Читать книгу "А единороги будут? - Ирина Владимировна Смирнова"

такая… С диванами и креслами вдоль стен, картинами и статуями. А в центре комнаты стояла леди Марими.

Рикиши сразу же опустился на колени прямо возле двери и застыл, уставившись в пол. Я же, придя в себя от неожиданности, изобразила местный поклон низшей аристократической ветви — верхней: прижала левую руку к груди и склонила голову.

— Что привело тебя ко мне? — у леди Марими и голос был какой–то неживой, чем–то напоминающий звон хрусталя.

Я вопросительно посмотрела на Рикиши. Меня сюда привело не что–то, а кто–то, но этот кто–то стоял на коленях и старательно делал вид, что его тут нет. Вздохнув, я поняла, что отмазываться придется самостоятельно.

— Я хочу понять, в какой игре меня используют, а еще познакомиться с Алисой.

— Хорошие желания, похвальные, — прозвенела Марими. — Про интригу я тебе ничего рассказывать не буду, она тебя не касается…

— Как это «не касается»?! — возмутилась я до глубины души. — Очень даже касается.

— Когда взрослые играют, дети не должны мешать под ногами, — и пока я хватала ртом воздух от возмущения, потому что меня уже давно никто не называл ребенком, эта старушка продолжила: — Не волнуйся, если ты оправдаешь мои надежды, я о тебе позабочусь.

Успокоила!.. Позаботится так, как она считает нужным? Мне тридцать с лишним лет, и я давно уже самостоятельный и полноценный член общества. И не важно, что кто–то вдруг резко захотел выдернуть меня из одного общества в другое. Я не позволю, чтобы ко мне относились как к несмышленому малышу!

Женщина изучала меня, даже не скрываясь, оглядывала с ног до головы, наблюдала и… улыбалась. Раздражающе –покровительственно. Свысока.

Я глубоко выдохнула и попыталась успокоиться. Учитывая то, что Марими старше Сонолы, которой вроде бы триста двадцать восемь, то я, в свои тридцать два для нее действительно ребенок. Тем более, в этом мире я недавно и знаю его только по учебникам. И вообще не стоит портить хорошее впечатление.

— Успокоилась? — с исследовательским интересом в голосе поинтересовалась моя собеседница. — Эмоции надо учиться прятать, иначе в академии не выживешь. О том, чтобы ты до нее дожила, я позабочусь. А вот выживание там будет целиком на тебе.

Звучит не слишком оптимистично.

— А если я не хочу в эту вашу академию? Если я домой хочу?

Идеально очерченная бровь чуть приподнялась вверх, едва заметно, и женщина внимательно посмотрела сначала на меня, потом на Рикиши, потом снова на меня.

— Ах, да… по условиям спора я не должна тебе говорить, — Марими подняла глаза к потолку и потом снова стрельнула ими в мою сторону. — Так что давай сделаем вид, что разговора про твой дом не было.

Я тихо выругалась, едва слышно, но женщина все равно рассмеялась:

— Какая интересная комбинация слов. Надо будет запомнить. А теперь иди обратно, уже пора спать…

— Вы мне так и не ответили про Алису! — хорошо, про дом и спор я попробую из Рикиши выбить, но явилась я сюда с определенной целью и запутать себя не дам.

— Могу тебе ее показать, но познакомиться с ней будет очень сложно, — Марими поджала губы, очевидно осуждая мою напористость.

— Почему?

Да, почему я должна выжимать информацию, вытряхивая из всех сведения по крупицам?! Начала говорить, вот и говори… Нет, заинтриговала и выдерживает паузу!

— Она спит.

Я сжала кулаки и зубы, сосчитала до десяти, потом снова до десяти… Потом…

— Ее усыпили, когда она вновь завалила экзамен, к которому тебя так старательно готовят. Мы искали подходящую кандидатку несколько месяцев, нашли троих. Так что имей в виду — у тебя есть соперницы. У нас с тобой. А теперь уходи. Следующий наш разговор будет только после того, как ты поступишь в академию.

— А если я не поступлю?

— Значит, мы больше не увидимся.

Я снова поклонилась.

Женщина подошла к Рикиши, положила руку ему на плечо и слегка погладила:

— Ты все сделал правильно, мой мальчик. Не вини себя.

Мальчик облегченно выдохнул и рискнул оторвать взгляд от пола. Молча.

— Надеюсь, твоя госпожа не узнает об этом.

— Я тоже надеюсь, леди, — едва слышно прошептал Рикиши и потом чуть погромче: — Я понял ваше желание, леди. Не узнает.

— Можешь идти, — Марими милостиво кивнула ему в сторону двери и выразительно взглянула на меня. — Спокойной ночи, леди Икари.

— Спокойной ночи, леди Марими, — ответила я и вышла.

Юноша выскользнул вслед за мной.

Мы молча дошли до моей спальни, после чего меня прорвало, и я высказалась. Долго, с удовольствием, от души… Обо всем…

Рикиши тихо стоял в дверях и краснел, как гимназистка–первокурсница.

Наконец, я выдохлась, сдернула ненавистную нижнюю юбку и упала на кровать.

— Что за хрень тут происходит, объясни мне, наконец?!

— Простите, леди Икари…

— Какие, к черту, соперницы?! Тут что, конкурс на звание любимой дочурки Марими?

— Можно и так сказать, — на лице Рикиши промелькнула едва заметная улыбка. — Не волнуйтесь, леди, вы обгоняете их по всем предметам.

— Их плохо стимулируют? — ехидно поинтересовалась я, и Рикиши сразу напрягся. Ну и ладно, уж и пошутить нельзя. — Про возвращение домой ты мне ничего не хочешь рассказать?

— Нет, леди, — Рикиши энергично помотал головой.

— А если подумать?

— Все равно «нет», леди.

— А если я буду тебя пытать? — поинтересовалась я, приподнимаясь с кровати.

— Леди? — Рикиши замер и напрягся, внимательно следя за тем, как я крадусь в его сторону.

Я подошла вплотную и начала медленно расстегивать его камзол. Парень сглотнул, не отрывая взгляда от моего лица. Странно, в глаза Марими он не смотрит, на Сонолу тоже предпочитает поглядывать искоса, а вот мне, значит, в лицо смотреть можно?

Пуговка за пуговкой… Наблюдая, как расширяются его зрачки, как он нервно проводит языком по губам, как дышит… глубоко, размеренно, спокойно. Камзол отлетает в сторону.

— Руки!

Глаза Рикиши становятся еще больше, но он быстро понимает, что я хочу, и поднимает руки вверх. Рубашка летит вслед за камзолом.

Я провожу подушечками пальцев по груди…. Обвожу вокруг сосков. Парень смотрит на меня с изумлением, но молчит. Ждет.

И тут… я начинаю щекотать ему ребра, живот, грудь.

Он ловит обе мои руки за запястья и смеется. Я впервые за два с лишним месяца слышу, как он смеется. Заразительно так, весело.

— Вы жестокая женщина, леди…

Он наклоняется… Его лицо так близко, его губы почти рядом. Он выше меня,