Читать книгу "Чудеса творят чудеса. Почему нам помогают целители, но не помогают таблетки - Эккарт фон Хиршхаузен"

Происхождение немецкого слова «чудо» (wunder) неизвестно, в других языках чаще используется слово mirakel. Можно подобрать и синоним: «курьез», «мистерия», «сенсация» и другие волшебные явления от «загадок» до «колдовства». Кому что больше нравится. Как шутка не будет шуткой, если никто не засмеется, так и чудо не будет чудом, если никто не удивится. Кого это удивляет? Слова «чудесный» и «смешной» в немецком языке являются родственными. Наверное, поэтому меня интересует всевозможная магия, включая чудеса, которые творят иллюзионисты и волшебники.

Медицина обычно избегает «околорелигиозных» терминов. Когда врачи не понимают механизма происходящего, а пациент вопреки всем прогнозам выздоравливает, они говорят не о чуде, а о самопроизвольном выздоровлении. Многие медики были свидетелями неожиданных поворотов событий: дети, у которых, согласно данным УЗИ и осмотра при рождении, не было ни единого шанса выжить, прекрасно развиваются. Плод, закрепленный не в матке, а в брюшной полости, на яичнике, становится здоровым младенцем. Обычно яйцеклетка не переживает такого прикрепления, и многие матери, не догадываясь о внематочной беременности, умирают от разрыва яичника и внутренних кровотечений. Но в одном из сорока тысяч случаев женщина волшебным образом может доносить такого ребенка до сороковой недели!

Дети, провалившиеся под лед и долгое время проведшие без кислорода, полностью поправляются. Известны единичные случаи, когда человек выходил из комы, длившейся многие годы. Чтобы быть до конца честным, я хочу коснуться вопроса донорства органов: неврологически «кома» не равна «смерти мозга». Тем, кому диагностировали окончательную смерть мозга, еще ни разу не удавалось вернуться обратно. Это тоже в некотором роде успокаивающая новость.

Большинство людей с диагнозом «рак» сразу же выносят себе смертный приговор, и именно поэтому существует так много историй про неожиданное избавление от злокачественной опухоли. Рак – это не всегда рак, а один пациент не похож на другого. Профессор Клеменс Унгер, онколог в клинике опухолевой биологии во Фрайбурге, лечил многих больных. Одну свою пациентку он запомнил особенно хорошо. Ее звали Маргрет Шмидт. В мае 2003 года Клеменсу позвонили коллеги из Хайдельберга и попросили провести одной пациентке химиотерапию. У нее была запущенная опухоль матки, метастазирующая саркома эндометрия. Хирург удалил матку и яичники, но вся брюшина была в метастазах, они добрались даже до печени и не подлежали удалению. Унгер вспоминает: «Я провел ей ультразвуковое исследование, прописал бактериальный экстракт для повышения иммунитета и попросил прийти через два месяца. В августе она пришла на УЗИ, и я увидел, что метастаз в печени и „склеенных“ лимфоузлов в брюшной полости больше нет». Я спросил его, как он объяснил себе это. «Никто не знает, почему так происходит, – ответил Унгер. – Но женщина каждый вечер просила: „Опухоль, я не приглашала тебя, прошу, покинь мое тело“. Рак так и не вернулся. Обычно о выздоровлении можно говорить спустя пять лет, а в ее случае прошло целых двенадцать».

Нельзя утверждать, что главную роль в этом чудесном событии сыграла вера, но нельзя этого и исключать. Случаи самопроизвольного излечения слишком редки, чтобы можно было обобщить их. Единичным случаям нельзя дать простое объяснение, как и нельзя сформировать на их основе образец. Не говоря уже о том, чтобы дать какие-то рекомендации по лечению. Иногда за словом «чудо» стоит неправильный диагноз, например, когда врач неверно классифицировал опухоль. Но одно можно сказать наверняка: исключения из правил существуют. Почему же так мало ученых интересуются ими?

Доктор Герберт Каппауф – один из таких ученых. Онколог из Баварии, двадцать лет он пытался докопаться до причин самопроизвольных исцелений и потратил много времени на то, чтобы сопоставить большое количество необъяснимых случаев. Каппауф выяснил, что при некоторых видах рака самопроизвольное исцеление случается чаще. Особенно часто поражают врачей своим течением опухолевые заболевания почек и кожи.

Рак возникает в одной точке организма и лишь потом «пускает ростки» в другие ткани и органы. При этом клетки опухоли каким-то неизвестным образом поддерживают контакт. Известно много случаев, когда метастазы исчезали после удаления материнской опухоли. Так, после одной операции по удалению первичной опухоли из почек у пациента исчезли метастазы в легком, к которому, как известно, не подберешься со скальпелем. При злокачественной меланоме тоже бывает, что метастазы исчезают после удаления изначальной опухоли. Так хирургия и силы организма помогают друг другу. Наука еще только ищет ответ на вопрос о том, как раковые клетки связаны друг с другом и какую роль в этом процессе играет иммунная система.

Известно, что некоторые виды рака возникают при ослабленной иммунной системе. ВИЧ-инфицированные и пациенты, вынужденные подолгу подавлять свой иммунитет после трансплантации органов, более подвержены лейкемиям, лимфомам и раку кожи. А вот на частоту возникновения рака молочной железы и желудка подавление иммунитета не влияет совсем. Это говорит о том, что тезис «рак возникает в результате ослабления иммунной системы» некорректен и специфическую «активацию иммунной системы» нельзя назвать панацеей.

Каппауф говорит: «Раковые больные должны знать, что самопроизвольные ремиссии не являются результатом особенного образа жизни или исключительных сознательных усилий. Мои исследования подтверждают, что в редких случаях действительно можно наблюдать самопроизвольный регресс опухоли. Одна лишь эта новость способна подарить надежду».

Шанс выздороветь при черном раке кожи (меланоме), карциноме почек или базально-клеточном раке кожи выше, чем шанс угадать шесть правильных цифр в лото, где вероятность составляет один к четырнадцати миллионам. Так что тем, кто покупает лотерейные билеты, будет нетрудно поверить и в возможность самопроизвольной ремиссии у раковых больных. Даже в XXI веке случаются знамения и чудеса.

В каждом из нас есть чудесный целитель

Я плацебо-зависимый. И я мог бы порвать с этой привычкой, но что это изменит?

Стивен Райт

Этот случай произошел во время Второй мировой войны, в 1944 году: медсестра ухаживала за раненым солдатом, который испытывал очень сильную боль. У нее закончился морфин, сильнейшее обезболивающее того времени, и она никак не могла решиться сказать солдату, что ничего не может для него сделать. Поэтому она набрала в большой шприц физраствор, сделала больному укол и сказала: «Это сильное лекарство, оно быстро снимет боль». И солдату действительно стало гораздо лучше.

Медсестра действовала интуитивно, из сочувствия, и неосознанно использовала эффект плацебо, который можно приравнять к чуду. Что запускает этот механизм? Наше воображение или что-то другое?

Слово «плацебо» пришло к нам из латинского языка, оно переводится как «буду угоден, понравлюсь». Этим словом обозначают несуществующее лекарство, средство без действующих веществ, как безобидный физраствор. Очевидно, в этом случае сработало позитивное ожидание, ведь солдат был уверен, что «морфин» снимет его боль. Кто и кому здесь «понравился»? И вправе ли врачи и медсестры использовать эту «симпатию»?