Читать книгу "Выжить вопреки всему - Николай Ярыгин"

– Ты, сынок, не думай, что я выдумываю или сошел с ума, но то, что я тебе сейчас расскажу, – это истинная правда.

В свое время я был таким же, как и ты, – молодым, сильным и веселым. Скажу честно, законы я чтил не очень, а жил я в небольшой рыбацкой деревушке Соленый Ветер на северном побережье Лазурного моря в герцогстве Марвел. Вот однажды у нашего пирса и пришвартовалась шхуна пиратов. Надо было им поправить такелаж да подремонтировать немного корпус. Улучив момент, я и пристал к капитану пиратов с просьбой взять меня с собой. А люди им были нужны, в последней схватке потрепал их королевский корвет. Так я и оказался среди пиратов.

Старик замолчал, переводя дух, ему уже было тяжело даже разговаривать, передохнул, а потом продолжил:

– Много я покуролесил, помотался по свету, много видел и удивительного, и обыденного, и добра, и несправедливости. Да и сам не отличался благодетелью, много душ загубил, и руки мои в крови невинных. Но однажды наша шхуна нарвалась на два королевских фрегата, и пришлось принимать бой. Бились мы до самой ночи, сильно нас потрепали, правда, и мы в долгу не остались. Но как только стемнело, попытались мы оторваться, и нам это почти удалось, да только попали мы в шторм, который шел полосой. Я ведь до этого в штормах бывал и всякое видал, а тут испугался. Стала наша шхуна тонуть. «Все, – подумал я, – пришла тебе, Симор, расплата за твою жизнь и за жизни, которые ты отобрал». Взмолился я Спасителю, что, если жив останусь, завяжу с пиратством, и еще много чего обещал, сейчас уже всего и не помню.

Шхуна утонула быстро, а мне, когда я оказался в воде, подвернулся кусок сломанной мачты, ухватился я за него как за последнюю надежду. И стало меня носить по морю, как щепку, туда-сюда, так я и болтался целые сутки. Но в конце концов прибило меня к острову Скалистому, что в королевстве Кармина находится. Вот рядом оно, за горной грядой, и выход к морю у них есть. На троне у них сидит королева, да и вообще бабы у них на первых ролях.

А на остров тот так просто и не забраться: не зря его Скалистым называют, у него скала почти по всему периметру идет. Но прибило меня к этому острову как раз со стороны скал, а волны бьются о скалы страшно, ну, думаю, не утоп, так о скалы разобьет. Разогналась моя мачта и летит на скалы, я от страха и глаза закрыл. А потом слышу, шум волн как-то стал сзади слышаться, я глаза-то открыл, смотрю, а тут такая небольшая бухточка, и ведет она прямо в подводный грот. Вот меня туда течением и занесло. А там пещера довольно длинная под этим островом и почва твердая. Давай я руками грести, подплыл и выбрался на землю. Хоть сил и мало было, но решил обследовать, куда же я попал, и, представь себе, увидел я сокровища несметные, даже страшно мне стало. Кто их туда натаскал и запрятал, я не ведаю, но, видно, давно лежат – все в пыли. И золото, и серебро, и каменья всякие. Взял я немного монет золотых, в пояс насовал, а куда еще брать? А тут отлив начался, выбрался я на своей мачте, смотрю – баркас рыбацкий в стороне, давай ему махать да кричать. Подобрали меня рыбаки да и вывезли на берег.

С пиратством я с тех пор завязал, в храме огромную свечу Спасителю поставил, да вот не смог я больше добраться до тех сокровищ, и даже рассказать никому не мог. Словно что-то мне говорило, мол, молчи, не время кому-то рассказывать. А тут еще узнал меня кто-то из ранее ограбленных пиратами, и погнали меня на каторгу. Я, конечно, бежал и стал пробираться к морю – меня снова поймали, снова бежал и так пять раз, вот последний раз уже не убегу, сил уже нет. А тут что-то давит на меня, словно требует, чтобы рассказал я все тебе: «Расскажи мальцу, расскажи мальцу!»

Заодно еще душа болит почему-то, вроде бы и давно это было, и я даже забыл и не вспоминал все это время, но недавно приснилось мне во сне, и теперь не могу, давит. Я ведь перед тем, как с пиратами уплыть, встречался с одной девушкой, звали ее Ликой. И однажды призналась она мне, что непраздная она, вроде бы носит под сердцем моего ребенка. Да я только отмахнулся от нее, мои мысли уже были далеко в море, с пиратами… А вот сейчас болит душа и за нее, и за того, кого она родила. Если вдруг получится у тебя все, помоги им, прошу. И ты знаешь, вот рассказал я тебе, и прямо легко так на душе стало, словно очистил я ее. Вот тебе еще кое-что… Думаю, пригодится, – старик сунул что-то твердое и холодное в руки Дарку и, отвернувшись, засопел, засыпая. Дарк, не глядя, сунул то, что дал старик, в голенище сапога, решил: «Завтра погляжу», и тоже заснул.

Утром оказалось, что старик ночью умер. Он лежал с таким спокойным выражением лица, словно спал, а все его проблемы и страхи ушли и его больше уже не волновали. Пришел старший конвоир и открыл замок кандалов, отстегнул старика от Дарка.

– Сегодня пойдешь сам, а там посмотрю, к кому тебя приковать. Будешь себя хорошо вести, так и дойдешь один, и никого на себе тащить не придется, – хохотнул конвойный.

День был пасмурный и холодный, сапоги давно уже у Дарка расползлись и просили каши, он подвязывал их периодически веревочками, которые плел из травы или лыка. Вечером на стоянке он осторожно осмотрел, что ему сунул старик, – это был ключ от кандалов.

«Ничего себе, старый каторжник все предусмотрел, лишь возраст и здоровье нельзя было предусмотреть. А что же мне теперь делать? И тянуть ведь нельзя, если вдруг завтра кого пристегнут, уже сложней бежать будет. Значит, сегодня, будь что будет. Решено!»

Дарк ждал, когда заснет лагерь, потом еще выжидал некоторое время, хоть и в сон клонило ужасно. И только в волчий час ночи осторожно отстегнул кандалы. Стараясь не издать ни одного звука, тихо их снял и двинулся к посту конвоиров. Обычно там дежурил один, остальные дрыхли, также устав за день, хоть и двигались они на лошадях, в отличие от каторжан, которым приходилось все расстояние мерить на своих двоих. Тот тоже дремал, положив голову на руки, и дремал крепко, потому что не слышал, как Дарк к нему подобрался. Дарк примерился и ударил его кулаком в висок, конвоир всхлипнул, дернулся и завалился на бок. Так же осторожно Дарк снял с убитого сапоги, меч и кинжал, подобрал лежащий рядом арбалет и с бьющимся сердцем, так что кровь шумела в ушах, двинулся в сторону от лагеря каторжан. Отойдя где-то на километр, он переобулся, сапоги были немного великоваты, ну да не беда, повесил на пояс меч и кинжал, закинул арбалет и сумку с болтами за спину и побежал.

Бежал он долго и, когда уже совсем не осталось сил, упал под какой-то куст и стал прислушиваться и осматриваться. Надо было хоть немного перевести дух и подумать, куда идти. Отдыхал он не более получаса, а потом снова отправился в путь. Сто метров быстрым шагом, сто метров бегом. Да, за эти несколько месяцев, начиная со дня его похищения, он заметно ослаб от плохого питания и постоянной нервотрепки. Но как бы ни было себя жалко, а надо бежать – через боль, через силу. Дарк двигался вдоль горной гряды, из географии он помнил, что она выходила к морю.

«Правда, там меня скорей всего и будут искать», – вдруг подумал он. От этой мысли, возникшей так внезапно в голове, он даже остановился.

«А если попытаться перебраться через горы, – думал он, – но на всех перевалах стоят крепости и посты пограничников». В нем словно спорили два человека в поисках правильного действия.