Читать книгу "Русская Япония - Амир Хисамутдинов"

— Она была эмигранткой? — спросила Морико.

— Нет, скорее всего, женой офицера. Русские эмигранты в Нагасаки появились позже, их, кстати, было не так уж много. Увы, пока я не обнаружил письменных источников о точном числе. На этом уровне находится единственная могила русского эмигранта 37-летнего Павла Станиславовича Костко, умершего 21 августа 1941 г. Вероятно, нашли пустой утолок среди офицерских захоронений…

На могиле вольного штурмана Федора Ивановича Кудакова (родился в 1862 г.) два сломанных якоря и слова «Помяни, Господи, душу его». Он тоже умер в расцвете сил 7 июля 1897 г. Увы, трудно разобраться в причинах смерти каждого. Кого-то привела на этот погост смертельная болезнь, кого-то случайность, но некоторые сами распрощались с жизнью. Долгая жизнь вдали от дома, нелегкая морская служба оставляли след в душе…

Около калитки парадного входа, к которой мы вернулись, обойдя кладбище, не видно ни одного памятника, но что-то не верится, что здесь совсем нет могил. Может быть, именно сюда упала бомба? Поделился сомнениями с молодыми спутниками. Ребята согласно покивали головами, положили оставшиеся цветы на ближайшую могилу и молча помолились — каждый на своем языке.

…Неугомонный стрекот цикад, трели птиц… Так и кажется, что хотят, перебивая друг друга, поведать что-то такое, что скрыто от людских глаз. Впрочем, и без них чувствую души всех, кто остался здесь, вдали от родины, навечно.

На другое утро мы снова были на Русском кладбище. В руках Гриши и Морико опять охапки цветов.

— С чего начнем сегодня?

Начали с огромной пальмы, которая почти закрыла один из самых красивых памятников на этом погосте — А. П. Анкудиновой. Скончалась в Нагасаки 19 декабря 1919 г. Скульптор-японец большим мраморным крестом разделил две фигуры: русского мужчины с усами, держащего большой якорь, и японки, одетой в кимоно и с птицей на плече. На постаменте хорошо видна эпитафия: «Была добродетельна, за зло платила добром». Фамилию Анкудиновых встречал не раз в русских анналах истории Нагасаки.

Справа от этого памятника виднеются две безымянные надгробные плиты, а невдалеке два одинаковых скромных обелиска: генерал-майор по адмиралтейству Николай Андреевич Егунов скончался в 62 года 18 октября 1924 г. и был похоронен рядом с дочерью, Анной Егуновой, умершей 18-летней 15 февраля 1923 г. Солидный монумент украшает могилу Георгия Павловича Напалкова (George Napalkoff), который скончался на 69-м году жизни 26 августа 1920 г. Из исторических источников известно, что в Нагасаки существовала стивидорская компания «Napalkoff & Со.».

Могилы № 209–215 расположены в один ряд и огорожены единой цепью. Здесь лежат жертвы Русско-японской войны. Трудно сказать, находились ли эти могилы изначально на этом месте или были перенесены сюда откуда-то. В дневниках архиепископа Николая встречаются сведения о таких случаях. Вот что он, в частности, писал о могиле безымянного офицера в селе Цикуми-мура, что недалеко от порта Сакаи (префектура Симане): «М-me Такеда (жена врача)… за свой счет поставила ему памятник из камня в 6 футов высоты. Когда она делала это, соседние жители неблагоприятно относились к сему: насмешливо и презрительно. Но теперь это совсем переменилось: погребенному приносят цветы, конфеты и другие жертвы, как это делается на синтоистских кладбищах. Что за причина? Страдающие зубною болью нашли, что русский покойник излечивает эту болезнь — за то и чтут его. М-me Такеда говорит, что недалеко оттуда, в деревне Ноимура, погребены еще два русских, в Нонами-мура — еще один. Она хочет и им поставить памятники, если они не будут перевезены в Нагасаки».

Мраморный обелиск сообщает, что Екатерина Макаровна Федосеева родилась 7 ноября 1845 г., а скончалась 19 февраля 1918 г. Рядом Василий Григорьевич Федосеев — скорее всего, сын (1 марта 1863–11 ноября 1918), переживший мать всего на несколько месяцев. Эта фамилия встречается в записках известного литератора-мариниста капитана Дмитрия Лухманова: «Федосеев был русский механик. Лет пятнадцать назад он отстал по болезни от какого-то парохода Добровольного флота, обосновался в Нагасаки и женился на японке. Он «вышел в люди» из слесарей Севастопольского судоремонтного завода и не скрывал этого. Научившись болтать по-японски и по-английски, зная хорошо свою специальность и ремонтное дело, он занимался посредничеством между японскими судоремонтными заводами и мастерскими и капитанами русских военных судов и «добровольцев», доковавшихся и ремонтировавшихся в Нагасаки. Жил он неплохо, имел собственный домик и сад и знал все и всех в городе. В тот же вечер Федосеев явился ко мне. Это был человек лет сорока пяти, брюнет с сильной проседью, с подстриженными по-американски усами и громким голосом».

Рядом с Федосеевыми лежит уроженец Хабаровска Сергей Никифорович Звайков (скончался 5 февраля 1913 г.), за ним Таисия Кузьминична Солянникова (28 октября 1897 г. — 18 мая 1912 г.). 19 марта 1912 г. в Нагасаки умер командир парохода «Охотск» шкипер дальнего плавания Вильгельм Иванович Кактин (родился 2 мая 1868 г.). Эпитафия «Спи, мой друг, без воздыхания, жди грядущего свидания» могла быть написана женой или подругой.

На огромном холме — братская могила времен Русско-японской войны. Над ней четыре дерева, посаженные бессистемно. Рядом еще несколько приметных захоронений того времени. В Цусимском бою 14–15 мая 1905 г. погибли старший врач эскадренного броненосца «Сисой Великий» Вениамин Николаевич Подобедов (родился 7 октября 1866 г.) и капитан корпуса инженер-механиков, старший механик броненосца береговой обороны «Адмирал Ушаков» Федор Андреевич Яковлев (родился 6 июня 1872 г.). Командир крейсера «Дмитрий Донской» капитан 1-го ранга Иван Николаевич Лебедев родился 12 августа 1850 г. Ночью после Цусимского сражения его, смертельно раненного, вместе с другими членами экипажа перевезли на остров, и вскоре он скончался в плену, а к утру крейсер затонул, не спустив флага.

От ран, полученных в Цусимском бою, 15 мая 1905 г. умер и старший штурманский офицер крейсера «Светлана» лейтенант Владимир Владимирович Дьяконов (родился 21 декабря 1873 г.). Летом 1999 г. японцы Масахиса Судзукава и Хидэо Мацутакэ восстановили памятник на его могиле. Принял в этом участие и автор этих строк. Для меня лейтенант Дьяконов не просто офицер российского флота. Россия потеряла замечательного полярника, смелого и честного человека, чье имя — как памятник мужеству арктических первопроходцев — живет и будет жить в названии мыса на острове Вайгач, что на стыке Баренцева и Карского морей.

В 1985 г. в г. Хакодате состоялась презентация книги Виталия Гузанова «Одиссей с Белой Руси», изданной на японском языке. Японский МИД предоставил тогда автору возможность посетить морские порты, в которых останавливались русские военные суда. На следующий год В. Гузанов снова побывал в Японии, но уже с другой целью: посмотреть состояние воинских кладбищ, где похоронены матросы, солдаты и офицеры-участники Русско-японской войны 1904–1905 гг. Кладбищ было 29, самые большие — в Нагасаки, Идзуми-Оцу, Мацуяме и Хакодате. Все они находились в запущенном состоянии. Вернувшись в Москву, Гузанов занялся поисками архивных материалов, чтобы восстановить подлинные имена русских воинов. Эта кропотливая работа заняла три года и увенчалась успехом. В Москве были изготовлены медные таблички для каждой могилы, и, начиная с 1998 г., все кладбища были приведены в надлежащий вид: восстановлены и реставрированы. Средства на реставрацию старинного Морского кладбища в Нагасаки были выделены после письменного обращения Гузанова к президенту и правительству России, а русские могилы на кладбищах в Мацуяма и Идзуми-Оцу пришлось восстанавливать своими силами при участии японской общественности и местных муниципалитетов. В Нагасаки Гузанов вместе с японским другом М. Судзукавой восстановил памятники капитану 1-го ранга И. Н. Лебедеву и лейтенанту В. В. Дьяконову.