Читать книгу "Этюд в розовых тонах - Анна Данилова"

– А эта женщина?

– Ее уже нет. Пока мы с тобой разговаривали, она уже уехала. Ее машина была за воротами.

– Я ничего не понимаю…

– Ты, детка, извини, что я тебя так напряг. Но мне было важно, чтобы ты увидела их обоих.

– Она больна, – предположила Аля. – Она ведет себя как психически больной человек. Кажется, я начала понимать, что происходит… Она пытается оживить ее. Оживить в своих воспоминаниях. Видимо, ей это очень важно. Значит, она знала ее при жизни…

– По моим сведениям, они не были знакомы.

– Тогда, может, она это делает по просьбе самого Виктора Кленова? – осторожно предположила она. – Может, мы не видим, а он тоже где-нибудь здесь спрятался с биноклем…

– Он у себя в офисе, я проверял. Ну все, представление окончено. Пойдем к машине, я отвезу тебя. Господи, каких только людей не бывает.

Она любит Виктора, эта ненормальная сестрица, и ревнует к покойной жене. Может, она хочет заменить ему Ренату? Ведь не приснился же мне телефонный разговор, где она называет себя Ренатой?

И она, испытывая потребность кому-то излить душу, рассказала Кореневу о своих чувствах к Кленову, об их случайной встрече и о том, как звонила ему утром домой.

43. Кукла в зеленом платье

Виктор вернулся домой около пяти часов вечера. Он прождал Наталью в офисе около двух часов, но она так и не появилась. Пытался дозвониться до ее мобильного телефона, но он был, по всей вероятности, отключен. После того, как он рассказал ей о визите дамы, которая якобы знает, кто убил Ренату, она заметно разволновалась. Но почему?

Виктор включил свет в прихожей, снял пальто, повесил его на вешалку. Когда же стал переобуваться, его внимание привлекли грязные мокрые следы. Эти следы могли быть оставлены сапогами Натальи, которая вошла в квартиру раньше Виктора. И если бы эти самые сапоги были на месте, Виктор вряд ли задумался бы об этом. Но сапог нигде не было. Наталья могла снять их и отнести в ванную комнату, чтобы помыть, к примеру. Но похоже, что и ее самой в квартире не было. Во-первых, Виктор не увидел ее шубы и шапки на вешалке, во-вторых, в квартире было слишком тихо. Будь Наталья дома, она кинулась бы его встречать, как она это делала всякий раз, когда он возвращался. Он окликнул ее, но, не получив ответа, обошел все комнаты, заглянул даже в кладовку. Ее нигде не было. Нигде. Следы обрывались как раз возле вешалки. Словно Наталья, войдя в грязных и мокрых сапогах в прихожую, подошла к самой стене и… Растворилась.

Виктор в одних носках тоже приблизился к тому самому месту, где следы обрывались, и прислушался. Где-то рядом шумела вода, звучала музыка. Словно обитая кожей деревянная панель вешалки, на которой висели плащи и тяжелые махровые халаты (а почему, собственно, купальные халаты находятся здесь, а не в ванной комнате?), являлась единственной перегородкой между двумя квартирами. Он знал, что за стеной расположена квартира, в которую можно попасть, только войдя в соседний подъезд.

Он слегка надавил на панель, и, когда она поддалась и словно провалилась внутрь, он чуть не закричал от страха. Теперь там, в темном прямоугольном провале, и вода зашумела громче, и музыка… И сквозь все эти звуки до Виктора донесся довольно отчетливо женский голос, который невозможно было спутать ни с каким другим. Он принадлежал его сестре, Наталье Агранатовой.

И что мне теперь делать? Заявиться к ней и сказать: все, дорогая, ты попалась. Но вдруг я ошибаюсь? Хотя какая же это ошибка, когда все и так ясно?

«Представь, она показала Виктору твой бумажник, ключи… Скажи, это была она? Она? Ты можешь ее хотя бы описать? Пожалуйста, не молчи. Я понимаю, что ты устала, что хочешь спать, но все равно… Что мне делать? А? Что ты говоришь? Нет, Виктора пока нет, я бы услышала, если бы он пришел. И хватит меня о нем расспрашивать. Что с ним сделается? Ведь для меня главным было выяснить, кто это сделал. Но если это не он, тогда за что же так ненавидеть его? Я не могу его ненавидеть, я люблю его. Но у меня ничего не получается. Мы с ним лишь обманываем друг друга. Ты будешь чай с лимоном или без? С молоком, понятно. Ладно, не хнычь, я знаю, что ты устала, но подойти к столу ты можешь. Вставай, вставай… Я видела, как ты сегодня каталась на лыжах. Но что поделать, если ты совершенно неспортивный человек. Это сразу бросается в глаза. И Виктор тоже неспортивный. Но в целом вы смотрелись неплохо. А какой денек был, да? Чудо! Вставай, Рената, давай я помогу тебе. Вот так…»

Виктор не верил своим ушам. Наталья разговаривала с Ренатой. Вот только голоса Ренаты он не слышал.

Он всем телом подался вперед, не представляя себе, куда он может наступить в следующий момент. И единственное, что он успел увидеть, запутавшись среди висевшей уже в чужой квартире и тоже на вешалке одежды (какие-то темные плащи, пальто, пиджаки), это смахивающий на потертый карандашный рисунок фрагмент его прежней жизни: Рената, сидящая к нему вполоборота за столом перед чашкой чая. На ней – зеленое теплое платье в темную крапинку. Оно очень шло ей и оттеняло ее рыжеватые кудри. Он тотчас вспомнил, что в те дни, когда она была блондинкой, она никогда не надевала его, считая его чуть ли не вульгарным. Когда же брюнеткой – то предпочитала носить красное или темно-синее.

Он в ужасе от увиденного вернулся на свою территорию и вдруг понял, что его всего колотит. От страха. Да, он испугался. По-настоящему.

Звук же приближающихся шагов его окончательно добил, и он, не помня себя, побежал на кухню.

Сердце его едва не выскочило из груди. Ему было плохо. Он вдруг начал припоминать ситуации, когда Наталья вроде бы и была рядом с ним в квартире, но до нее невозможно было докричаться. И возникала она всегда словно ниоткуда. Но он не придавал этому особого значения. Теперь же, когда он понял, что она время от времени скрывается неизвестно зачем в соседней квартире, ему оставалось только недоумевать по этому поводу.

Хотя я же знаю, зачем она скрывается… Они играет там в свои странные игры с… Ренатой. С живой Ренатой.

Наталья ворвалась в кухню (одетая, обутая) следом, с искусственной улыбкой на бледном лице, и бросилась обнимать Виктора.

– Привет, дорогой. Ты давно дома?

– Да нет, только пришел… А ты где была? – Он не хотел раньше времени признаваться в том, что он знает, откуда она только что прибежала. – Я тебя звал.

– К соседке зашла, сигарету стрельнула. Ужинать будешь?

– Буду. – Его взгляд остановился на новой пачке «Вирджинии», лежащей на столе возле хрустальной пепельницы.

– Вот и отлично. – Она словно нечаянно бросила кухонное полотенце на пачку.

– Наташа, ты как себя чувствуешь?

– Я? – Она, тяжело дыша, провела ладонью по разгоряченному лбу, на котором выступили капли пота, и удивленно вскинула брови: – Нормально. А что?

– Нет. Ничего. У меня что-то разболелась голова.