Читать книгу "Абонент доступен - Марина Серова"

– Ну? – хмуро спросил он, отбросив в сторону зажигалку и выпустив изо рта несколько красивых колец из сигаретного дыма. – Возьмешься?

Я наблюдала за кольцами. Одно из них, прежде чем раствориться в воздухе, проплыло через половину комнаты.

– За что? Что же конкретно от меня требуется, Степан?

Пожаров подался вперед, лег грудью на сложенные перед собой руки.

– Я не верю в то, что он мог реально заглянуть в прошлое моей матери, – угрожающе произнес он. – Он напугал пожилого человека и круто изменил мою жизнь. За это я перевел ему солидную сумму денег.

– Сколько?

– Много.

– Сколько? – с нажимом повторила я.

– Пятьдесят тысяч. Если бы я захотел, чтобы он и меня исповедовал, то это стоило бы еще столько же. Но деньги, Тань, сейчас вообще ни при чем. Не о них речь. Знаешь, что мне сказал Шаров, когда я его вызвал на другой день к матери? Он сказал, что удивлен тем, что она вообще еще жива. Приехал, сделал ей на месте электрокардиограмму, прослушал, проверил, посчитал пульс. И сам чуть не помер, увидев показатели.

– И я еще добавила, – не выдержала я, вспомнив Алевтину Петровну.

– Ну а кто мог знать, что она снова заведется? – возразил Пожаров. – Я с нее обещание взял, чтобы она только по существу, без нервов все тебе рассказала. В общем, нет тут твоей вины. Издержки это. Таблетки матери давал сильные, спасибо за них тому же Шарову. А Энио… Если бы ты была на том сеансе, то не задавала бы вопросов. Последствия его «представления» я ощущаю до сих пор и не рад тому, что вижу. Выведи эту сволочь на чистую воду, и я тебе обещаю, что моя благодарность будет безмерной.

– Возьмусь, – пообещала я. – Последний вопрос.

– Давай.

– Ты не пытался после всего искать сестру?

Пожаров покачал головой.

– Были такие мысли, – признался он, – но потом понял, что вряд ли смогу держать себя в руках, если все это окажется правдой. То, что было в прошлом, пусть там и остается. Нет у меня никакой сестры. И не было!

* * *

Я занялась разоблачением Энио даже с некоторым удовольствием. Понимала, что преступлением его деятельность можно было назвать с большой натяжкой. Каждый вправе устраивать шоу из любой мелочи, и люди по собственному желанию готовы платить за то, что пощекочет им нервы и расшевелит в душе уснувшую веру в чудо. Но последствия, которые имел в виду Пожаров, были совсем не чудесными.

В процессе расследования я пообщалась с большим количеством людей, и некоторые абсолютно точно были на моей стороне. Они входили в число бывших клиентов Энио, и он проделал с ними подобные штуки: не мог толком разобраться в будущем человека, но с легкостью выжимал из глубинных архивов его памяти что-то тайное, дурно пахнущее, ранящее и тщательно замаскированное. Поиграться с настоящим клиента Энио, впрочем, тоже был не против. Некоторые признавались мне в том, что в присутствии Энио даже сильный духом циник мог превратиться в ручного зверька и начинал выкладывать молодому магу все свои тайны. И человек без какого-либо, как ему казалось, давления сам обнажал доселе скрытые пороки, плакал, клялся, рвал на себе волосы. Энио же, получив очередное чистосердечное признание, уверял жертву в своем вечном молчании.

Самым странным и, пожалуй, страшным в этих историях было то, что каждый покаявшийся некоторое время после сеанса ощущал глубокую благодарность магу.

Разумеется, все эти люди были готовы платить Энио за молчание. Иногда он даже отказывался принимать деньги, утверждая, что уже забыл обо всем, о чем ему пришлось услышать. Но клиенты не отступали. В итоге Энио нехотя соглашался.

С помощью моего бессменного помощника подполковника Кирьянова мне удалось разузнать о парне его подноготную. Все говорило за то, что Энио не владел каким-то чудесным даром предвидения. Он был отличным психологом и физиономистом. Перед каждым сеансом он вместе с помощниками тщательно изучал подробности прошлой жизни каждого потенциального клиента. И козырял потом перед людьми липовым даром предсказания.

Впоследствии некоторые оперативники жалели о том, что не смогли пообщаться с Энио лично – еще бы, это же уникум, гений! Как ему удавалось все обставить так, что его никто не заподозрил в обмане? Даже я бы с ним поговорила. Однако именно для него все сложилось не совсем удачно: скрываясь от полиции, загнанный в угол, Энио предпочел славе покончить с собой. Но сделал это очень эпично. Дважды. Он забрался на самый верхний этаж недостроенного дома, облил себя бензином, поджег и шагнул с края бетонной платформы. Так и летел к земле пылающим факелом.

Видимо, хотел, чтобы наверняка.

* * *

История осталась в прошлом, а вот тот, с кого она началась, сидел сейчас на моей кухне.

– Мать в тот день собиралась свои цветы в саду стричь, или что она там с ними делала, – сказал Пожаров, – а я был на работе. Вернулся вечером и нашел ее в саду. Никого рядом не было. Никого.

Пожарову нужно было выговориться. Как и Наташка, он почему-то выбрал для этой цели меня. Дело могло быть в ощущении психологического комфорта. Я нередко слышала от знакомых, что рядом со мной им становится легче. Похоже, Пожаров испытывал те же самые чувства.

Но пока что он переживал только потерю матери, и я не была уверена, что именно это привело его ко мне так внезапно.

– Мама теперь отдохнет от всего этого дерьма, – вдруг злобно произнес он.

– От какого такого дерьма? – не поняла я.

– Сейчас расскажу.

Он выудил из кармана пачку сигарет. Разрешения закурить в чужом доме спрашивать не стал, да оно и не требовалось. Я молча поставила перед ним пепельницу и открыла окно.

Что ж, покурим. Отчего бы не покурить?

– Короче, дело к ночи, – начал Степан. – Я после смерти матери наткнулся в ее спальне на коробку с фотографиями. Теми самыми, помнишь?

– Помню, – ответила я. – Алевтина Петровна тогда впервые показала тебе любовницу отца. Это было сразу после сеанса, который провел Энио.

– Точно, – кивнул Степан. – Знаешь, вот говорят, что личные вещи покойников их близким приносят не только какое-то там успокоение. Они ведь и больно сделать могут. Мне – сделали. Я сразу же после похорон убрал вещи матери с глаз долой. Достаточно того, что я ее помню, а видеть все это каждый день не могу. И не буду. Потому что ломаюсь на части. А у меня работа, Тань. Подо мной четыре бригады, которые я поставил на серьезные объекты. И я просто обязан держать себя в руках. Иначе все мои строители разбегутся в разные стороны. Там же половина – бывшие зэки.

– Серьезно? – удивилась я. – Какой ты молодец. Помогаешь людям вернуться к жизни.

Пожаров крутил мою зажигалку в пальцах.

– А им идти некуда, а я даю второй шанс. У меня армейский друг срок отхватил за кражу со взломом. Выпустили досрочно, но вышло так, что он на воле вдруг резко никому не сдался. Жены и детей у него отродясь не было, друзей не осталось, родным не нужен. Кому охота с бывшим уголовником-то общаться? Ни крыши, ни тарелки супа. А я на том вокзале случайно оказался – ездил в тот городок договариваться насчет стройматериалов. Он меня узнал, а я его вспоминал минут десять: кто такой, откуда меня знает? Вот так вот он изменился, бомжуя. Я же просто не знал, что он сидел. В общем, я купил ему билет и привез в Тарасов.