Читать книгу "Железный лес - Анна Малышева"

– Ну, особенных чудес не ждите, – мотнул головой Маневич. – Это просто приличное собрание. Довольно обширное и совершенно бессистемное. Там есть все. Передвижники, импрессионисты, фовисты, академическая живопись, новая вещественность, голландский Золотой век.

У Александры пересохло в горле. Она машинально поднесла к губам чашку и сделала глоток. Кофе привел ее в себя и разогнал звенящий туман, повисший было перед глазами, когда она представила все это богатство. Маневич монотонно продолжал:

– Скульптура ко мне попадала случайно, да я никогда и не интересовался ею. Есть несколько интересных прикладных вещей Мира искусства. Немного посуды, опять же, случайно. Это я покупал наобум, я в этом не силен. Словом, работа вам предстоит большая.

Неожиданно закончив речь, он наклонился вперед, перегнувшись через стол, и резко осведомился:

– Беретесь?

– Конечно… Это большая удача для меня… – Александра с трудом подбирала слова. – Вы оказываете мне такое доверие…

– Доверие здесь ни при чем, я вас не знаю и доверять не могу! – отмахнулся Маневич. – Но я знаю Марину, она зря никого хвалить не будет. А вас рекомендовала, и рекомендовала горячо. Даже озадачила меня немного. Никогда от нее ни в чей адрес таких лестных слов не слышал.

– Иван Алексеевич, я постараюсь оправдать эту рекомендацию… – Александра слегка задохнулась, не находя слов.

Коллекционер не ответил. Внезапно он склонил голову набок и повернулся в сторону входной двери.

– На лестнице шаги, – шепотом произнес он. – Вы ждете кого-то?

– Нет, – Александра тоже машинально перешла на шепот.

– Не открывайте.

Она не успела ничего сказать. Шаги, которые теперь различала за массивной дубовой дверью и она сама, замерли. Кто-то остановился на лестничной клетке. Затем в дверь громко постучали. Александра перевела взгляд с двери на Маневича и содрогнулась. На коллекционере лица не было. Его черные глаза расширились, нос заострился, губы сжались в нитку. На лбу и висках блестела испарина.

Стук повторился. Маневич тяжело, размеренно дышал, его тонкие ноздри раздувались и опадали. Александра неслышно поднялась со стула, коллекционер остановил ее резким жестом, подняв руку. За дверью послышалось глухое бормотание. Кто-то топтался на площадке, не собираясь, по всей видимости, уходить. «Со двора видно, что в кухне горит свет, – лихорадочно соображала Александра. – Ну и что, может, забыли выключить лампу». Ее взгляд упал на замочную скважину, старую, сквозную, через которую можно было бы отлично подглядывать за тем, что происходит на кухне… Если бы Александра не оставляла ключ в замке, запирая дверь изнутри.

«Ключ! В замке изнутри торчит ключ, это же видно, значит, я дома!» Она проследила за направлением взгляда Маневича. Он тоже смотрел на ключ в замке, и Александра могла поручиться – его терзала та же мысль, что ее.

Но нежданный гость, кем бы он ни был, оказался не очень назойлив. Он откашлялся, неразборчиво что-то произнес, чем-то пошуршал, словно потерся плечом о дверь. Затем послышались удаляющиеся шаги. Александра перевела дух. Сама она совершенно не боялась ничьих случайных визитов, ее закалило многолетнее существование в мансарде полузаброшенного особняка. А уж здесь, в обитаемом ухоженном доме, с квартирной хозяйкой за стеной, с офисами на первом этаже, где были установлены охранные системы, она и вовсе не опасалась ничего. Она испугалась, потому что испугался Маневич. На лице коллекционера застыла маска ужаса.

– Ушел, – зачем-то сказала Александра, и собственное замечание тотчас показалось ей глупым, а страх – бессмысленным.

– Извините, – Маневич провел ладонью по лицу. Когда он убрал руку, в ярком свете лампочки четко обозначились темные круги под глазами. – В последнее время нервы шалят. Надо больше спать и спортом заниматься, но все дела. Так вот. Я хотел бы сейчас же с вами договориться. Какой вы берете процент?

– Смотря по вещи, – осторожно ответила Александра. – Чем дороже вещь, тем меньше процент… Вы обозначили такой высокий уровень, что…

– Хотелось бы больше конкретики! – в голосе коллекционера зазвучали прежние, раздражительно властные ноты. – Два? Пять? Десять?

– От двух до десяти, – выдохнула Александра. – Глядя по вещи. Плюс накладные расходы, если придется ехать куда-то на показ. Билеты, отель плюс страхование вещи – это в мой гонорар не входит.

Маневич смотрел на нее в упор пристальным неприятным взглядом. Она уже сожалела о своих словах. «Сейчас он откажется, и я опять останусь с натюрмортами, – с дрожью думала она. – От пяти до десяти я брала в начале нулевых, когда моя карьера только начиналась. Тогда швырялись деньгами, сейчас все экономят. Надо было сказать – от двух до пяти!»

– Скажем, пять, – помолчав минуту, произнес Маневич.

В первый миг Александра его не поняла. Потом к ее щекам прихлынула кровь. Маневич соглашался на исключительно высокий процент, учитывая качество его легендарной коллекции. Так как она молчала, не решаясь сразу ответить, Маневич продолжал:

– Накладные расходы за мой счет. Хотя я знаю комиссионеров, которые все включают в свой гонорар. Да, и у меня есть условие. Мы с вами заключим договор, в простой письменной форме. К нему приложим список продаваемых картин и вещей. Я выплачу вам ваши пять процентов полностью только тогда, когда весь список будет закрыт. А до этого вы будете получать один процент с каждой проданной вещи. Наличными, из моих рук. Вещи должны продаваться не ниже установленной мною цены. То, что свыше – меня не волнует, это отходит вам, если сумеете продать. Все.

Воодушевление начинало оставлять Александру. Она, смутно предчувствуя некую ловушку, нахмурилась:

– Но может быть, процесс займет не один месяц… Может быть, год…

– Видите ли, – доверительно пояснил Маневич. – Вещи дорогие. Проценты внушительные. Я не хотел бы, чтобы вы бросили меня на половине дороги, получив за первую партию крупную сумму. Я хотел бы стимулировать вас таким образом, чтобы вы оставались со мной до конца.

И, едва заметно усмехнувшись, добавил:

– Кстати же, вы будете торопиться. А мне важно ликвидировать коллекцию как можно быстрее.

Александра, забывшись, покусывала нижнюю губу, выдавая свое волнение. Опомнившись, она взяла себя в руки и заметила:

– Вы – заказчик, ваши требования для меня – закон. Все зависит от объема работы… И от ваших цен. Продать много, быстро и дорого – это одно. Немного, быстро, и по умеренным ценам – иное. Мне тоже нужна конкретика.

Она позволила себе улыбнуться. Маневич оставался серьезен.

– В общих чертах мы договорились, – бросил он. – Остальное завтра. Кстати, я могу осмотреть вашу квартиру?

Это желание показалось художнице странным, но она согласилась. Маневич заглянул во все углы. Особенно его заинтересовал вид из окон комнаты. Он вглядывался в переулок, чуть ли не прижавшись носом к стеклу.