Читать книгу "1000 белых женщин. Дневники Мэй Додд - Джим Фергюс"

Главная новость: женская парилка уже готова и работает вовсю! Наша с Гретхен затея вызвала сплошной восторг, и мы все, белые женщины, держим там свой “совет”. Да! Нам даже удалось заманить в наш «клуб» самых юных и отважных шайеннских женщин. Обе мои подруги, Милая Походка и Перо-на-Макушке, уже побывали у нас, сначала ужасно стесняясь, но потом быстро вошли во вкус. Нам прислуживает девочка, чтобы смотреть за огнем и носить воду в ведрах, и наша дверь открыта для всех желающих – если они женщины, конечно! В основном мы все сидим голышом, потея в свое удовольствие, а потом несемся к реке. Хелен Флайт часто курит в парилке трубку, иногда передавая ее по кругу, словно имитируя суровый мужской обычай. Шайеннские женщины считают такое курение чем-то вызывающим, даже кощунственным, и прикасаются к трубке со страхом, не говоря уже о том, чтобы курить ее.

12 декабря 1875 года

Меня ужасно разнесло с моим животом! Хожу огромная, как дом! Похоже, у меня самый огромный живот во всей нашей компании! Даже Гретхен, притом, что сама она женщина в теле, не кажется такой громадиной, как я. Видимо, мой туземчик будет великаном! К счастью, я почти не знаю других забот, кроме этих непомерных габаритов, меня почти не мутит, и главное, о чем мне нужно беспокоиться, – это как следует укутывать свое хозяйство. У шайеннов есть уйма всяких снадобий – чаи из кореньев, настои из трав, цветов и листьев различных растений – и некоторые из них вполне сносны на вкус; они дают их беременным, о которых внимательно, чтобы не сказать назойливо, заботятся местные женщины.

Вблизи лагеря достаточно дичи, а ясная погода благоприятствует охоте, так что у нас всегда имеется свежее мясо. А это значит, что скучать нам не приходится, всем хватает дел – и мужчинам и женщинам, ведь туши нужно свежевать, разделывать и коптить.

Я научилась вышивать шкуры бусинами и получаю от этого удовольствие – это приятное, неспешное занятие, и часто мы вышиваем одной большой компанией. Мы сидим у огня, болтаем и сплетничаем – и так проходит время. Теперь, когда почти все белые женщины могут сносно общаться по-шайеннски, мы заметно сблизились с местными женами. И хотя они смотрят на мир совсем по-другому, я нахожу, что, как женщины, мы с ними имеем немало общего, несмотря на различия в культуре; с каждым днем мы все больше узнаём друг друга – и все сильнее проникаемся взаимным доверием и уважением. Нас объединяют повседневные хлопоты и заботы, одни и те же дела. Кроме того, нас сближает наша беременность, ведь некоторые из индейских жен тоже беременны, так что мы делим с ними трудности, ответственность и предвкушение скорого материнства.

По мере того, как между нами растет понимание, мы начинаем разделять общее чувство юмора. Поначалу шайеннские женщины находили нашу непочтительность к мужчинам возмутительной. Но теперь наши скромные шутки и остроты в адрес мужского племени, кажется, приводят их в восторг, что еще сильнее сплачивает нас. Мы вместе киваем, говорим “хоу” и хихикаем, и с нашей помощью индианки мало-помалу обнаруживают… нет, не “обнаруживают”… я хотела сказать “признают” превосходство женской природы над мужской.

Несмотря на сдержанность Тихони, мне иногда удается вызвать у нее едва заметную улыбку. Как и все молчуны, она очень приметлива ко всему, что происходит вокруг. Например, на днях Маленький Волк держал совет с другими старейшинами, включая старого вождя Тупой Нож и типа по имени Масэхеке, что значит Безумный Мул (так прозвали его наши соседи сиу из-за того, что однажды он въехал в их лагерь на муле, и кто-то из них сказал: “Вот безумный шайенн едет на муле”). Безумный Мул – зануда-пустозвон, он ужасно раздражает меня своим монотонным бормотанием; наверное, единственное, что в этом хорошего – это что его голос оказывает снотворное действие, так что все дети в небольшом радиусе тут же засыпают. Я даже замечала пару раз, как Маленький Волк и другие взрослые мужчины начинали клевать носом, пока он говорит. Так или иначе, на днях Безумный Мул бубнил в своей манере, и я заметила, что Тихоня смотрит на меня своим застенчивым взглядом, как бы наблюдая за мной со стороны. Я улыбнулась ей и протянула руку над огнем так, чтобы тень от моей ладони оказалась над головой Безумного Мула, и принялась изображать смешную рожицу, словно вторящую его мимике. Дремоту у всех как рукой сняло! Люди, заметившие тень, старались сдерживать смех, и даже Тихоне пришлось прикрыть рот ладошкой.

Как сообщил мне капитан Бёрк во время нашей краткой встречи в Форте-Ларами, единственный возможный способ облагородить дикаря – это отучить его во всем подчиняться воле племени и заставить уважать собственные интересы. Это необходимо, заявляет Бёрк, чтобы дикарь мог успешно приспособиться к “цивилизации индивидов”, каковой является мир белых людей. Шайеннам такой подход совершенно чужд – нужды народа, племени и, превыше всего, семьи внутри племени всегда ставятся над нуждами индивида. В этом отношении они напоминают старинные шотландские кланы. К примеру, поведение моего мужа, Маленького Волка, поражает меня неподдельным бескорыстием и благородством, и здесь едва ли требуется какое-то “исправление” со стороны цивилизованного общества. В поддержку собственного тезиса капитан приводит неудачный пример с индейцами, которых заставили работать скаутами на Армию Соединенных Штатов. Этих людей награждают за их старания как законопослушных граждан – им платят деньги, кормят их, одевают и вообще оказывают всякую поддержку. Единственное условие их трудоустройства, доказательство их верности Белому Отцу, заключается в том, что они предают свой народ и свои семьи… Я никак не могу усмотреть здесь благородства или превосходства частной инициативы…

18 декабря 1875 года

Произошел неприятный случай. Вчера наша Тихоня созвала нескольких человек к нам в вигвам, чтобы попробовать испеченный ею хлеб. Но она каким-то образом перепутала муку с мышьяком. Шайенны получают мышьяк в торговых агентствах и используют его, чтобы травить волков.

Что вышло из этой смеси, нетрудно представить. По милости Божьей и, возможно, благодаря Великому Целителю, никто не умер, не считая пары несчастных собак, которым дали по кусочку хлеба, чтобы убедиться, действительно ли он отравлен. К этому времени скрутило уже нескольких человек. Я послала Наездника за Антонием и шаманами, и общими усилиями нам удалось вызвать у пострадавших рвоту. Слава Богу, ни я и никто из беременных не пробовали этого хлеба, иначе бы это наверняка сказалось на детях.

Сейчас уже все поправились, хотя каждому пришлось немало помучиться. Маленький Волк был на грани смерти. Я очень боялась за него и всю ночь сидела у его постели. Естественно, несчастная Тихоня была сама не своя от этого кошмара, и я пыталась успокоить ее как могла.

По этому поводу был созван совет, на котором обсуждался вопрос отравления волков – шайенны только недавно научились этому от белых советчиков, убедивших их, что, чем больше они отравят волков, тем больше будет дичи для людей. Но с тех пор, как эта практика вошла в обычай у индейцев, в прерии стали находить трупы не только волков, но также койотов, орлов, ястребов, воронов, енотов, скунсов и даже медведей – ведь яд убивает всех, кто попробует отравленное мясо или мясо отравленного зверя.