Читать книгу "Воспоминания комиссара-танкиста - Николай Андреевич Колосов"

обнаружил у нас беспорядок. Тем временем Снарский, усмотрев в действиях начхима попытку подрыва его авторитета, предложил Скульскому немедленно покинуть батальон. Коса нашла на камень. Начхим написал рапорт, что в роте были невычищенные противогазы, а начальник штаба батальона, действуя недостойными методами, попытался это скрыть.

В итоге во всем виноватым оказался я и получил двое суток домашнего ареста. Взыскание это совсем не подразумевало спокойного отдыха в домашней обстановке, как можно решить по его названию. Нет, это значило, что командир исполняет свои обязанности наравне со всеми, потом, вернувшись из подразделения, находится во внеслужебное время только у себя дома, а затем, в установленный час, отправляется ночевать на гауптвахту.

После решительного вмешательства Д.Д. Лелюшенко это взыскание было отменено и нигде не зафиксировано. Однако среди комсостава бригады это дело получило огласку. Острили:

– Вот уж действительно: паны дерутся, а у холопов чубы трещат!

Да, как легко бывает пострадать из-за чьих-то вздорных амбиций. Вроде бы и большую жизнь я прожил, разного насмотрелся, да и человек не злопамятный, вот только та давняя обида, незаслуженное наказание помнятся мне до сих пор. Лишних эмоций не было, но помнится до сих пор.

Учебная танковая рота того времени коренным образом отличалась по организационной структуре от всех прочих подразделений. В ней было как бы две роты одновременно. Одна – боевая, из шестнадцати машин, все танки укомплектованы экипажами. Другая – учебная, в которой курсанты постигали азы воинской специальности. Естественно, что такой «второй штат» значительно осложнял систему обучения и организации занятий. Зато боеготовность подразделений всегда была на должном уровне – вне зависимости от того, на какой стадии обучения находились курсанты.

Как и раньше, личный состав бригады участвовал в учениях и маневрах, мы нередко выезжали в приграничные округа, оказывали помощь защитникам западных рубежей.

Важной задачей, которую выполняла бригада, было участие в военных парадах на Красной площади. В те годы парады проводились не только 1 мая и 7 ноября, но и по различным особо торжественным поводам. Так, самый ответственный для нас парад был проведен в честь открытия XVII съезда ВКП(б) 9 февраля 1934 года. Всем проходам предшествовала тщательная подготовка, к участию в военных парадах допускались только самые лучшие, самые опытные командиры и бойцы. Вспоминается эпизод одного из ноябрьских парадов.

На Красную площадь танки шли двумя колоннами, обходя здание Исторического музея, по два танка в ряд. На площади машины чуть подравнивались и четверками следовали мимо трибун, мимо Мавзолея Владимира Ильича Ленина.

Вот и на упомянутом мною параде все было как всегда. Бригада заканчивала проход, как вдруг отказал левый фракцион одного из танков, проходивших слева от здания музея. При перестроении он должен был оказаться третьим справа, однако, выйдя на площадь, боевая машина не сделала доворот, вот-вот могла спутать ряды. К счастью, механик-водитель не растерялся. Он резко нажал на рычаг правого фракциона и отпустил его тогда, когда танк, развернувшись вокруг своей оси, принял нужное направление. Этот маневр заметил следовавший сзади командир роты Борис Александров. Он понял, в чем дело, и проделал такой же «пируэт», чтобы зрители не догадались, что что-то случилось. Мол, показываем отличные маневренные свойства танка БТ. Командир роты был поощрен за такую находчивость, а его опыт, умение не растеряться широко популяризировались в нашей бригаде.

Участие в парадах имело для красноармейцев и командиров большое воспитательное значение. За это почетное право соревновались. Ну а потом, в день праздника, мы видели, с какой теплотой, с каким восторгом встречали наши колонны на площадях столицы москвичи, как приветствовали нас руководители Коммунистической партии и советского правительства, представители Коминтерна. Это, безусловно, воодушевляло воинов, рождало в их сердцах чувство гордости за нашу армию – любимое детище народа.

…Служба шла своим чередом. Однако за всеми делами и многочисленными обязанностями не забывал я давнего желания получить высшее образование. Знал, конечно, что нынешнее мое образование будет несколько иным, чем то, о котором мечтал, поступая в институт по комсомольской путевке. Но раз партия приказала мне стать кадровым военным, значит, теперь мой долг – всемерно повышать свою квалификацию, становиться высокообразованным, всесторонне подготовленным специалистом. Хотя я еще и не решил твердо, какой профиль избрать, какой должна быть моя подготовка – командной или инженерной, – но было ясно: нужно всерьез готовить себя к дальнейшей службе в танковых войсках. В ту пору они были самыми «техническими», на вооружении в них состояли самые современные машины, и управлять этой техникой без соответствующей серьезной подготовки было нельзя.

Весь период службы в «Калиновке», буквально с первых дней, готовился я к поступлению в академию. Изучал необходимый материал, используя для этого часы командирской учебы, свободное время. Занимался самостоятельно, но больше пользы приносили занятия с товарищами, сослуживцами. Для того чтобы научиться быстро реагировать на разные вопросы, я не раз по своей инициативе выступал в качестве «самодеятельного» преподавателя перед младшими командирами, красноармейцами.

И вот в 1936 году, сдав предварительные экзамены, я был направлен в Москву, в военную академию моторизации и механизации РККА. Ехал туда уже в новом качестве, потому как незадолго до того были введены воинские звания, и перед приемной комиссией я предстал уже старшим лейтенантом…

Глава 3. Академия

Есть ли смысл говорить о том, какое значение имеет для офицера учеба в академии? Все командиры моего поколения мечтали о такой возможности. Военная академия механизации и моторизации РККА была очень молодой, образованной в 1932 году. Для немногочисленных ее выпускников открывались самые заманчивые перспективы. За год до меня стали слушателями добрые мои товарищи по бригаде Калиновского, уже упомянутые мной Владимир Баскаков и Федор Белозеров. О том, как сложилась судьба генерал-лейтенанта Белозерова, я уже писал, а вот Баскаков за годы Великой Отечественной войны успел покомандовать батальоном и бригадой, был начальником штаба корпуса 5-й гвардейской танковой армии генерала П.А. Ротмистрова. Закончив Военную академию Генерального штаба Вооруженных Сил СССР, генерал-полковник В.Н. Баскаков продолжительное время служил в должности начальника штаба ордена Ленина Московского военного округа.

Итак, летом 1936 года я вновь ехал в Москву. Всю недолгую дорогу от Калуги до столицы мучился вопросом: поступлю ли? Впереди ждали трудные конкурсные экзамены, причем в таком количестве, что одно перечисление всех выносимых на них предметов заняло бы немало места. Слышал, что отбор кандидатов предельно строг, на одно место претендовали не меньше двадцати желающих.

Хотя подобные сведения не способствовали росту нашего оптимизма, настроение было боевым. Причем, что совершенно точно, среди нас абсолютно не было какого-то недоверия к товарищам.