Читать книгу "Век золотых роз - Анна Клименко"

Глава 17Жертва для Темной Матери

«И все-таки Элхадж много не договаривает. Кто знает, что у него на уме? И, может быть, все то, что со мной произошло, часть чьего-то замысла?»

Дар-Теен покосился на синха, который, как казалось, дремал. На лице его – ну, если конечно, зеленую морду с черными и темно-синими полосами можно было назвать лицом – застыло выражение покоя и безмятежности. Ийлур отвернулся и снова принялся смотреть на пляску искр над зыбкой кромкой пламени. Вообще-то, единственной целью, с которой разжигался костерок, было отпугивание жителей южного леса; чем дальше они продвигались, тем теплее становилась.

«Ты слишком плохо думаешь о синхе», – подумал Дар-Теен, – «он, конечно, не мед, но пока что ничего плохого не сделал. А если вспомнить, как он спасал тебя в той ийлурской деревне, где пришлось биться с мальчишкой, воззвавшим к Фэнтару? Да и ты сам, разве ты все рассказал о походе в Кар-Холом?»

Конечно, кое-о-чем ийлур умолчал. Например, слуха Элхаджа не достигла история о том, как Лиэ-Нэсс вела его по мертвым землям. И о том, что ийлура намекнула на опасность, грозящую живому пока что возлюбленному от синха.

«Да и почему я должен ему рассказывать все, особенно после того, как этот синх крался за мной по пятам?»

А в том, что Элхадж следил за ним весь день пути, Дар-Теен ни минуты не сомневался.

– Ладно, доведу я его до Храма, – пробурчал ийлур, обращаясь к огню, – оставлю тамошним жрецам семена роз, а сам… Сам отправлюсь в Гвенимар.

В городах Северного Берега ему и правда было нечего делать. Ни родни, ни семьи. Только разве что жрецы Фэнтара, у которых, небось, в каждом Храме есть описание отступника, поднявшего оружие на жреца.

А Гвенимар… Если, конечно, Эристо не солгала – Гвенимар пока что казался сказочным государством, где просто на дороге можно встретить уйму всяких диковинных вещей, о которых бывший дружинник даже не слышал. Одно только упоминание о том, что синхи живут рядом с прочими, казалось шуткой.

«И хотел бы я знать, чем ты на самом деле кормишься, Эристо. Уж не честным мечом, это точно…»

Его клонило в сон. Бросив еще один взгляд на синха и убедившись, что тот сладко посапывает, Дар-Теен прикрыл глаза.

«Вздремну, совсем немного», – решил он. Потом положил под руку меч и нож. Мелькнула шальная мысль, что, если их найдут те громилы, нанятые кем-то, кто очень не любит Элхаджа, порешат обоих.

… Ему снилось королевство Гвенимар. Воздушные, словно плетеные из кружева, башенки и арки, яркое синее небо и золотые листья, словно уже была осень. Привиделась и ийлура Эристо, сидящая в мягком кресле с книгой в руках; на ней уже не было походной куртки, а искрился золотым шитьем роскошный халат цвета спелой вишни. В углу почему-то застыл изваянием белобородый старичок, он что-то пытался сказать, но Дар-Теен так и не понял, что именно.

«Если доберусь до Гвенимара, обязательно тебя найду», – подумал Дар-Теен, и тут же устыдился подобных мыслей. Ведь он навсегда принадлежал Лиэ-Нэсс… Которая, заглянув в глаза, прошептала:

«Это неверный путь, дорогой. Ты свободен, и я никогда не желала бы видеть тебя снова всего лишь рабом».

А пробуждение получилось неприятным: кто-то затряс Дар-Теена, вцепившись в воротник.

– Вставай, вставай! Нам надо идти дальше!

Голос Элхаджа.

Дар-Теен резко сел; ему все еще казалось, что Лиэ-Нэсс рядом, что щеки касается мягкая прядь ее рыжих, солнечных волос… Но нет. Только синх по имени Элхадж.

– Чего торопиться-то? – недовольно буркнул Дар-Теен.

Впрочем, недовольство было вызвано скорее тем, что он, во-первых, проспал до восхода, а во-вторых – спал так крепко, что ни за что не услышал бы приближающихся наемников.

– Шейнира благоволит к нам, – словно прочитав его мысли, сказал синх, – надо идти, Дар-Теен. Я… я чувствую, что время настает.

– Как скажешь. – спорить с синхом не хотелось.

Они кое-как позавтракали, обжигаясь, попили воды из походного котелка Эристо – негласный подарок, видать, ийлура решила завтракать, обедать и ужинать только в придорожных тавернах.

* * *

«Дней пять пути» растянулись на седьмицу, и конца-краю путешествию не было видно. Впрочем, Элхадж не унывал; было видно, что он идет по одной ему известной дороге, ориентируясь то по приметному дереву, то по неведомо как вылезшей из болотистой почвы глыбе… А один раз синх даже заставил Дар-Теена срубить плющ, оплетший старый пень – правда, под зеленым покровом оказался малахитовый алтарь в форме треугольной призмы. По верхней грани паучками разбегались письмена синхов, и ийлуру даже показалось, что он видит бурые пятнышки, свидетельство давно принесенной жертвы. Элхадж поковырял загнутым ногтем камень, улыбнулся своим мыслям и торжествующе поглядел на ийлура.

– Мы правильно идем. Видишь – малый алтарь?

– Вижу, – угрюмо пробормотал Дар-Теен, – ты говорил, что дойдем за пять дней.

Синх только развел костлявыми руками.

– Но, Дар-Теен, неужели ты не заметил, что я сделал крюк и обошел болото? Которое бы мы с тобой не прошли?

– Ты уже бывал здесь, да?

Полоски на лице Элхаджа выстроились горизонтально земле, что должно было означать выражение крайней безмятежности.

– Во сне. Я все это видел в своих снах, Дар-Теен, и у меня нет причин не верить тем знакам, которые посылает мне Шейнира. Ну же, пойдем… время…

– Знаю, время настало.

Дар-Теен неохотно поднялся с гнилого пня, на котором сидел все это время. Удивительное дело – чем дальше они продвигались на юг, к Храму, тем больше ийлур уставал. И подумать только, ведь, пока шел по северным лесам, сил было куда больше. А Элхадж словно почувствовал родную землю – или земля с охотой принимала своего сына. Бодро трусил впереди, то и дело оглядываясь и понукая ийлура ускорить шаг. Напрочь позабыл о своем пораненном плече; ийлур даже заподозрил, что синх ухитрился наесться целебных трав, и порез уже затянулся. Порой Элхадж уходил вперед, и Дар-Теен уже не раз подумывал о том – как было бы хорошо, если бы «ящерица» исчез – и не вернулся…

Хотя, конечно же, думать так было неправильно. Обещал ведь Лиэ-Нэсс и элеану, что доведет ящерицу до Храма.

И синх всегда возвращался. Иногда с пустыми руками, а иногда с травами и корешками, которые потом подолгу перебирал во время очередного привала и рассовывал по матерчатым мешочкам, которых наделал из рукавов собственного одеяния.

– Зачем это тебе? – как-то поинтересовался Дар-Теен.

Он подошел к охапке колючек, осторожно поворошил их – и едва не отшатнулся, когда увидел перед собой разъяренного и оскалившегося синха.

– Не трогай! – Элхадж сорвался на визг, – не твое – так и не лезь!