Читать книгу "Королевский Ассасин - Мелисса де ла Круз"

Надо убраться отсюда, пока он обыскивает этого монаха. Я не понимаю, что он вообще тут делает, как и то, что со мной сейчас произошло. Но я определенно не хочу, чтобы он рассмотрел меня – ведь он, возможно, помнит меня и захочет отвести меня к моим тетушкам и рассказать им, куда я забрела. И что меня едва не убили. Если об этом узнает моя мать, мне больше никогда не разрешат выйти из дома.

А посему я прячусь в кустах, хотя маловероятно, что он смог бы узнать меня. Я видела его только раз, на похоронах его отца, но я-то хорошо знаю, кто он. Мои тетушки внимательно следят за ним. Они горячо восхищались его отцом, Кордином.

Я наблюдаю за ним из-за ближайшего куста. Он поворачивается и снимает с монаха маску. Под нею оказывается красивое лицо, обрамленное золотистыми волосами, на одной щеке афразианца видна отметина – огромный шрам – тот самый, который он получил, когда мстил за своего короля.

Я потрясенно ахаю. Но когда Кэледон поднимает взгляд, меня уже нет рядом, я скрылась в чаще.

Мятежный монах, пытавшийся убить меня, был не кто иной, как принц Аласт, младший брат короля Эзбана.

Глава 3

Тень

Я не могла остаться. Как только Кэледон снял маску с принца, откуда ни возьмись появился отряд воинов королевы. Когда я наконец возвращаюсь домой, голова у меня идет кругом.

Как только я ступаю на гравийную дорожку, проходящую мимо огорода с лекарственными травами, у меня начинают подгибаться ноги. Может, мне в самом деле стоит просто сесть на землю и уснуть прямо здесь? Но я прохожу мимо пчельника с его рядами ульев и подхожу к дому. Наш домик темен, только в одном из его окон виден тусклый желтый свет – это окно спальни моих тетушек. Вероятно, они воспользовались магией, чтобы определить, где я нахожусь, и с тех пор следили за тем, как я добиралась домой. Они вполне могли бы отправить ко мне лошадь. Надо думать, они решили так наказать меня, посчитав, что, проделав весь путь пешком, я понесу заслуженную кару.

Хотя им, скорее всего, известно, что я вернулась, я все равно вхожу через заднюю дверь и на цыпочках прохожу через кухню. Сейчас уже глубокая ночь.

Я быстро-быстро поднимаюсь по лестнице в мою уютную комнату на чердаке, пропустив седьмую ступеньку снизу, поскольку она издает такой громкий скрип, что от него мог бы проснуться и медведь, погруженный в зимнюю спячку, и наконец плюхаюсь на свою мягкую кровать, сбросив с ног ботинки, но не сняв одежды. Утром я об этом пожалею, ведь мне придется стирать испачканное постельное белье, но сейчас мне нужно только одно – лежать и знать, что меня никто не побеспокоит.

Но я не могу не думать о том, что случилось. Я снова и снова вижу Кэледона и принца. Принц пытался убить меня! И на нем была афразианская маска. Значит ли это, что он изменил короне? Я обязана Кэледону жизнью – однако я никому не могу рассказать, что он спас меня! Меня мучает вина – а вдруг Кэледона накажут за то, что он убил принца? Я должна что-то сделать, должна что-то сказать.

В доме царит неестественная тишина – это значит, что мои тетушки прислушиваются к каждому моему движению. Я напрягаюсь, ожидая, что вот-вот услышу их шаги на лестнице, но они так и не приходят.

Наконец я слышу, как они шепчутся в своей спальне. Я пытаюсь подслушать их, но я слишком устала, чтобы прилагать усилия. К тому же заградительное заклятие, которое они накладывают на свою комнату, обычно не дает мне услышать то, что они говорят, даже если я стараюсь. Интересно, что им известно о том, где я была? Думают ли они, что раз я вернулась, то они одержали верх в нашем утреннем споре? Что я готова отказаться от мысли вступить в Гильдию Очага?

Но, несмотря на усталость, сон ко мне не идет. События дня проходят перед моим мысленным взором опять и опять: Кэледон Холт, принц Аласт, спор о моем будущем, который, в конце концов, и привел меня в аббатство Баэр. Я вспоминаю, как таинственная сила влекла меня туда, вспоминаю видение, явившееся мне, когда я коснулась той ивы… Мне бы хотелось рассказать обо всем этом тетушкам, но тогда мне пришлось бы признаться, что я побывала в аббатстве и что там меня подстерегала смертельная опасность.

Несмотря на мысли, теснящиеся в моей голове, в какой-то момент меня все-таки одолевает сон, а затем я просыпаюсь от криков петухов и лязга котелков. Тетя Меша готовит свою всегдашнюю утреннюю овсянку. У меня урчит в животе. Надеюсь, к овсянке она подаст патоку, а не один только мед. А также поставит на стол свежие сливки.

Я накрываю голову подушкой. Не знаю, спали ли мои тетушки минувшей ночью. Я слышу их голоса. Похоже, они думают, что я все еще сплю, – и поэтому не пытаются помешать мне услышать их слова.

Я слышу, как тетя Меша говорит:

– Мы не можем допустить, чтобы она…

Но тетя Мория перебивает ее:

– Если она отправится туда все равно, то что же нам делать? Ты этого хочешь?

– Но несем ли мы вообще ответственность за то, чтобы она…

– Как ты можешь так говорить? Ты же знаешь, что несем!

Я слышу, как одна из них с сердитым стуком мешает чай в чашке, затем шваркает ложку на стол.

– Конечно, мы с тобой давно были такими юными, как она сейчас, но надеюсь, ты еще помнишь, что, если молодому человеку или девушке что-то втемяшится в голову, если они полны решимости, с этим мало что можно сделать… Может быть, если… – голос тети Меши затихает.

Я переворачиваюсь и заставляю себя встать с кровати. Мои руки и ноги ужасно ноют после вчерашнего, шея не поворачивается, плечи болят. Кисти моих рук покрыты крошечными царапинами. Мне страшно посмотреть в зеркало, настолько я уверена, что выгляжу еще хуже, чем себя чувствую. А ведь мне и сегодня надо отправляться в город, чтобы продавать мед.

Когда я спущусь на кухню, они начнут задавать мне вопросы. Наверное, можно было бы рассказать им о ягуаре, но больше ни о чем. Они ни за что не поверят, что меня атаковали случайно и это чистое совпадение, что Кэледон Холт, которым я так открыто восхищаюсь, оказался рядом именно в нужный момент. Как мне заставить их поверить, что все это была всего лишь игра случая? Наверняка они подумают, что я следила за Кэледоном в надежде убедить его позволить мне стать подмастерьем Гильдии Очага. Потому что другого разумного объяснения всему этому нет.

Избегая смотреть в маленькое зеркальце, висящее на стене, я снимаю грязную рубашку и порванные черные штаны – они явно испорчены непоправимо – и с грехом пополам умываюсь остатком чистой воды, которую я принесла в свою комнату позавчера. Затем расчесываю свои длинные волосы, попутно извлекая из них веточки и листья, и сооружаю из них узел на затылке. Ну вот, как-то так. Облачившись в чистую льняную сорочку, я надеваю поверх нее юбку из мягкой коричневой ткани, затем зашнуровываю на себе кожаный корсаж. Теперь я выгляжу пристойно. Я повязываю передник и обуваюсь в деревянные сабо.

Мои тетушки обрывают свой разговор, услышав стук моих деревянных подошв по ступенькам. Я слышу, как они мешают ложечками чай, затем кто-то из них разбивает яйцо, и оно шипит, упав на нагретую сковороду.