Читать книгу "Бумажный тигр - Патриция Райс"

Она увидела его сразу же. Собственно, он и не прятался. Стоял, прислонившись к невысокой ограде. В просветах между ветвями кустарника угадывались его широкие плечи. Взгляд Джорджины невольно скользнул вниз на его длинные стройные ноги. Потом она стала вглядываться в его лицо, желая удостовериться в том, что не обозналась. И когда поняла, что перед ней действительно он, ее сердце екнуло. Нос с горбинкой, густые волосы, аскетически узкое лицо, которое совершенно преображалось, когда на нем появлялась улыбка. Вот как сейчас…

На нем был костюм, но не официально черный, как у остальных гостей-мужчин, а, напротив, светлый, резко выделявшийся на фоне сумерек, и техасский галстук. Мистер Мартин смотрелся белой вороной, но Джорджина поймала себя на мысли, что очень рада его видеть.

Он вышел к ней навстречу.

— Вы сказали, что хотели бы видеть меня на всех своих вечерах, — негромко произнес он с характерным южным произношением.

— Я непременно послала бы вам официальное приглашение, знай я ваш адрес, мистер Мартин. Но вы не заглянули ко мне, как я вас просила.

Она заметила, когда его взгляд переместился с ее лица на поблескивающую тиару, украшавшую прическу. Она не могла понять, что таится в нем, но зато увидела, что он старательно избегает смотреть на глубокий вырез платья. Странно, но это взволновало девушку еще больше, чем прямой взгляд Питера. И ей вдруг отчаянно захотелось, чтобы Дэниел посмотрел на ее декольте…

Джорджина подошла ближе и нарочно отвела плечи назад, выставляя себя напоказ. Она никогда еще не вела себя столь непристойно, но интуитивно знала, как это делается. Она легонько коснулась его руки и почувствовала, как под ее пальцами по ней пробежала дрожь.

Я думала, вы меня совсем забыли, — томно прошептала она, стараясь придать своему голосу легкость ночного ветерка, шелестящего в кронах деревьев.

Дэниел ответил не сразу. Он молча смотрел на нее, устремив взгляд сначала на кружево, обрамлявшее корсаж, потом опустил его на приподнятую жестким корсетом округлую грудь, полные бедра и, наконец, на ноги. Когда их глаза вновь встретились, он уже улыбался.

Вы опять за свое, а? Почему бы вам не припасти свои маленькие уловки для вашего дружка? А со мной будьте, пожалуйста, откровенны. Если, конечно, нуждаетесь в друге.

Джорджине стало стыдно, но одновременно она почувствовала облегчение, поняв, что может открыто рассказать этому человеку, что у нее на душе. И он не посмеется над ней и не уйдет, презрительно усмехнувшись. Она вновь коснулась его рукой и на этот раз уже не убрала ее.

Я нуждаюсь в друге. Потанцуем?

Дэниел оглянулся на тяжелые портьеры на окнах роскошного зала, которые не пропускали света, но зато пропускали музыку. Потом вновь встретился с ней взглядом, прочитал в ее глазах почти мольбу и подал ей руку:

Видите ли, я довольно неуклюж, но обещаю, что буду стараться. К тому же здесь больше места, и мы ни на кого не налетим.

Под ногами у них вместо полированного паркета была жесткая каменная плитка, поэтому двигались они очень осторожно. И все же это был восхитительный танец. Легкий ночной ветерок ласкал ее кожу, а высокий незнакомец, как оказалось, неплохо танцует. Он уверенно вел ее, и Джорджина полностью отдалась музыке и танцу — райским ощущениям. Он не просил развлекать его ничего не значащими словами, ее не волновало, как она выглядит, и не нужно было ежеминутно смотреть себе под ноги. Рядом с этим человеком все, кроме самого танца, отступило на второй план.

Она пожалела о том, что танец кончился так быстро. Они остановились. Ковбой еще какое-то время не отпускал Джорджину, держа ее за руку. Их пальцы переплелись.

Я пришел, чтобы удостовериться, что вы счастливы, — негромко проговорил он, глядя ей в глаза.

Джорджина улыбнулась:

— Что ж, я счастлива. У меня все есть, разве нет?

— Я так и думал, — отозвался он, но во взгляде его по-прежнему сквозил интерес, и что-то подсказывало ей, что он ей не поверил. — Я решил задержаться в городе. Купил типографский станок. Кстати, это около фабрики вашего отца. Вы все еще хотите, чтобы я проведывал вас время от времени?

— Типографский станок? — Ее ресницы удивленно взлетели. — Вы собираетесь издавать газету? И у вас будет контора с фотографиями в окнах? — Но в следующую секунду воодушевление ее угасло. — Или вы будете просто печатать пригласительные карточки, афиши и все такое?..

«Даже если бы я до сего момента и не думал о собственной газете, разве смог бы огорчить ее теперь?»

Дэниел широко улыбнулся:

Я буду заниматься и тем и другим. На газете, пока она не снискала популярности, много денег не заработаешь. А мне нужно как-то кормиться.

Джорджина вспомнила о том, что нужно вести себя благопристойно, и проговорила уже гораздо сдержаннее:

Как было бы хорошо, если бы вы заглянули ко-мне как-нибудь и рассказали о том, как у вас идут дела. Меня всегда интересовало, как делаются газеты.

Честно говоря, он шел сюда с намерением пригласить ее взглянуть на все своими глазами, но сейчас, уловив перемену в ее настроении, вспомнил о том, кто он и кто она.

— С удовольствием, но боюсь, мне будет сложно приходить к вам в приличное время. Все-таки работа…

— Дайте мне свою визитку, и я пришлю вам приглашение на следующий вечер. А сейчас мне нужно возвращаться к гостям.

Джорджина поняла, что мистер Мартин не захочет пройти вместе с ней в зал. Тяжелые портьеры на окнах служили будто разделительной чертой между двумя совершенно разными мирами. Она принадлежала к одному, а он — к другому. И даже когда он протянул ей свою визитку и их руки вновь соприкоснулись, ощущение не пропало.

Она машинально спрятала его карточку за корсаж. Джорджина готова была поклясться, что мистер Мартин при этом покраснел. Впрочем, он тут же отошел в тень, а она заторопилась в зал, где вновь зазвучала музыка. На душе у нее было хорошо после встречи с ним. А все остальные мысли, навеянные их танцем, Джорджина постаралась выкинуть из головы.

Питер лежал на одеяле, которое они расстелили на траве; темная челка упала ему на лоб. Он доел наконец куриную ногу. Джорджина, украдкой бросая на него взгляды, ловила себя на мысли, что перед ней яркий образчик мужской половины человечества, но все же в своем муже ей хотелось бы видеть и что-нибудь сверх этого. Чего в Питере никак не обнаруживалось.

Правда, он не особенно упрямился, когда она уговорила его устроить небольшой пикник. Наконец-то они остались совсем одни. Рядом не было ни мужчин, с которыми он непременно начал бы говорить о делах, ни женщин, на которых он стал бы отвлекаться в ущерб своей невесте. Сегодня они принадлежали только друг другу.

На ней было одно из тех платьев, не требующих жесткого корсета, что мама выписала из Лондона. Мистер Мартин сразу обратил на это внимание тогда в поезде. Что же до Питера, то для него все женские наряды были одинаковы. Он, с удовольствием растянувшись на одеяле, блаженно щурился на небо и воздавал должное курице, не обращая на Джорджину ни малейшего внимания.