сербией, такая армия, двинутая с юга против Австрии, составит не меньше миллиона штыков и сразу изменит все положение, облегчая наше движение на Силезию, оттягивая войска от французского фронта и разрешая вопрос о Проливах». Вопрос, сообщалось далее, был после этого рассмотрен в частном совещании у Рибо, как министра финансов Франции и участника междусоюзнического совещания, при участии председателя совета министров Вивиани, военного министра Милльерана и министра иностранных дел Делькассе, причем Милльеран «противился посылке французских и английских войск в Сербию, желал иметь возможно больше подкреплений здесь», то есть на французском фронте.

Вторая телеграмма Барка — Извольского от того же дня сообщала о беседе Барка с президентом республики Пуанкаре, в которой последний особенно настойчиво интересовался вопросом о том, как могло случиться, что в России уже мог сказываться недостаток в винтовках, причем для Франции «такое положение союзницы оказалось совершенно неожиданным»[44], а вместе с тем признавал «предложение Ллойд Джорджа о посылке объединенного корпуса союзников для побуждения Болгарии, Румынии и Греции к активному выступлению» «заслуживающим большого внимания».

Полная неосведомленность французского правительства о предложении Ллойд Джорджа подчеркивалась также Делькассе на следующий день в разговоре его с Извольским (см. телеграмму последнего от 3 февраля /21 января), причем Делькассе, указав на отрицательное отношение к делу Милльерана, «в принципе высказался скорее в пользу сказанного плана», причем заявил, что для Франции трудно принять на себя «ответственность отказа», и спросил мнение Извольского. Несмотря на то что в словах Делькассе сквозило видимое желание, чтобы Россия взяла на себя «ответственность отказа», что ей облегчалось испытываемыми ею собственными затруднениями, Извольский, не предрешая мнения императорского правительства[45], заявил от своего имени лично, что «высказанные Ллойд Джорджем мнения имеют несомненный вес и что появление на Балканах французских, английских и особенно русских войск действительно может возыметь теперь решающее действие».

Закулисная сторона дальнейших англо-французских переговоров по этому делу нам неизвестна[46]. В результате совет министров под председательством Пуанкаре высказался 4 февраля ⁄ 22 января «в принципе» за принятие английского предложения, но снабдил свое согласие такими оговорками, которые исключали возможность отправки на Балканы крупного отряда и придавали всему делу характер меры «нравственного» воздействия на балканские государства (телеграмма Извольского Сазонову от 4 февраля ⁄ 22 января), а на другой день и в Ставке было решено послать в Сербию из России — один казачий полк…

Сообщение великого князя о столь ничтожном участии русских военных сил в предположенной экспедиции, видимо, поразило союзников, вероятно уже пришедших к неизвестному нам соглашению. В беседе с Извольским Делькассе заявил 11 февраля ⁄ 29 января, что «во время своего пребывании в Лондоне он убедился, что английское правительство, в особенности лорд Китченер, очень настаивало на этой посылке», причем по поводу сообщения великого князя «в Лондоне было высказано предположение, что посылке более крупного русского отряда препятствует, вероятно, недостаток не в людях, а в предметах вооружения. Если это так, то недостаток этот может быть восполнен Англией и Францией». «Лорд Китченер, — продолжал Делькассе, — убежден, что появление русских войск тотчас увлечет болгар и окажет решающее влияние на румын. Делькассе склонен разделить это мнение, и, по его словам, Франция и Англия действительно могут помочь нам вооружить экспедиционный отряд». О желании союзников относительно увеличения русского отряда была, очевидно, извещена и Ставка, и в связи с этим здесь было решено дополнить казачий полк одной ополченской бригадой, причем, однако, срок ее отправки не был точно указан. Это явствует из телеграммы Сазонова Кудашеву от того же числа, в которой он сообщал, что послы Франции и Англии довели до его сведения, что «вопрос о посылке их правительствами по одной дивизии в Салоники решен окончательно», и высказался, по соображениям политическим, за необходимость единовременной отправки с союзническими отрядами и ополченской бригады.

Вся затея с сербской экспедицией, встреченная в России без всякого энтузиазма, становится понятной лишь в связи с теми опасениями за возможность серьезного дальнейшего участия России в войне, которые были вызваны как в Лондоне, так и в Париже состоянием ее вооружения, которое в тот момент и в Лондоне и в Париже считалось более катастрофическим, чем оно было тогда на самом деле. Ллойд Джордж и Черчилль — характеризовавший Россию несколько позднее, но еще до макензеновского прорыва, в наброске письма к Грэю как «силу надломленную, поскольку мы ей не придем на помощь, не имеющую другого выхода, как стать изменницей (по отношению к „союзникам“), и не могущей сделать и этого»[47], — сошлись в мысли о необходимости бросить на чашу весов свежие силы балканских государств, не останавливаясь перед опасениями русских правящих кругов относительно видов Греции и Болгарии на область Проливов и на Константинополь. «В первую очередь, — говорит Корбетт в своей истории морской войны 1914–1918 гг., — идея послать войска в восточную часть Средиземного моря преследовала цель спасти Сербию и во вторую очередь — обеспечить флот у Дарданелл десантным отрядом»[48]. Две дивизии, намеченные для этой цели Англией и Францией, были, очевидно, недостаточны ни для той, ни для другой цели, ни тем более для обеих вместе. Расчет мог заключаться и заключался лишь в «нравственном воздействии», в частности, на Грецию, с которой Грэй начал неофициальные переговоры еще до первого выступления Ллойд Джорджа перед союзниками, а именно 23/10 января.

6. Переговоры Англии с Грецией об участии в «операции». Первый протест Сазонова

Положение Грэя было трудное. «Он пуще всего заботился о том, чтобы не вызвать греческого предприятия против Константинополя, дабы не оскорбить России», — говорит о нем равнодушный к этой заботе Черчилль[49]. А вместе с тем он понимал, что вопрос о привлечении на сторону союзников Болгарии, неразрешимый без улажения болгарского конфликта с Сербией и Грецией, имел очень большое значение для всего положения дел на Балканах.

Исходя из этих опасений он предложил Греции около 23/10 января за активную