Читать книгу "Сиротка. В ладонях судьбы - Мари-Бернадетт Дюпюи"

Она замолчала, погрузившись в воспоминания. Вошла Мадлен, ее капюшон был засыпан снегом.

— Я принесла то, что ты хотела, Мина: муки и топленого сала.

Молодая индианка сняла пальто, быстро повязала фартук вокруг талии.

— Начну делать тесто для бисквитов. А вы оба продолжайте работать. И не забудьте, мой рассказ нужно подписать именем Соканон, а не Мадлен!

— Не беспокойся, — успокоила ее Эрмина. — Ты правильно сделала, что описала все, что с тобой произошло в детстве. Это обязательно найдет отклик у читателей газеты.

Овид дружески подмигнул индианке. Они очень сблизились все трое, пока трудились над дорогим их сердцу делом.

«Как нам хорошо сегодня здесь, в нашем маленьком раю! — подумала Эрмина. — Это и правда странно, но, после того что произошло в конюшне Овида, я освободилась от желания, которое испытывала к нему. Такое ощущение, что меня вылечил доктор, очень необычный доктор, тогда как любой человек, заботящийся о приличиях, счел бы мое поведение непристойным. Но мне все равно. Кто об этом узнает? Зато теперь мы хорошие друзья».

Со своим умением общаться на любую тему, своими шутками, широким взглядом на вещи и анархистской жилкой, Овид Лафлер внес в жизнь молодой женщины важное дополнение. Она научилась терпимее относиться к собственным слабостям и иметь свое мнение, не поддаваясь влиянию других людей. Благодаря ему она стала оптимистичнее смотреть на жизнь и часто не боялась отказываться следовать общепринятым нормам. Ее внутренний мир раскрывался, и это приводило в восторг учителя.

— Вы еще сердитесь на вашу мать?

— Да. Я помирюсь с ней накануне Рождества, чтобы не расстраивать детей. Мама заслужила это наказание. А папа никак не поймет, что она натворила. Я не стала объяснять ее проступок всем, поскольку на меня это тоже бросает тень. Только Мадлен в курсе.

— Мадам Лора написала это письмо, чтобы защитить тебя, Мина, — вмешалась индианка. — Это долг каждой матери. Знаешь, должна тебе сказать, что из подсобки твоих родителей тоже пропадают продукты. Мирей испытала настоящий шок. Не хватает банок с вареньем и компотом. Она думает, что это Онезим Лапуэнт, потому что собаки его хорошо знают и не лают.

— Онезим! Но это невозможно! Нужно пролить свет на эту тайну как можно скорее. У нас могут возникнуть проблемы зимой, если кто-то продолжит таскать у нас съестные припасы. Вряд ли это медведь!

— Медведь оставил бы после себя погром, — заметил Овид. — Меня заинтриговало это дело. Если речь идет о бродяге, можно пойти по его следам. Они наверняка остались на снегу. Возможно, это какой-нибудь дезертир, который прячется в лесах на холме и готовится пережить зимние месяцы. Он мог поселиться где-нибудь в охотничьем домике или хижине дровосека.

— Киона утверждает, что опасности нет, — сказала Эрмина. — Я ей доверяю.

— Ваша вера в этого ребенка меня восхищает. А ты, Мадлен, тоже доверяешь Кионе?

— Да. Думаю, что виновники как раз дети. Они не всегда у нас под присмотром и могут без труда обвести любого вокруг пальца. Мирей тоже так считает. Но если это правда, значит, и опасности нет.

Она была далека от истины, но Эрмина присоединилась к ее мнению.

— Это какая-нибудь новая игра. Дети сейчас увлечены приключениями Робинзона Крузо. Думаю, они спрятали все, что стащили, в каком-нибудь укромном месте. К счастью, сегодня они обедают у Мирей, и нам не придется их допрашивать. Я займусь этим вечером или во время полдника.

Овид сложил в стопку бумаги, разбросанные по столу. Аромат рагу из зайца не давал ему покоя. Четверть часа спустя они втроем с аппетитом пообедали.

В это время в какой-нибудь сотне метров от них Киона доедала свой ванильный флан[45]. Внезапно она закрыла глаза, неподвижно застыв с ложкой в руках. Мадемуазель Дамасс, которая спустилась из своей комнаты, чтобы выпить чашечку кофе, удивленно посмотрела на девочку.

— Что с вами? — спросила она.

— Тише, — сказал Мукки. — Не отвлекайте ее. Это она молится, произносит заклинания нашего народа.

Мирей, присутствовавшая при это сцене, подошла к мальчику и дернула его за ухо.

— Не болтай глупости!

Но Киона их не слышала. В ее голове пронеслось видение, и она пыталась понять его смысл. Ее любимый сводный брат Тошан летел по небу. Он планировал, словно орел в темном ночном небе. «Я знаю, — сказала она себе. — Должно быть, он спрыгнул с парашютом! Мина объясняла мне, как это работает… а иногда не работает!»

Ее маленькое сердечко испуганно сжалось. Она не решалась открыть глаза в надежде увидеть что-нибудь еще. Лоранс погладила ее по руке.

— Киона, нам пора идти в класс. Мы будем рисовать гуашью. Ты не забыла?

— Нет, я иду.

В этот день Киона, не имевшая способностей Лоранс, неумело изобразила на белом листе огромную птицу с раскинутыми крыльями. Андреа Дамасс долго изучала рисунок, пытаясь понять, почему у птицы человеческое лицо.

— Вы не хотите мне объяснить, Киона? — в итоге спросила она.

— Это Тошан, мой брат, сын Талы-волчицы. Он прыгал с парашютом, но я не знаю, где он приземлился.

Мукки и близняшки встревоженно переглянулись. Речь шла об их отце.

— Скажи нам, где он, — тут же встряла Мари-Нутта. — Киона, скажи!

— Но я ничего не знаю!

Учительница испуганно перекрестилась. Потом, упрекнув себя в том, что поддается детским фантазиям, подрывая свой авторитет, хлопнула в ладоши.

— А теперь отложите свои рисунки и возьмите ручки. Мы будем писать диктант, причем в тишине, прошу вас.

Киона пообещала себе впредь быть осторожнее. После уроков она скажет всем, что выдумала историю про Тошана и парашют. «Это их папа. Они за него переживают. Я бы тоже расстроилась, если бы мой отец ушел на войну!» Чтобы оградить от волнений тех, кого она любила, странная девочка стала спецом в искусстве лжи. Перед сном она просила Иисуса простить ее и была уверена, что он это делает.

В то самое время, когда ученики мадемуазель Дамасс писали диктант в своих тетрадях, адъютант Дельбо приземлился на французской земле после головокружительного прыжка с самолета. Старый дуб спас ему жизнь, задержав купол парашюта, раскрывшегося в последний момент. Но дерево, растущее на земле провинции Лимузен, взяло свое. Кровь красавца метиса оросила серую кору. Почувствовав, как пах пронзила острая ветка, сломавшаяся под его весом, Тошан подумал, что пришел его последний час.

Валь-Жальбер, тот же день

Шарлотта вернулась домой. Онезим привез ее из Роберваля в своем грузовике, на колеса которого он на зиму надел цепи. Девушке была необходима эта поездка. Она помолилась в церкви Сен-Жан-де-Бребёф за упокой Симона и Армана Маруа. Гибель этих двух парней с интервалом в несколько месяцев привела ее в отчаяние. Одетая во все серое, она зажгла свечу и долго плакала.