Читать книгу "Дзэн и искусство ухода за мотоциклом - Роберт Пирсиг"

Если же попался в ловушку ценностной ригидности, нужно всего-навсего притормозить (тормозить волей-неволей придется в любом случае) – притормозить намеренно и пройти еще раз там, где уже побывал, посмотреть, действительно ли важно то, что казалось важным, и… ну… посидеть, уставясь на машину. Тут ничего такого нет. Просто свыкнись с этим состоянием. Посмотри – как на рыбалке смотришь на леску, и совсем немного погодя – верно тебе говорю – начнет поклевывать: это маленький фактик робко, смиренно спрашивает, не заинтересуешься ли. Именно так мир продолжается. Заинтересуйся.

Сначала постарайся понять этот новый факт не столько в свете своей большой проблемы, сколько ради него самого. Проблема твоя, быть может, не так велика. А фактик – не так уж мал. Может, тебе нужен вовсе не этот факт, но в этом по крайней мере нужно сперва убедиться, а уже потом отсылать его прочь. Часто перед самым прощанием понимаешь, что у него есть друзья – сидят тут же и смотрят, что ты им скажешь. Среди них может оказаться и тот факт, что тебе нужен.

Возможно, через некоторое время ты поймешь: твой клев гораздо интересней первоначальной цели починить машину. Если такое случится – считай, приехал. Ты уже не просто механик по мотоциклам, а мотоциклетный ученый; ты преодолел ловушку ценностной ригидности.

Дорога снова поднялась к соснам, но по карте вижу, что это ненадолго. Вдоль трассы – рекламные щиты каких-то курортов, под ними – дети, словно часть рекламы, собирают шишки. Машут нам, а у самого маленького шишки рассыпаются.

Меня не отпускает эта аналогия – выуживание фактов. Так и слышу раздраженный вопрос: «Да, но что за факты ловишь? Тут же не просто так все».

Тем не менее знай: если понимаешь, какие факты ловить, ты их больше не ловишь. Поймал. Попробую придумать конкретный пример…

В уходе за мотоциклом бывает всякое, но на ум приходит самый показательный образец – старая «южноиндийская ловушка для обезьян»: ее эффективность зависит как раз от ценностной ригидности. Ловушка состоит из пустого кокосового ореха, привязанного к колышку. Внутри кучка риса, его можно достать через дырочку. В дырочку проходит лишь рука обезьяны, а вот кулак с рисом уже не проходит. Обезьяна сует в орех руку – и попадается на своей ригидности ценностей. Переоценить рис она не способна. Не видит, что свобода без риса ценнее неволи с рисом. Вот и селяне за ней уже пришли. Подходят… ближе… ближе!.. все! Какой общий совет – не частный, именно общий – дать бедной обезьянке в таких обстоятельствах?

Сдается мне, ты повторишь ей ровно то же, что я говорил о ценностной ригидности, – может, настойчивее. Обезьяне полезно знать: если разожмет кулак, она свободна. Но как ей этот факт обнаружить? Исключив ригидность ценностей, ставящую рис выше свободы. Как ей это сделать? Ну, неким манером намеренно притормозить, вернуться туда, где уже побывала, и посмотреть, впрямь ли важно то, что она считала важным, – а потом перестать дергаться и некоторое время посидеть, уставясь на кокосовый орех. Немного погодя у обезьяны наклюнется фактик, поинтересуется, не интересует ли. А она должна осознать его не столько в свете большой проблемы, сколько ради него самого. Проблема может оказаться не так велика. А фактик – не так уж мал. Вот, пожалуй, и вся общая информация, которую можно ей дать.

У Прейри-Сити опять выезжаем из горных лесов – к иссушенному городку с широкой главной улицей, которая через центр опять выводит прямо в прерию. Тычемся в один ресторан – закрыто. Переходим через дорогу и пробуем другой. Дверь открыта, садимся и заказываем по солодовому молоку. Ожидая заказа, я достаю план письма, которое Крис собирался писать маме. К моему удивлению, он начинает над ним пыхтеть, вопросов не задает. Откидываюсь на спинку сиденья и не мешаю.

Не проходит ощущение, что факты про Криса – тоже у меня перед носом, но моя ригидность ценностей не дает мне их увидеть. Временами кажется, будто мы движемся параллельно, а не совместно – и сталкиваемся наобум.

Дома всегда начинаются неприятности, если он пытается мне подражать – командовать другими, в особенности младшим братом, как я командую им самим. Само собой, такого никто не потерпит, а он не понимает, что они в своем праве; тогда-то и начинается кошмар.

Похоже, ему плевать, популярен он или нет. Он хочет быть популярным только у меня. С учетом всего остального это совсем не здорово. Пора бы ему начинать долгий процесс откола. Откалываться нужно как можно легче, но нужно. Пора ставить его на собственные ноги. Чем раньше, тем лучше.

Но, пораскинув мозгами, я больше в это не верю. Не знаю, что с ним не так. Не дает покоя сон, что снится мне снова и снова, – некуда деваться от его смысла: я всегда по другую сторону стеклянной двери, и я ее не открываю. Крис хочет, чтоб я открыл, а я раньше всегда отворачивался. А теперь – новая фигура, мешает мне. Странно.

Немного погодя Крис говорит, что устал писать. Поднимаемся, я расплачиваюсь у стойки, и мы уходим.

Снова на дороге, и снова разговор о ловушках сметки.

Следующая важна. Внутренняя ловушка эго. Эго вовсе не отдельно от ценностной ригидности, оно – одна из многих ее причин.

Если оцениваешь себя высоко, у тебя уже не так хорошо получается узнавать новые факты. Эго изолирует тебя от реальности Качества. Когда факты показывают, что ты опростоволосился, признать это трудновато. А если ложная информация показывает тебя в хорошем свете, ты, скорее всего, ей поверишь. При любой ремонтной механической работе самой грубой обработке подвергается эго. Ты все время в дураках, постоянно делаешь ошибки, а если механику надо защищать свое большое эго, ему очень не позавидуешь. Если у тебя достаточно знакомых механиков и твои наблюдения совпадают с моими, видимо, ты согласишься: механики склонны к скромности и спокойствию. Есть исключения, но, в общем, если даже они такими не родились, скромными и спокойными их делает работа. И еще – скептиками. Внимательными – но скептиками. Но без эгоизма. Хлестаться в механической работе невозможно – поверят тебе лишь те, кто не знает, что ты умеешь.

…Я собирался сказать, что машина не реагирует на твою личность, но она реагирует на твою личность. Просто реагирует она на твою подлинную личность – ту, что поистине чувствует, мыслит и действует, а не на ложные, раздутые образы личности, которые выдумывает эго. Из ложных образов воздух выходит так быстро и окончательно, что хочешь не хочешь, а вскоре обломаешься, если строил сметку на эго, а не на Качестве.

Если скромность тебе дается нелегко или неестественно, единственный выход – все равно симулировать скромность. Стоит намеренно допустить, что бестолков, уровень сметки у тебя скакнет вверх – сами факты докажут, что такое допущение верно. Так сможешь продолжать, пока фактам не придет срок доказать, что допущение было не верно.

Мандраж, следующая ловушка сметки – некая противоположность эго. Уверен, что все сделаешь не так, поэтому боишься вообще что-то делать. Зачастую именно из-за этого, а вовсе не из-за «лени» тебе так трудно начать. Эта ловушка мандража возникает из повышенного желания, и чрезмерная суета может привести к любым ошибкам. Чинишь то, что не надо, гоняешься за воображаемыми неисправностями. Приходишь к скоропалительным выводам и ляпаешь ошибки из-за собственной нервозности. А когда напортачишь, это лишь укрепляет твою первоначальную недооценку себя. Отсюда новые ошибки, от них еще больше недооценки – и так далее, круг сам себя накручивает.