Читать книгу "Assassin’s Creed. Валгалла: Сага о Гейрмунне - Мэтью Дж. Кирби"

Когда подплывали к острову, взору Гейрмунна открылись далекие черные силуэты погребальных курганов, где покоились предки. Курганы стояли в северной части острова. Самый крупный принадлежал его деду Хальфу. Высадившись на острове, путники повернули на юг и через роздых, обогнув бухточку, наконец добрались до города Авальсснес.

На городской стене ярко горели факелы. Едва путники подошли к воротам, те сразу же распахнулись. Стражу наверняка предупредили о возвращении Гейрмунна. Пропустив всех троих, ворота тут же закрылись. Гейрмунн увидел, что вся главная дорога тоже освещена факелами. Она шла к востоку от ворот, пересекала город и поднималась к утесу, где, возвышаясь над Кармсунном, стояла отцовская усадьба.

– Похоже, нас ждали, – сказал Шальги. – Забота, как-никак.

В душе Гейрмунна уже поднималась тревога, но он заставил себя усмехнуться:

– Или – предостережение.

– Сначала посмотрим, как тебя встретят, потом будем решать, – заключил Стейнольфур.

Они двигались по освещенной дороге. В окнах и дверях домов мелькали знакомые лица. Многие выкрикивали благопожелания в адрес Гейрмунна и его брата. Пахло дымом очагов и готовящейся пищей. Из домов долетали обрывки смеха и звуки музыки.

Когда поднимались к отцовской усадьбе, Гейрмунн заметил тень, мелькнувшую среди каменных столбов. Столбы появились на холме задолго до того, как его предки впервые воздвигли здесь жилье. В отличие от камней на берегу Кармсунна, столбы были втрое выше человеческого роста и стояли наклонно, почти смыкаясь наверху. Они чем-то напоминали когти дракона, собравшегося взмыть с земли. На фоне вечернего неба темнела длинная дугообразная крыша отцовской усадьбы. Она была выше столбов и, казалось, благоговела перед ними и в то же время тяготилась их присутствием. Когда Гейрмунн со спутниками поднялись на вершину холма, из тени на свет выступила фигура.

– Здравствуй, Гейрмунн Адская Шкура, – произнес женский голос, едва он и Стейнольфур спешились.

Гейрмунн узнал голос. Узнал он и рога, прикрепленные к капюшону плаща вёльвы[3], сшитого из козьих и кошачьих шкур. Он живо представил ледяную синеву глаз женщины, хотя и не видел их в темноте.

– Здравствуй, Ирса, – поздоровался он. – Тебя позвал мой отец?

– Нет, не он.

Предсказательница подошла к ним. На босых ногах поблескивали браслеты. Увидев кровь на ее лице и полотняной рубашке, Гейрмунн искренне понадеялся, что это кровь жертвоприношений, а не его брата.

– Я уже была здесь, когда вернулся Хамунн, – сказала она, похоже не чувствуя вечернего холода. – Я знала, что понадоблюсь, и потому ждала.

– Само собой понадобишься. – Стейнольфур скрестил руки на груди, глядя на женщину с настороженным недоверием. Так он относился ко всем, кто соприкасался с магией и утверждал, что является посредником между людьми и богами или говорит от их имени. – Но если ты знала, что Хамунн покалечится, отчего не предостерегла его раньше, чем он отправился на охоту?

Предсказательница холодно улыбнулась. Бедняга Шальги нырнул в тень Стейнольфура.

– Я знала лишь, что понадоблюсь, – ответила Ирса. – А зачем – не знала.

– И все равно, – сказал Стейнольфур, которого не убедили ее слова. – С какой стати конунгу могли понадобиться услуги ведьмы?

– Уверен, отец был благодарен тебе, – сказал Гейрмунн, рассчитывая утихомирить Стейнольфура. Он и сам недоверчиво относился к предсказателям и колдунам, чьи прорицания были хитроумно запутанны и больше служили целям самих предсказателей, однако в дарованиях Ирсы не сомневался. – Как мой брат?

– Будет жить и поправится.

Набравшись смелости, Шальги шагнул вперед, выпалив:

– Гейрмунн тоже ранен. Ты посмотришь его?

Вёльва повернулась к Гейрмунну, мельком взглянув на его руку. Затем подошла совсем близко и заглянула в глаза. Он не знал возраста Ирсы. Порою она казалась ему старше матери, а порою моложе. Но ее глаза не имели возраста.

– В этом нет необходимости, – ответила Ирса.

Гейрмунн не знал, как понимать ее слова. Означало ли это, что его рука заживет? Или он обречен и любые ухищрения не смогут предотвратить его смерть?

– Почему нет необходимости? – спросил Стейнольфур, прервав тягостные мысли Гейрмунна.

Ирса продолжала смотреть на Гейрмунна. Он тоже не мог отвести глаз от предсказательницы.

– Потому что его судьба связана с судьбой брата. Нити их жизней переплетены на много лет вперед. Если одному суждено выжить, будет жить и другой.

– А если одному суждено умереть? – хмуро спросил Стейнольфур.

Глаза Ирсы, как два кинжала, полоснули по нему, отчего Стейнольфур попятился.

– До их смертей я вижу достигнутое величие, – сказала она.

– В этом мы с тобой согласны, – кашлянув, признался Стейнольфур.

– Спасибо, Ирса, что пришла, – сказал Гейрмунн.

Предсказательница кивнула и повернулась, чтобы спуститься, но задержалась.

– Наступит день, когда Эгир[4] поглотит тебя, но он же выплюнет тебя обратно. Пора тебе, Гейрмунн Адская Шкура, странствовать там, где плавают киты.

С этими словами она ушла.

– Откуда она узнала? – спросил побледневший Шальги.

– Что узнала? – не понял Стейнольфур.

– Как ты подсказал Гейрмунну попросить у отца корабль.

– Но она же сказала совсем другое. – Стейнольфур крепко ухватил парня за плечо и притянул к себе. – А теперь послушай, что я тебе скажу. Когда предсказатели вещают, они рассчитывают, что ты сам заделаешь пробоины в их словах, но ты не торопись с древесиной и смолой, чтобы эти слова держались на плаву. Настоящей предсказательнице твоя помощь не понадобится. А она сказала то, что мы и без нее знаем. Сын любого конунга, когда достигает возраста Гейрмунна, должен получить в свое распоряжение корабль. Ничего сверхъестественного в ее словах нет. Теперь понимаешь?

Шальги хмуро кивнул.

– Вот и хорошо. – Стейнольфур разжал пальцы. – А теперь ступай кормить и поить лошадей.

Шальги снова кивнул, затем молча взял поводья лошадей и повел их к конюшне.

– Ты действительно так считаешь? – спросил Гейрмунн. – Думаешь, в ее словах нет ничего особенного?

Прежде чем ответить, Стейнольфур что-то пробурчал себе под нос.

– Я бы не стал брехать парню. Да, я верю каждому слову, которое ему сказал. И еще знаю, что эта женщина меня пугает, а я не люблю, когда меня пугают.

– Покажи мне человека, который ничего не боится, и я покажу тебе дурака. Твои слова, между прочим.