Читать книгу "Бронеходчики. Гремя огнем… - Константин Калбазов"

Бичоев – дитя гор, и ему вполне привычны и высота, и ветер. По его рассказам, он и на скалы поднимался без всякого альпинистского снаряжения. И на веревке повисеть над бездной доводилось. Проверить его бахвальство случая не было. Все горы, что им встречались до этого, не отличались особой высотой. Но и при единственном боевом вылете в Монголии, и во время учебных полетов, и вот сегодня он держался с явной непринужденностью.

Вдруг по телу левиафана в очередной раз прошлась дрожь, а до слуха донесся звук рубящих воздух винтов. В общем-то, ничего удивительного. Они взлетели в полночь и, набрав высоту, взяли курс на Вену. Вес тринадцати снаряженных бронеходов для этого гиганта оказался не столь уж и великим, поэтому в использовании его аэродинамической конструкции не было никакой необходимости. Подъемной силы прогретого гелия было вполне достаточно. Поэтому аппарат в основном изображал из себя воздушный шар, двигаясь по воле ветра. Только изредка запускались машины, чтобы вернуть транспортник в район патрулирования.

Но на этот раз что-то было не так. Уж больно резво замолотили винты, едва ли не на пределе своих возможностей. Что говорило о стремлении капитана как можно быстрее набрать ход. Практически одновременно из громкоговорителей послышался голос капитана:

– Внимание, боевая тревога! Экипажу изготовиться к отбитию воздушного нападения!

Вся команда на боевых постах с самого вылета. Так что никакой беготни и суеты. Наверняка сейчас снимают оружие с предохранителей и в очередной раз проводят визуальный осмотр пулеметов и пушек.

Григорий скользнул взглядом по своим бойцам. Неробкого десятка. Не раз смотрели в глаза смерти и видели ее в различных ипостасях. Но то на земле, где от них хоть что-то зависело. Небо же – не их стихия. «Гренадерам» здесь даже передвигаться можно с крайней осторожностью. Мало того. На опоры пристроили дополнительные деревянные поддоны, чем-то похожие на эдакие лыжи. Благодаря им увеличилась площадь опоры и соответственно уменьшилось давление на квадратный сантиметр. Как ни крути, а под ногами алюминий, пусть и авиационный. Кстати, передвигаться пришлось соответствующим образом.

Проняло всех без исключения. И Бичоева в том числе. Даже в слабом свете люминофорного фонаря видно, как он нервно сглотнул и невольно повел взором в сторону иллюминатора. Плевать, что тот зашторен. Где-то там приближается опасность, с которой они ничего поделать не могут. А ощущение беспомощности горцу как бы незнакомо.

– Не тушуйся, братцы. Пулеметов у нас хватает. Поджечь гелий у противника не получится, хоть он на пупе извернется. Продырявит баллоны, дирижабль не упадет, а медленно опустится. Зато фольгу эту алюминиевую пули прошьют навылет, даже не заметив, – кивая в сторону борта грузовой гондолы, произнес Григорий. – Поэтому слушай мою команду. По машинам, задраиться в них! Можно разговаривать, для чего-то же у вас есть громкоговорители. Всех неудобств – не покурить. Да и то спорно. Есть у нас любители подышать угаром даже в тесноте «Гренадера». Вопросы? Тогда по местам.

Парни тут же засуетились. Кто-то поспешно вогнал в зубы папиросу, чтобы, пока не раздались первые выстрелы, успеть перекурить. На русских дирижаблях с этим было просто. Курить можно практически везде, кроме отсека с топливными баками. В смысле теоретически, конечно. А так, строго в отведенных местах. Но бронеходчикам лично капитан разрешил дымить в грузовом отсеке в свое удовольствие. Только окурки кидать обязательно в предоставленное мятое, алюминиевое же, ведро.

Григорий не торопил народ. Мало ли как оно все обернется. Его высказывания, конечно, верны. Но ведь и обшивку можно разорвать по-разному. И падали дирижабли, чего уж там. Пусть и не так часто, но падали.

Гулко загрохотал пулемет. Это может быть только с их борта. Нападающих было бы слышно иначе. А вот это уже куда солидней. Не иначе как из двадцатимиллиметрового ШВАКа[13] ударили. А вот и вторая пушечка заголосила. В условиях борьбы с дирижаблями пулеметы, даже крупнокалиберные, малоэффективны. А в том, что на них напал именно дирижабль, сомнений никаких. Самолетам на таких высотах делать нечего.

По сути, пулеметы предназначены для поражения гондолы с экипажем и органами управления. Ну, еще для борьбы с самолетами, если этот гигант окажется на доступных им высотах. Для реального же повреждения себе подобных годятся только пушки с осколочно-зажигательными. Ведь сам по себе водород не горит, только при наличии кислорода. Поэтому нужны как можно большие дыры в баллонах. С гелием ситуация отличается не сильно. Разве что тут ставка делается не на поджог, а на как можно большее количество пробоин и истечение легкого газа.

Мелькнула было мысль навестить мостик, но Григорий быстро ее отмел. Помочь он ничем не может. От слова «совсем». Лучше уж тоже займет место в своем «Гренадере». Так оно куда надежней. Пусть тут и используют пушки, это ни о чем не говорит. Бронебойные снаряды использовать сейчас нет никакого смысла. А значит, и бронеходам ничего не грозит.

Вообще-то, сидеть за броней в ожидании с моря погоды, когда вокруг грохочут пулеметы и пушки, – занятие не из приятных. А тут еще и ощущение эдакой легкой невесомости тела. Не сказать, что это походит на падение, но вот уверенность в том, что они быстро снижаются, присутствует.

Грохнуло сначала сбоку. Потом где-то сверху. Азаров почувствовал, что их дирижабль закладывает петлю разворота. Он и до этого маневрировал, но в этот раз что-то поворот подзатянулся. А вот теперь выровнялись. И ощущение падения пропало. Хотя по огромному корпусу и прошла дрожь, словно они прокатились по ухабам.

Говорят, что на прежних дирижаблях, использующих только подъемную силу газа, подобные явления отсутствовали. Но такие аппараты уже не строят. Предпочитают использовать аэродинамическую форму и небольшие крылья, что позволяет при прежних объемах газа поднимать больший вес и забираться куда выше. Правда, появляется потребность и во взлетно-посадочной полосе, и вот к разным воздушным ямам машина становится более чувствительна. Не так, как самолет, но все же.

Хм. Вообще-то, их дирижабль шел с недогрузом, а потому свободно парил, подобно стратостату, без опоры на воздух. Плевать, что он пришел в движение, подъемной силы баллонов более чем достаточно. Или уже недостаточно?

Сидеть в неизвестности никаких сил. Григорий покинул «Гренадера», отметив для себя, что дышать стало слегка некомфортно. Появилось легкое головокружение. Похоже, воздух стал более разреженным. Но с этим потом. Его мучили два вопроса. Первый – насколько серьезные повреждения они получили. И второй – куда они, собственно, направляются. Вот не понравился ему этот разворот, и все тут.

– Не так быстро, господин майор. Не так быстро, – в ответ на его вопросы вполне спокойно проговорил командир корабля.

– Я капитан, – поправил Азаров.

– Капитан на воздушном судне может быть только один. И это не вы, Григорий Федорович.