Читать книгу "Последний рассвет - Виктор Власов"

Долгожданная пора пробуждения природы началась с внезапной буйной вспышки цветения вишни. Её розовые соцветия волновали и восхищали не одно поколение ценителей красоты — не только пышным цветением, но и недолговечностью жизни они дарят вдохновение людям, живущим на вулкане в трагически изменчивом мире. Лепестки сакуры не знают увядания, но живут очень короткий век — одно мгновение. Кружась на ветру, словно розовый тёплый снег, они иногда падают в чашу саке эстета, наслаждающегося ханами, и это считается благоприятным знаком. Лепестки нежны и предпочитают опасть совсем свежими, чем хоть сколько-нибудь поступиться своей красотой.

— Я знала, мой Шуи! — Она гладила его по щетинистой щеке и преданно глядела в глаза. — Прости, я не хотела… я — женщина, понимаешь?..

— Не говори ни слова, — покачал головой Шуинсай, положив палец на её раскрытые губы. — Что сделано, то сделано.

Встав, он опрокинул принцессу навзничь. Закрыв глаза, она покорно ждала и дыхание её участилось. В полной тишине они взобрались на вершину наслаждений и скользнули с неё, как падающий снег.

Обновлённый, словно после купания в чистом источнике, душой он по-прежнему был не спокоен, озабочен.

— Нам нельзя тут находиться! — вдруг строго предупредил он, и по глазам Юкио поняла, что мастер знал то, чего не мог объяснить.

Запретив девушке тревожить его, он ушёл к туннелю и постелил циновку. Очистив разум от гнетущих мыслей, Шуинсай сел и поджал ноги. Глубоко вздохнул, и, закрыв глаза, предался размышлениям, удалившись в мир, где не существовало ни врагов, ни союзников. Вырвавшись из круга земной жизни, он ощутил себя сердцем вселенной и всмотрелся в его глубину, чтобы прочесть волю Небес. Взволнованные голоса умерших и ныне живущих, слышавшиеся отовсюду в серо-синем воздухе астрального мира, перемешивались и сбивали, но Шуинсай сосредоточился на главном — ощущении тревоги. Перед ним, будто призрак, возник расплывчатый белый образ помолодевшего настоятеля Бенйиро. В серебристой ауре он плыл по воздуху, и казалось, вот-вот исчезнет.

— Что с тобой, старик? — Шуинсай чувствовал присутствие монаха.

— Моё время подходит, а твоё закончится раньше, если не поспешишь.

И они летели над землёй, Бенйиро и Шуинсай, и смотрели одними глазами…

С высоты птичьего полёта они увидели уползающих из лесов гадов и грызунов, убегающих животных, бушующий вдали океан. Тучи тянулись обрывками, ватными клочками висели на небе. Сливаясь в сплошную пелену, мешали узреть…

— Не увидишь, и я не могу! — покачал головой Бенйиро. — Белый Тигр бросил вызов Небесам, не услышал предостережений свыше. Поплатится!

Густая лиловая пелена затянула долину, заволокла крепость Тохара. Нара, Удзи, Идзуми, Оцу и мелкие города утопали, словно в болоте.

Образ Бенйиро расплылся, растворившись в серо-синем астрале, но мастер ощутил теплоту, словно кто-то развёл рядом костёр. Разведя руками неясную муть, он увидел старшего брата в окружении верных учеников. Чонг-Ву шёл с ним уверенно, хромая, двигался Маса, за ними торопливо поспевали два отряда. Йиро, Монтаро мастер не чувствовал — и на душе стало грустно.

— Привет! — мотнул головой Лао, оглянувшись. — Шина в безопасности…

— Брат!.. — в душе Шуинсая будто разлился солнечный свет, и стало спокойней. — Иду к тебе…

Лицо старшего Зотайдо ничего не выражало, точно оледенело. На недавно побритых висках выступили багровые жилы: он что-то усиленно обдумывал.

— Учитель Лао? — спросил Маса.

— Закрой рот, — ответил тот, ускорив шаг.

Ученики переглянулись, пожав плечами.

— Душа, душа… — взволнованно звал кто-то мудрый. Шуинсая словно вихрем унесло от брата. Он перенёсся в полумрак хижины, где звездочёт напряжённо вглядывался в шаманку, медитирующую старуху Казуми-ёси. В астрале её дух излучал чистый белый свет, и, впитав его, мастер удостоверился: уходить следовало немедленно, и чему быть, того не миновать.

Покинув астральный мир, Шуинсай распрямил затёкшие ноги, их покалывало мурашками. Около него Юкио тихо сидела на подстилке из медвежьей шкуры. Обрадовалась, когда он посмотрел на неё.

— Мы должны идти, девочка.

Снаружи их ждала женщина, та самая, поившая чаем. Синяя накидка кутала худенькое хрупкое тело, глаза подведены чёрными угольками.

— Великие зовут вас, — торопливо сказала она. — Время пришло; целитель Таро поведёт вас в Землю Перворождённую.

Глава 17

Раннее утро выдалось великолепное, свежее. Солнце не встало, и над лесистыми вершинами гор протянулась яркая полоса горизонта, излучавшая нежно-синий свет. Трава на скатах, усыпанная сверкающими бриллиантами росы, — удивительного цвета, — не зелёного, но и не синего. Мягкий блеск исходил от поверхности оживающего океана. Мелкие волны, медленно перекатывающиеся, расплывались по индиговой глади, и, казалось, приобретали очертания лица. Нечеловеческого, седого и сердитого.

По равнине к горам Кисо вдаль от побережья двигалась несокрушимая армия Белого Тигра. Замки Майдзуру, Аябэ, включённые Риозо в линию укреплений к северу от Тоёхаси и теперь обойдённые с тыла, широко открыли ворота, их управляющие вместе со свитой стояли на земле на коленях, склонив головы. Они, готовые без боя сдать крепости, в знак смирения преподнесли Ёсисаде драгоценные дары.

Груды подношений, красиво оформленные под ярко-алыми навесами, сверкали издали маленькими пёстрыми очагами.

На противоположной части горной тропы, на пологом склоне горы Коа, около буддийского храма появились многочисленные отряды самураев Токугавы. Мчась галопом, они нещадно рубили сдавшихся соратников, кричали:

— Позор предателям!

Через некоторое время ворота со скрипом затворились.

Самураи Токугавы, в серых и тёмно-зелёных доспехах, стремительно приблизились, встали в несколько рядов у стен ровными линиями. Ощерившись копьями и нагинатами, они отчаянно пошли навстречу авангарду Хадзиме, ведомому Хавасаном. В сравнении с армией Белого Тигра, их насчитывалось немного — гарнизон Окадзаки заметно оскудел людьми. Около бурливой горной реки, пересекающей ничтожную Аябэ с потемневшими от времени деревянными стенами, скопились жалкие остатки воинства, которое по приказу генерала Риозо спешно отступило из Тоёхаси. В болтавшихся на ветру бинтах хромые усталые воины мужественно ожидали скорой гибели. Вот они, последние защитники, а дальше, где-то далеко на запад, за полупустыми крепостями, от страха тряслось Киото в ожидании последней осады, предчувствовал гибель Ода Бадафуса.

Подняв золотой жезл, Хадзиме привстал в стременах и окатил Хавасана и Накомото взглядом надменного владыки, раскрыл рот, намереваясь отдать приказ, и тут… его пыл резко угас. На некоторое время он словно лишился дара речи, страшное, леденящее жилы предчувствие беды сдавило дыхание, кровь в теле точно застыла, и Хадзиме мгновенно озяб, почувствовав себя ничтожным, беспомощным. Мелкая дрожь в ногах и сильное волнение в груди на мгновение лишили сознания. В глазах потемнело, сначала он подумал, что теряет зрение, но потом, услышав сдавленный голос Хавасана, понял: погода резко переменилась.