Читать книгу "Обман - А. Брэди"

– Марк. Единственное, что мне известно, – что его звали Марк. Он работал психиатром примерно в начале – середине восьмидесятых. – Он пишет еще что-то. – А с каких годов у вас ведутся записи? – Он снова прикрывает трубку и одними губами произносит: – У них нет списков врачей, которые работали там до появления Интернета.

– Как же они начисляли зарплату? Где ведомости? – с негодованием шепчу в ответ я. – И разве в восьмидесятых еще не было компьютеров? Скажи Кэти, пусть копнет поглубже. – Дэвид драматически таращит глаза, кивает и машет мне, чтобы я отстала.

Он внимательно слушает и опять кивает. Я понимаю, что это наша единственная ниточка, единственный шанс разобраться в этой истории. Дэвид снова ждет на линии, пока Кэти ищет ответы на наши вопросы. Я все еще ковыряюсь в бумагах, но осознаю, что толку от этого мало. Все равно что пытаться найти иголку в стоге сена. Все данные о Ричарде, которые содержатся в его истории болезни, туманны, беспорядочны и противоречат друг другу.

– Да, штатный психиатр, я полагаю. – Дэвид практически кричит в телефон. – Он лечил нашего пациента в начале восьмидесятых, возможно, восемьдесят втором – восемьдесят третьем. – Дэвид закрывает трубку ладонью и снова шепчет: – Как долго Ричард ходил к нему на сеансы?

Я пожимаю плечами и качаю головой.

– Я не уверен, Кэти. Ну как, есть результаты? – Пауза. – Это было бы отлично. Имя и фамилия – это было бы просто замечательно. Спасибо вам. – Он смотрит на меня и делает косые глаза. Ноги он положил на стол, голову закинул назад, а трубку зажал между ухом и плечом. «Я стараюсь, – читаю я по губам. – Я стараюсь».

Он вдруг выпрямляется, быстро ставит ноги на пол, хватает пакет из-под сэндвича и принимается бешено писать.

– Адреса нет, о’кей. Нет проблем. Как это пишется? О-А-Н. О’кей, прекрасно. – Дэвид вскакивает на ноги и победно вскидывает руку вверх, как статуя Свободы, держащая факел. – Есть! – шепотом кричит он.

Но отпраздновать победу мы не успеваем. Кэти добавляет что-то еще, и на лице Дэвида отражается разочарование.

– Ага, ясно. В таком случае продиктуйте мне все имена, пожалуйста. – После нескольких «угу» и «ага» он наконец закругляет разговор: – Огромное вам спасибо, Кэти. И вам тоже хорошего дня.

Он вешает трубку и разворачивает кресло ко мне.

– Их трое. В восьмидесятых в Огденсберге работало трое врачей. Три психиатра по имени Марк с фамилией, которая начинается на букву «С». У нас есть какая-нибудь дополнительная информация? Ричард еще что-нибудь говорил?

– Нет. Что-то короткое. Похожее на фамилию еврея.

– Что ж, восхитительно, потому что этих трех парней, должно быть, принимал на работу Вуди Аллен. У нас есть Марк Слоан, Марк Шифф[21] и Марк Стил. Кэти дала мне номера их телефонов того времени.

– Три человека по имени Марк с фамилией на «С», и все работали в Огденберге в восьмидесятых, и все – психиатрами? – Я сваливаю все бумаги в кучу и пододвигаю к столу кресло для пациентов, чтобы сесть рядом с Дэвидом. – Либо имя Марк было самым популярным в мире, либо эта Кэти что-то перепутала. Залезем-ка мы в Гугл.

28 февраля, 10:32

Ричард и я сидим у меня в кабинете и едим один бублик на двоих – со сливочным сыром и зеленым луком. Он пришел раньше, чем я ожидала, я как раз завтракала, а он выглядел голодным. Мы заключили сделку и по ее условиям должны были разрушить стены, которыми себя окружили, когда он стащил мой запас бухла и стал меня этим шантажировать. Но теперь это не имеет значения. Я не пила ни глотка уже несколько недель. И мне известны его тайны, а ему – мои.

– У вас сыр на губе, – говорит Ричард и протягивает мне салфетку.

– Спасибо. Что ж, вернемся к делу. Хотите верьте, хотите нет, но я все еще хочу поработать с вашей историей болезни. Закончить с тем самым дерьмом, над которым бьюсь с тех пор, как вы здесь появились: информация о психическом здоровье, информация о физическом здоровье, аресты, госпитализации и так далее.

– А что, в моей истории болезни ничего этого нет? – Он хитровато ухмыляется.

– Нет. А почему вы улыбаетесь?

– Я не улыбаюсь. Слушайте, вы же помните, как я просил вас ничего не записывать? И прошу о том же сейчас. Очень. Я не хочу оставлять никаких следов. – Он не смотрит на меня и мнет кепку, лежащую на стопке газет.

– А как насчет Огдена и доктора Марка? Разве вы не должны были подписывать разные согласия на то или иное или бумаги об освобождении?

Ричард качает головой.

– Он никогда не заставлял меня ничего подписывать. Даже не просил. Я всю жизнь провел под контролем, вечно на виду. И повторю – я не хочу, чтобы остался какой-то бумажный след.

– Ставили ли вам в тюрьме официальный диагноз депрессия?

– Думаю, да. Доктор Марк говорил, что у меня все симптомы депрессии и этого… все время забываю… пост… – как его там. Но я считал, что это все ерунда. Я же не ветеран войны и не участвовал в сражениях.

– Интересно, что вы так говорите. – Несмотря на протесты Ричарда, я все же делаю заметки и наконец заполняю раздел «диагноз».

– Интересно? Почему?

– Ну, вы жили с Фрэнсис. Я бы сказала, что это была битва длиной в жизнь.

– Хм. Но все равно, мне же не приходилось бояться за собственную жизнь, пользоваться оружием или убивать людей.

– Вы в этом уверены?

Ричард молчит и как будто размышляет.

– Зачем вам нужно заполнять этот файл? Историю болезни, я имею в виду. Знаю, я должен выполнить условие сделки, но… – Он выпрямляет спину.

– Мы можем начать с раздела «история семьи»; он является частью оценки психологического состояния личности. Того самого, который вы наотрез отказались заполнять.

– Семейная история, хм. Да вам вроде все уже известно? Мой отец – загадка. Здесь все абсолютно глухо, я его не знал. Фрэнсис, наверное, тоже, но мы знаем ее имя и фамилию. Так что же еще вам нужно?

– Ставили ли Фрэнсис официальный диагноз пограничное расстройство личности?

– Нет. По крайней мере, у меня на этот счет нет никакой информации.

– Кстати, тогда это не называлось пограничное расстройство личности. Вы не знаете, она не посещала врача? Не лечилась от этого? Не принимала никакие медикаменты?

– Понятия не имею.

«Да ты вообще хоть что-то знаешь?»

– О’кей. Дети?

– Только я вроде как.

– Нет, я хочу сказать – у вас есть дети?

– Вы считаете, я бы об этом не упомянул? – Ричард яростно смотрит на меня, возмущенный вопросом.

– О’кей. Беременности, окончившиеся раньше срока?