Читать книгу "Осторожно, Рождество! Что происходит с теми, кому не удалось избежать дежурства в праздники - Адам Кей"

Тройная ставка? Вы, может, и получаете ее, однако мы – точно нет. Надеюсь, он потратит прибавку на зубную пасту: по неприятному запаху из его рта можно заранее понять, что он где-то рядом.

Полагаю, мы должны быть благодарны, что систему обновили до уровня если не XXI, то как минимум середины-конца XX века. Старая была будто из ночных кошмаров Боба Крэтчита[46]: врачи писали эпикриз на бумаге под двойную копирку. Верхний экземпляр шел в медкарту, средний отдавали пациенту, а нижний – со слабым намеком на изначальный текст (если, конечно, врач не приложил к ручке все свои силы) – отправляли по почте участковому врачу. С сегодняшнего же дня вся информация вносится прямиком в компьютер, после чего документ распечатывается и – Господи, дай мне сил – отправляется по факсу.

Технологии, может, и изменились, но пациенты определенно остались прежними. Утром, обходя палаты, я познакомился с пациенткой А. В., встретившей Новый год с размахом, за которым последовали всхлипы.

Оказавшись в спальне своего кавалера, она столкнулась с потребностью в вагинальной смазке. Не найдя ничего хорошего ни на прикроватном столике, ни в шкафчике в ванной, она отправилась на поиски вдохновения на кухню и вернулась оттуда с банкой арахисовой пасты. Хотя ей определенно следовало доскональнее изучить содержимое буфета, арахисовая паста была не самым ужасным выбором: она маслянистая и к тому же может быть с кусочками арахиса для дополнительного «удовольствия». Из минусов – смазки на водной основе нарушают целостность презервативов, не говоря уже о том, что вряд ли кто-то поверит, будто коричневые разводы на простыне оставлены арахисовой пастой. Кроме того, у некоторых людей аллергия на арахис. У пациентки А. В., к примеру.

– Но… почему-у-у-у? – спросил я, растягивая последнее слово дольше.

– Я думала, она вызывает проблемы только… Ну знаете… с другого конца, – объяснила А. В.

Полагаю, она была так увлечена происходящим, что времени погуглить не было. Ее теория, однако, оказалась ошибочной. К счастью, пациентке удалось избежать худшего исхода, связанного с затрудненным дыханием и в конечном счете его полной остановкой. Тем не менее у нее так отекли влагалище и наружные половые органы, что она не могла писать. Мои коллеги, работавшие в ночную смену, поставили ей катетер, все промыли (что автоматически делало их победителями в любом разговоре о том, у кого был самый ужасный Новый год) и начали давать стероиды и антигистаминные.

К утру отек спал, катетер убрали, и А. В. успешно смогла пописать без него. Так что я выписываю ее домой. Мы договорились, что она больше не будет смазывать влагалище арахисовой пастой.

Итак, я пробую новое ПО в действии. Парень из техподдержки – судя по всему, на обед он ел сэндвич с сыром, луком и канализационной водой – объясняет мне, как пользоваться программой. Оказывается, мне нужно выбрать диагноз из огромного списка заранее заданных чрезвычайно подробных вариантов.

– Каким бы словом или двумя вы описали диагноз пациента? – спрашивает он.

Я размышляю.

– Вагинафилактический шок?

Среда, 4 января 2006 года

После двух месяцев нетерпеливого ожидания я наконец получил итоговое решение по поводу ночной смены в качестве временной замены, отработанной в октябре, когда стрелки часов перевели назад, и внес в ведомость тринадцать часов.

«Смена по определению составляет двенадцать часов, – рявкнуло пришедшее электронное письмо, – независимо от количества отработанных часов». Кому нужны физические законы времени и пространства, когда есть руководство, пролистав которое, этот засранец нашел ответ? Уверен, что если бы я проработал ночь, когда часы переводили вперед, мне бы заплатили всего за одиннадцать часов.

Четверг, 5 января 2006 года

– Я не хочу умирать, – жалобно сказала пациентка Д. М.

Разумеется, никому не хочется умирать. Такова человеческая природа. Однако я был удивлен услышать это от 91-летней.

Мы привыкли считать, что человек в таком возрасте достаточно пожил на этом свете. Но когда лежишь на больничной койке и все указывает на то, что вскоре придется навсегда покинуть эту планету, возраст особого значения не имеет. Раз уж на то пошло, эта последняя дополнительная пара десятилетий размышлений о финальной главе в своей истории, вероятно, еще сильнее усложняет процесс.

Я решил, что лучшим выходом из ситуации будет сделать вид, будто ничего не услышал, и потому продолжил устанавливать ей капельницу как ни в чем не бывало, словно настолько сосредоточился, что оглох. Она подождала, пока я не закончу, после чего коснулась моей руки. Ее кожа была такой дряблой на ощупь, что казалось, она принадлежит не человеку.

– Это ведь так? – спросила она, вглядываясь в мои растерянные глаза. – Я умираю?

Она знала. Я подтвердил ее опасения, ничего не ответив в первый раз. И она действительно умирала. Ей оставалось не больше дня.

Чем больше пациентов я вижу, тем легче мне это определить. И дело тут не в написанных черным по белому показателях, таких как дыхательный ритм или полный анализ крови, и даже не в клинических симптомах вроде затрудненного дыхания и пятен на коже. Все дело в ауре, если врачам вообще дозволено использовать это слово.

Меня никогда не спрашивали об этом, и я понятия не имел, как реагировать. Каждый день приносит новые испытания, для которых у меня нет никаких шпаргалок, вроде повторяющегося кошмара, когда приходишь на выпускные экзамены пьяным и неподготовленным.

После слишком долгой паузы я пошел на попятную и соврал:

– Нет, не говорите глупостей!

Не просто «Нет», а «Нет, не говорите глупостей!». Тем самым я опроверг ее слова, сбил со следа в ответ на самый смелый вопрос из всех. Она смотрела на меня без намека на облегчение во взгляде. Попыталась улыбнуться и тем самым сделать вид, будто поверила мне. После чего положила голову обратно на подушку и снова уставилась в потолок, словно представляя себя среди звезд. Как только зрительный контакт был потерян, я извинился и удрал из палаты[47].