Читать книгу "Продавщица: Назад в пятидесятые - Анна Наумова"

понятно. А поддельные паспорта сейчас вычисляют мигом...

- Конечно, душенька, - дед явно обрадовался возможности поговорить, так как никуда не спешил. - Я сам из Курской губернии, в Москву только в сороковых годах перебрался. В июле четырнадцатого года объявили общую мобилизацию, все запасные нижние чины призывались. Мне тогда как раз четырнадцать годков и стукнуло. Ровесник я двадцатого века.

У меня от удивления чуть глаза на лоб не вылезли. "Ровесник двадцатого века"? Но двадцатый век-то давно уже закончился! Это что еще за нелепый розыгрыш? Мало того, что я каким-то нелепым образом вышла из дома и очутилась не пойми где, так еще и разговариваю с дедом, которому должно быть сейчас сто двадцать четыре года. Но ему на вид вряд ли больше семидесяти. Значит, он две войны прошел - и в начале прошлого века, и в сороковых годах? Ничего не понимая, я в растерянности продолжала смотреть на старичка. Он же, глядя на меня, от всей души широко улыбался, обнажив верхнюю челюсть, на которой присутствовали только три или четыре зуба.

Ничего не понимая, я вздохнула. Дедушка, увидев мой растерянный вид, трактовал это по-своему.

- Да не переживай ты, - ободряюще погладил он меня по плечу. - Если не в обычной школе, то в ФЗО, наверное, учишься?

- Где ? - опять переспросила я, ужасно переживая, что выгляжу глупо.

- Так в школе фабрично-заводского обучения, - пояснил старичок. - Она тут рядышком, неподалеку. И завод рядом, куда вы все потом идете. Да ты не удивляйся так, у тебя прямо глазки твои красивые на лобик вылезли. И не стесняйся рабочей профессии, ничего в ней зазорного нет. Рабочие порой даже больше инженеров получают. Я живу тут, недалеко, вот всех и знаю. Некоторых даже по именам помню. Стася вот штамповщицей работает, Мила - мастером. Я тут со своей собачкой просто гуляю давно, лет пять уже, как на пенсию вышел. Я в свое время на этом же заводе слесарем-наладчиком работал, моя фотография на доске почета висела. Вот, помню, на фронте...

Дедушка пустился в пространные воспоминания о двух войнах, в которых ему удалось поучаствовать, о своей работе на заводе, а я тем временем, вежливо делая вид, что слушаю, пыталась хоть немного прийти в себя и понять, что же со мной произошло. Внезапно в голове всплыло воспоминание о многосерийном фильме "В созвездии Стрельца", который мне удалось посмотреть. Обычно, придя домой, я просто ем, моюсь и плюхаюсь на кровать замертво, быстро засыпая и продирая глаза только под изрядно надоевший будильник. А тут нежданно-негаданно нарисовался мне целый месяц выходных, правда - за мой счет.

А все эти палеты с продуктами, будь они неладны. Не продукты, конечно, а палеты. Двинула неосторожно, а палет - хрясь - и приземлился мне прямо на ногу. Под злобные взгляды директора магазина (производственная травма же, куча мороки) пришлось вызывать скорую. Скорая приехала и оперативно доставила меня в травмпункт, где мне мигом сделали снимок, наложили гипс и обрадовали, что приблизительно месяц мне придется лежать дома в состоянии овоща.

Надо сказать, что в первые несколько дней пребывания на больничном я просто кайфовала. Ни тебе ранних подъемов, ни сидения на кассе, ни материальной ответственности, ни уже изрядно задолбавшего: "Галя, у нас отмена!". Даже необходимость передвигаться на костылях и сложности с принятием душа не сильно напрягали - настолько я вымоталась и хотела отдохнуть. А тут раз - и неожиданно нарисовался целый месяц отдыха. Спи, читай, смотри кино, благо интернет я заранее оплатила, на год вперед. Я пересмотрела всю советскую классику, поедая бутерброды прямо в кровати и запивая их чайком, а потом случайно наткнулась на этот новый фильм, повествующий о молодой звезде советского футбола - Эдуарде Стрельцове. Этот Эдик вроде был сел потом по нехорошей статье, а перед этим успел прославиться. Молодой Дмитрий Власкин в образе Стрельцова смотрелся очень обаятельно.

Фильм я тогда посмотрела, да и забыла. Не увлекалась никогда футболом. Но фамилия запомнилась. "Стрельцов"... Так это же, если я не ошибаюсь, то ли шестидесятые, то ли пятидесятые годы... Откуда его знают современные мальчишки? Ну, может, ребята из футбольных секций, которые всерьез занимаются этим видом спорта, и знают про него, но вряд ли они станут так бурно восхищаться победой, которая случилась лет семьдесят назад, и громко обсуждать ее на улице. Все это уже - в анналах истории...

По-прежнему вежливо улыбаясь и делая вид, что слушая военно-патриотический рассказ участника боевых действий, я еще раз мимоходом кинула взгляд на свою руку, которую недавно ущипнула, и обомлела... Это была не моя рука. Точнее, моя, но такой я ее помню, когда только закончила школу. Я кинула взгляд ниже и увидела на своих ногах какие-то странные босоножки. Такие носила моя бабушка. Да и ноги были не мои - не усталые, натруженные и все в синих венах от долгого стояния, а худенькие, стройные ножки юной девочки. Да и остальные мои телеса сильно уменьшились в размерах. У меня сейчас максимум сорок четвертый размер одежды, если не сорок второй. И бюст с раздавшейся четверки уменьшился до аккуратной двоечки. И на мне не старая растянутая кофта с серой юбкой, а вполне симпатичное платьице в горошек. Как так получилось, что я внезапно вернулась в свое тело вчерашней выпускницы, помнящей вкус шампанского на губах? А пацаны, которые резво пробежали мимо меня обсуждая звезду сборной СССР Эдуарда Стрельцова? На них была одинаковая школьная форма. Но это понятно, сейчас почти в каждой школе форма - своя. А пионерские галстуки им зачем? Реконструкция какая-то, что ли?

И почему, собственно, я в платьице и босоножках стою на улице, и мне совершенно не холодно?

- Извините, пожалуйста, - бесцеремонно прервала я рассказ участника битвы на Курской дуге, - а сейчас какой год?

Ветеран войны внезапно перестал улыбаться и уже с сочувствием посмотрел на меня:

- Странненькая ты какая-то. Больненькая, наверное, потерялась? 1956 год на дворе. Семнадцатое сентября, вот, посмотри, у меня и календарик с собой имеется.

Дедушка достал из-за пазухи толстый календарь. Кучу таких я выбросила, когда делала разбор завалов на чердаке бабушкиной дачи. Календарь размером с ладонь и толщиной пять-шесть сантиметров. Кроме числа и месяца, на каждой странице - напоминание о памятной дате или празднике. Я осторожно вгляделась в листок, который совал мне старичок, и с недоверием поглядела на него. Неужто правда?

Глава 4.