Читать книгу "Плантагенеты. Короли и королевы, создавшие Англию - Дэн Джонс"

И Англия, и в меньшей степени Нормандия по-прежнему страдали от последствий конфликта. Страна, писал Вильям Ньюбургский, была «изувечена». С 1142 года Англия была поделена между двумя дворами: один, королевский, номинально располагался в Вестминстере и Винчестере, а другой, двор императрицы Матильды, – в Девайзесе, на юго-западе страны. Верховенство закона развеялось как дым, а вместе с ним и общественный порядок. Жестокий гражданский конфликт разрывал страну между сторонниками Стефана, сторонниками Матильды и баронами, воевавшими за себя и ни за кого другого. В отсутствие полноценного правителя северными землями – Уэстморлендом, Камберлендом и Нортумберлендом – правил шотландский король Давид. Англию, которая при Генрихе была богатой страной с эффективным управлением и прочно защищенными границами, рвали в клочья конкурирующие органы власти. Страна стонала под тяжестью народного горя. «Словно бы, – писал автор Англосаксонской хроники, – Христос и все его святые погрузились в сон».

В этой ситуации победителей быть не могло. Стефан и Матильда оба считали себя законными преемниками Генриха I и, соответственно, учреждали официальные правительства: собственные монетные дворы, суды, системы протекции и дипломатический аппарат. Но двух правительств быть не может: в этом случае ни одно из них не будет прочным и не сможет гарантировать исполнение приказов, так что ни один подданный не будет уверен в верховенстве закона. Как в любом государстве без единого централизованного источника безусловной власти, каждый пытался защищаться самостоятельно, и феодалы вели между собой кровопролитные локальные войны. Фламандские наемники заняли замки и заново укрепленные поместья по всей стране. Чтобы вооружить сельчан, использовался принудительный труд. Уровень насилия вырос, потому что землевладельцам ничего не оставалось, как защищать свое имущество своими силами. Небо затягивал дым от охваченных огнем посевов, а простой люд невыносимо страдал от мародерства иностранных солдат.

Хроники того времени полны записей о горестях, без которых не обходится война. Автор «Деяний Стефана» приводит один пример:

[Король] приказал опустошить прелестную и спокойную местность близ Солсбери, изобильную многими вещами; солдаты забирали и портили все, что попадалось им под руку, поджигали дома и церкви и, что страшней и хуже всего, жгли хлеб – уже убранный и сложенный в скирды на полях, изничтожая и превращая в прах все съестное, что только могли найти. От их звериной жестокости сильнее всего пострадал округ Мальборо, они ужасно обошлись с деревнями близ Девайзеса и собирались поступить так же со своими врагами по всей Англии.

И вдруг в 1148 году Матильда покинула Англию. Может показаться странным, что она отказалась от борьбы, которой отдала значительную часть своей жизни, но за десять лет, которые она посвятила защите интересов Плантагенетов, долг ее был исполнен. Ее дети – Генрих и два его младших брата Жоффруа и Гильом – подрастали на другом берегу Ла-Манша. Матильда намеревалась прожить оставшиеся годы в тихом и комфортабельном уединении монастыря при аббатстве Бек в Кевийи, в приорате Нотр-Дам-дю-Пре. Там, на противоположном берегу Сены, стоял Руан, столица Нормандии, которую Ордерик Виталий описывал так: «…прекрасный город в окружении журчащих рек и приветливых лугов… защищенный прочными зубчатыми стенами и крепостными валами…» Этот город был многим обязан Матильде: ее упорные старания сковать силы короля Стефана на английском фронте позволили Жоффруа Плантагенету захватить Руан. Теперь же она планировала наслаждаться видами столицы с другого берега.

Но и об Англии она не забывала. Ее старший сын приближался к своему 16-му дню рождения. Пришло его время продолжить борьбу, пришло время Генриху Сыну Императрицы попробовать свои силы.

Честолюбивые замыслы

Генрих, 16 лет от роду и снедаемый амбициями, высадился на берегу Девона 13 апреля 1149 года. Это был его третий визит в расколотое королевство, которое, как не уставала повторять мать, принадлежало ему по праву рождения. Он увидел страну в самые мрачные ее дни. Вся Англия была зоной военных действий: король и императрица преследовали друг друга из города в город и из замка в замок, сжигая имения и терроризируя народ в попытках втоптать друг друга в окровавленную землю. Но мать, долгие годы воевавшая со Стефаном, отошла от дел. На пороге зрелости Генрих явился оповестить, что теперь он будет представлять интересы анжуйской династии в Англии.

Эта страна не была его домом. Он понимал язык, но не говорил на нем. Однако и чужаком в Англии он не был. В 1142 году, в возрасте девяти лет, Генриха ненадолго привезли на английский фронт в качестве номинального лидера военной кампании, которую вела его мать. Он прибыл в тяжелое время, незадолго до легендарного побега Матильды по заснеженным полям Оксфорда. Пока Англия находилась в глубоком кризисе, Генрих оставался на попечении своего дяди Роберта Глостерского. В Бристоле он пробыл 15 месяцев, обучаясь у известного астронома, математика и философа-схоласта Аделарда Батского, который, кстати, посвятил молодому человеку свой трактат об астролябии. В 1144 году, по соображениям как безопасности, так и политического прагматизма, Генрих вернулся к отцу, чтобы помочь тому укрепиться в положении герцога Нормандии.

Генрих обладал приметной внешностью. В его жилах бурлила кровь трех династий: нормандской, саксонской и Плантагенетов. Он в секунду мог перейти от добродушного веселья к пылкому гневу. От своего отца он унаследовал красноватый оттенок кожи и неукротимую энергию; от деда по матери – склонность к деспотизму и тонкое политическое чутье. Геральд Камбрийский, писатель, хорошо знакомый с семьей Плантагенетов, оставил наглядный портрет Генриха в его зрелые годы:

Генрих II был краснолиц и веснушчат, с крупной круглой головой и серыми глазами, яростно сверкавшими и наливавшимися кровью в гневе. Он был вспыльчив и разговаривал резким, надтреснутым голосом. Шея его слегка выдавалась вперед, грудь была квадратной и широкой, а руки мощными и сильными. Сложения он был коренастого, с заметной склонностью к полноте – по природе, а не от невоздержанности, – с которой старался справиться упражнениями. В еде и питье он был умерен и скромен…

Генрих с детства отличался явной храбростью, даже безрассудством. Свой второй визит в Англию, в 1147 году, он совершил уже не с учебной, а с военной целью. Ему было только 13, когда он ухитрился собрать небольшой отряд наемников и переправился с ними через Ла-Манш, спеша прийти на помощь матери. Явление неуправляемого подростка на короткое время повергло Англию в ужас: ходили слухи, что парень привел с собой тысячное войско и привез кучу денег. Истина была скорее похожа на фарс: малолетний Генрих вряд ли мог заплатить даже своим солдатам, которые бросили его уже через несколько недель. («Ослабленные леностью и бездельем, побежденные бедностью и нуждой, они оставили благородного юношу», – писал Вильям Ньюбургский.) Стефан не принял глупых слухов всерьез: его это вторжение скорее позабавило, чем напугало. Чтобы выйти из неловкой ситуации, король заплатил наемникам Генриха вместо него и отослал мальчика домой в Нормандию.