Читать книгу "Руины роз (ЛП) - К. Ф. Брин"

Мой бывший бросил меня, а затем женился на зубастой девушке, посвятившей себя вышиванию и заботе о нём. Его доводы в пользу разрыва? Ему нужен был кто-то готовый и способный управлять домом. Он хотел «настоящую» жену. Очевидно, в его глазах, как и в глазах большинства жителей деревни, настоящая жена не охотилась лучше своего мужа или вообще не охотилась. Она не дубила шкуры, не играла с ножами и не носила брюки. И не заботилась о деревенских жителях, страдающих от болезни проклятия, больше, чем о менее чем острых нуждах мужа. Потому, что она (очевидно, ошибочно) предположила, что её муж взрослый и не нуждался в няне, которая вытирала бы ему рот и уверяла, что он хозяин вселенной. Как она сглупила.

Ясно, что я навсегда останусь одинокой. Впрочем, не велика потеря, учитывая какие придурки живут в деревне. Просто тяжело переживать двухлетнее воздержание, особенно когда вокруг бродили демоны похоти.

— Я считаю, что истинные пары невероятно редки, — пробормотал Ханнон.

— Ну, да. Из всего волшебного царства лишь один предназначен тебе? И он должен быть одного вида зверя, одинакового уровня силы и одного возраста… И ещё много «и». И все эти критерии выполнимы, иначе у нас не было бы термина. Кроме того, Дафна очень хорошенькая и расположена к тебе. И я знаю, как тебе нравятся её формы.

Я заметила, как его щека и ухо стали пунцовыми. Ханнона очень легко смутить. Я поставила перед собой цель делать это хотя бы раз в день.

— Я слишком молод, чтобы жениться, — проворчал он.

— Действительно. Но тебе прекрасно известно, что это ложь. Особенно после проклятия. Никто из нас теперь долго не живёт — и нужно, чтобы жизнь текла. Чёрт возьми, если бы этот осёл не бросил меня, я бы сейчас уже была беременна.

— Плевать, — пробормотал он.

Я проигнорировала боль в разбитом сердце и постучала по островку.

— Ты составил список, или мне придётся угадывать, что нам нужно?

— У нас мало денег, чтобы ты гадала.

— Верно. Я голодна, а в таком состоянии буду вести себя неадекватно на рынке. Поторопись с хлебом.

Он сердито посмотрел на меня, румянец на его щеках только сейчас начал отступать.

— Эй… — Он взял листок бумаги ручной работы странной формы, чересчур плотной, с бежевыми пятнами, с края островка и протянул мне. У нас больше не было нормальной бумаги. Мы не могли завести машины, чтобы сделать её. Так что нам приходилось либо делать бумагу вручную из древесной массы, растений и любой бумаги, оставшейся до проклятия, либо обменивать на что-то. Пергамент тоже можно было изготовить, хотя он дороже и предназначался для особых случаев. Этот кусочек мы получили в благодарность за помощь с эликсиром бессмертницы. Это плохо, но сработало.

— Насчёт Дэша… — начал Ханнон.

Я допила то, что было в кружке, и поставил её рядом с умывальником. Я совершенно забыла о Дэше. Прошлой ночью мне удалось поспать всего пару часов, и всё, что не имело отношения к бессмертнице, полностью вылетело из головы.

— Да, что? — спросила я.

Серьёзность скользнула по лицу Ханнона.

— Один из его друзей знает местоположение поля. Думаю, не только ты иногда им пользуешься. Он хочет взять Дэша и ещё одного мальчишку, и с его старшим братом пойти собирать листья.

Кровь отхлынула от моего лица.

— Они что, сошли с ума? Зачем им рисковать десятилетним мальчиком?

— Они уходят в полдень, кажется. Наименее опасное время. Они жертвуют силой листьев ради безопасности детей.

Мне было трудно переварить это. Рисковать детьми… Детьми! Лишь они у нас были. И они — самый важный ресурс в деревне. Вот почему Дэша и Сейбл баловали больше, чем, вероятно, следовало бы. Чрезмерно защищали. Присматривали лучше, чем, вероятно, было полезно. Нам нужны дети, чтобы нам не грозило вымирание.

— Мы должны лучше следить за ним, — сказала я, в основном разговаривая сама с собой. — Я его высеку так, как никогда прежде. Мне плевать, сколько ему лет. Я вселю в него страх Богини, чтобы он больше никогда так не делал.

— Тебе было четырнадцать…

— На четыре года старше него, и я была единственной надеждой Наны. Не то чтобы это помогло. У Дэша нет причин ходить туда.

— Знаю, — тихо сказал Ханнон. — Нам нужно поговорить с ним.

Я выдохнула.

— Хорошо. Нам хватит листьев, чтобы продержаться до весны. У нас всё хорошо.

* * *

Вскоре после этого я прошла по солнечной дорожке к маленькому деревенскому рынку на площади. В основном там продавались продукты и безделушки, кое-какая мебель и одна или две шкуры или пушнины. Я вспомнила, что раньше, во времена моего детства, продавалось гораздо больше. Путешественники приходили на рынок, принося особые навыки и товары, а жители деревни создавали изысканные предметы искусства и ремёсел, чтобы продавать гостям. Мне нравилось бродить по разным киоскам, разглядывая красивое стекло ручной работы, забавные картины из вышивки, искусство и скульптуры. Время от времени я помогала маме вести наш киоск, продавая цветы, которые вырастила, или шкурки, которые помогала отцу дубить. Я здоровалась с путешественниками и смотрела, как они жонглируют на траве у площади.

Но наше королевство было стёрто из сердец и воспоминаний волшебного царства. Никто не мог прийти сюда, даже если бы захотел. Хуже того, никто не мог уйти. Многие пытались на протяжении долгих лет. По крайней мере, я так слышала. Я был слишком мала, чтобы увидеть всё воочию.

Некоторые пытались бежать через леса к востоку и югу от деревни. Эта земля технически принадлежала королевской семье, но была выделена для пользования жителями деревни. В результате он не был напрямую проклят, как Запретный Лес, и там не росла бессмертница.

Несмотря на это, группа деревенских жителей отправилась туда. Из того, что я поняла, они прошли определённое расстояние и не смогли идти дальше. Воздух перед ними кристаллизовался, обжигая тех, кто пытался протиснуться вперёд, и, убивая тех, кто продолжал терпеть боль.

После этого выжившие — отчаявшиеся, разъярённые и напуганные — отправились с вилами и луками, копьями и факелами, к замку, намереваясь потребовать свободы.

Ни один не вернулся.

В тот же вечер король демонов появился на деревенской площади и объявил, что если кто-нибудь ступит в Запретный Лес, будет наказан — его повесят. Совсем как в былые времена. Он остался верен своему слову, по крайней мере, так говорили люди. Было неясно, были ли люди наказаны, повешены или съедены зверем или одним из других существ, но в первые дни любой, кто отваживался пойти, не возвращался.

Мы