Читать книгу "Тетушка, которая не умирает - Ширшенду Мухопадхай"

Ответа не было.

Тогда я пристала к матери с просьбой:

– Ну скажи Амалешу-да, чтоб он позанимался со мной перед экзаменами. Он ведь отличник.

Мать не возражала. Но потом, когда она все разузнала, сказала так:

– Он не дает частных уроков. Понимаешь, он такой скромный!

На том все могло и закончиться. Я решила, что Амалеш-да не получил мое письмо.

Но я ошибалась. Однажды Сумита сказала мне:

– Надо же, вчера про тебя спрашивал папочка.

Я испугалась.

– И что же он спрашивал?

– Кто ты, где живешь и все такое.

В душе у меня творилось что-то странное. Страх смешался с нерешительностью и волнением. Похоже, Амалеш-да ни словом не обмолвился с ней про мое письмо. У меня дух занялся.

– А еще он что-нибудь сказал? – полюбопытствовала я.

– Ты когда-нибудь корчила рожи папочке? Смеялась над ним или еще как-нибудь дразнилась?

– С какой стати?

– Да злой он ходит почему-то. Вот я и подумала – может, Бошон его чем обидела?

Меня как обухом по голове ударило. Злой? С чего это вдруг? Что плохого, если девчонке захотелось с ним подружиться?

Сумита сказала:

– Тогда я ему и говорю: Бошон – чудесная девочка. Она прилежно учится, в том числе по музыке. А сама такая тихоня. И ведет себя хорошо.

Амалеш-да перестал ходить мимо нашего дома. За дорогой лежало большое поле. И он ходил вокруг него.

От такого унижения мир мой разлетелся вдребезги. В то самое время, когда я повзрослела и вокруг меня сплелась паутина тайн, когда весь мир вокруг заиграл в моем воображении мириадами огней, такая бессердечность глубоко ранила мою расцветающую женственность.

Другая девушка вряд ли так переживала бы. Я была в возрасте, когда у человека расправляются крылья. Юность – пора непостоянства, спонтанных поступков, неверных суждений. Выбрать кого-то одного из тысячи – задача непосильная. Большинству девушек нравится, когда на них обращают внимание. Но я не такая, я Бошон. Я родилась с необыкновенной грустью в душе.

Если бы меня сегодня спросили: «Ты что, влюбилась в Амалеша?» – я не смогла бы положить руку на сердце и сказать: «Да». Потому что это была бы неправда. Я не успела обменяться с ним ни словом, ни взглядом. Амалеш-да не был ни красавцем, ни спортсменом, ни самовлюбленным нарциссом – он был просто хорошим парнем. Девчонки редко влюбляются только в хороших парней. Мне всего лишь хотелось подружиться с ним. Не знаю почему. И когда мне стало совсем невмоготу, я уже только о нем и думала.

А он даже не ответил на мое письмо. Стал ходить другой дорогой. Разозлился на меня. В моем возрасте всего этого хватило с лихвой, чтобы разжечь во мне отвращение к мужчинам.

Амалеш-да отправился учиться в Калькутту. А потом, немного погодя, уехал за границу. Их дом-развалюху полностью перестроили. Добавили еще один этаж. В жизни этой обездоленной семьи появились первые признаки достатка. Сумита с Амитой хоть и не сдали экзамены на отлично, школу закончили с довольно приличными отметками. Алакешу предстояло сдавать экзамены в следующем году. Все знали, что от округа ему назначили стипендию. Их семья стала почти наравне с нашей. Но никто не знал, что вышло между мной и Амалешем-да. Впрочем, ничего такого, что могло бы привлечь к нам постороннее внимание, не произошло.

И все же тот заурядный, непримечательный случай перевернул всю мою жизнь.

Я еще долго гуляла под луной рука об руку с одиночеством. В то время мне нравилась уединенность. Эта тень грусти, легкая тоска, едва ощутимая горечь после недавно пережитого унижения, тупая боль от удара судьбы и ничтожная колющая зависть – все это глубоко сидело в моей душе. Мне тогда было ох как нелегко.

Зимний поток растекался меж широких отмелей, намытых мелким песком. Лунный свет почти слепил глаза. Луна сияла так ярко, что можно было различить иголку на земле. Я остановилась у излучины реки. На другом ее берегу возвышался одинокий холм. Тихий, безмолвный, неколебимый. У моих ног журчала вода. В свете луны было видно даже гальку на дне реки. Вглядываясь в бескрайнюю пустоту вокруг, я вдруг подумала: как же здорово быть совсем одной и знать, что на всем свете тебя никто не ждет! Ничего лучше для меня и быть не могло.

И тут ветер донес до меня голос Шобханы-дидимони – он прозвучал, как крик отчаяния:

– Бошон, Бошон, ты где? Все уже давно сидят в грузовике. Иди сюда сейчас же!

Я пошла назад, со вздохом простившись с таинственным лунным светом и одиночеством.

Учительницы распекали меня на все лады:

– Какая безответственная девчонка! Ты хоть знаешь, который час? Только ты всех задерживаешь. Да что с вами сегодня, девочки?

Мне нравилось оставаться наедине с собой, хотя я была не прочь и разделить с кем-нибудь компанию. За смехом и шутками-прибаутками я забывалась. Во мне будто уживались две натуры. Когда я поддернула сари и полезла в грузовик, все подняли меня на смех. Семеро учительниц расселись на холстине, а мы, девчонки, теснясь, с трудом разместились между кастрюлями и сковородками. Девять или десять из нас забрались на крышу кузова. Кое-кому даже пришлось стоять. В кузове яблоку негде было упасть. Когда учительницы сказали, чтобы мы слезали с кузова, некоторые девчонки полезли обратно вниз и уселись на перевернутые вверх дном кастрюли и ведра, которые из-за торчащих ручек стояли нетвердо и заходили ходуном, когда грузовик тронулся с места. Все дружно рассмеялись.

Через некоторое время смех сменился пением. Грузовик катил в сторону города. Мы оставили позади утопавшую в лунном свете просторную сказочную долину и возвращались к своим тесным жилищам, нашим норам. И зачем только люди научились строить дома? В древние времена они жили в горных пещерах или ютились под сенью деревьев. Может, и я в одной из прошлых жизней была пещерной женщиной, охотилась с камнями на зверей, жарила их мясо, скиталась по горам и лесам. И жила вольной жизнью.

Так, за песнями, разговорами и смехом, мы одолели половину обратного пути. До города мы должны были добраться уже в одиннадцатом часу и потом разойтись по домам. Но не тут-то было. Как только Бандана-дидимони глянула на часы и сказала Шикхе-дидимони: «Через час, наверное, будем дома», – грузовик как-то странно зачихал.

Мы снова захихикали.

Шобхана-ди сказала с досадой: «Хватит с меня, я уж вдосталь нахихикалась. Что это с грузовиком? Спросите у шофера».

Спрашивать не было нужды. Грузовик застыл у обочины. Шофер с напарником вылезли из кабины, открыли капот и, подсвечивая себе фонариком, заглянули под него.

– Что там у вас, шофер? – спросила Мадхури-ди.

– Тяги нету. Грязь попала в двигатель, – ответил шофер.

– Дальше-то поедем?

– Конечно. Вот только все прочищу.