Читать книгу "Гегемония, или Борьба за выживание. Стремление США к мировому господству - Ноам Хомский"

«Джорджа Буша презирают даже те, кто раньше восхищался США, — пишет Джонатан Стил из Иордании, — ненависть по отношению к США и Великобритании возросла» и «никто не воспринимает всерьез намерения Т. Блэра положить конец палестино-израильскому конфликту». Даже Иордания, которая всегда считалась одной из наиболее прозападных арабских стран, полагает, что военные действия на Ближнем Востоке «отбрасывают демократизацию назад», оставляют в меньшинстве «всех местных защитников модернизации и светских ценностей». В связи с этим «не возникает сомнений, что в обозримом будущем регион ожидают новые вспышки насилия и терроризма»{415}.

Авторитетный египетский интеллектуал, для которого США «были некой „мечтой“, воплощением идеала либерального общества (к этому идеалу необходимо стремиться в своем развитии арабским и мусульманским странам)» и который «посвятил десятилетия своей жизни модернизации исламской культуры и укреплению понимания между мусульманами и немусульманами», рассматривает Дж. Буша и его окружение как «ограниченных, самолюбивых людей, склонных к патологически ненормальным выходкам и политической близорукости». «США можно винить за одно то, что для большинства людей в этом регионе они являются олицетворением зла на Земле», — пишет он. «Высказывания подобного рода можно услышать в последнее время из уст обеспеченных арабских бизнесменов, профессоров, высокопоставленных государственных служащих и прозападных политических экспертов»{416} — так же, как и раньше, но с гораздо большей интенсивностью и критическим подтекстом.

Вероятно, если позволить народам «нового Ближнего Востока» выразить свое мнение, то от их лица уже будут выступать представители радикальных исламистских групп, которые начнут призывать к «джихаду», или светские националисты, чье восприятие истории и современной политики разительно отличается от восприятия англо-американских элит.

Все, о чем говорилось в этой главе, — это самый общий набор иллюстраций того, с чем нам непременно придется столкнуться, если мы не безразличны к элементарным, очевидным фактам и готовы применить к себе те же принципы, к соблюдению которых мы призываем других. Тем более если мы предпримем серьезные попытки дать оценку происходящему в терминах морали, выйдя за рамки наших стереотипов и привычных представлений, и воспримем необходимость оказания любой помощи нуждающимся как ответственность, которая со временем станет привилегией. Неблагодарным делом является спекуляция вероятными последствиями в случае, если американское влияние будет по-прежнему оставаться незыблемым, и более того, если американское мировое владычество сохранит иммунитет от любой критики извне, что, наверно, объяснимо, коль скоро мы всерьез относимся к нашим традициям свободолюбия.

Глава девятая. Осталось ли самое страшное позади?

После терактов 11 сентября США «столкнулись лицом к лицу с грядущими ужасами»{417}. Пугающая угроза террористических нападений, несмотря на то что о возможности их осуществления было известно еще с момента диверсии во Всемирном торговом центре в 1993 году, именно теперь стала настолько осязаемой, что ее уже нельзя было не замечать.

Говоря более точно, это общество столкнулось лицом к лицу с ужасами терактов. Правительство и органы власти занимались привычными делами, прекрасно осознавая, что они могут использовать общественные страхи и ощущение паники в своих интересах. Они, вероятно, даже могли в какой-то мере способствовать нагнетанию страха, чтобы упрочить значимость своей деятельности в глазах общества. Представители власти заявляли о том, что непатриотично ставить под сомнение эффективность работы государственных органов и служб, однако считали при этом патриотичным разрабатывать и осуществлять государственные программы, которые действуют исключительно в интересах состоятельных членов общества. Эти программы подрывали национальную систему социального обеспечения и ограничивали свободу своих запуганных граждан для повышения управляемости страны. Как писал Пол Крагман, «не успела еще осесть пыль (в буквальном значении)» над руинами Всемирного торгового центра, некоторые влиятельные члены Республиканской партии заявили о своем «решении использовать терроризм в качестве предлога для оправдания проводимого ими радикально правого политического курса»{418}. Он, а также ряд других исследователей и экспертов отмечали крайнюю настойчивость в проведении в жизнь данной политики. Это довольно естественная реакция любого сильного и неповоротливого государства на события подобного рода.

Другие страны также воспользовались открывшейся возможностью. Россия присоединилась и стала активно участвовать в деятельности «коалиции против терроризма», ожидая получить международные санкции в решении чеченского вопроса, и не осталась разочарованной. Китай с радостью присоединился к коалиции по тем же причинам. Израиль решил, что сможет наконец беспрепятственно проводить жесткую политику в отношении палестинцев, пользуясь еще более активной поддержкой США, чем прежде. И таких примеров много по всему миру.

Безусловно, нельзя недооценивать всю серьезность угрозы международного терроризма. В ходе потрясших все человечество событий 11 сентября погибло больше людей, чем во всех известных случаях террористической агрессии в мирное время. Хотя не все так однозначно; в этой связи данное преступление не является чем-то абсолютно беспрецедентным, о чем хорошо известно жертвам других нападений.

Однако угроза терроризма несет опасность не только для нас самих. Не меньшие риски в условиях обладания оружием массового поражения, а также его использования связаны с наличием человеческого фактора или сбоя в технике. В одном важном документе от 1995 года сотрудники Стратегического командования США описывают ядерное оружие как наиболее важное средство из всего арсенала имеющихся в США видов вооружения. «В отличие от химического и биологического оружия, эффект от его использования наступает моментально и трудно защититься от воздействия такой разрушительной силы». Вместе с тем «ядерное оружие используется как важный устрашающий фактор в любом конфликте», поэтому оно всегда должно быть готово к использованию.

В этом докладе исследователи говорят о том, что не надо считать себя «абсолютно рациональными и хладнокровными… При формировании общественного и международного имиджа США должно учитываться, что Соединенные Штаты могут предпринимать действия, выходящие за рамки рационального понимания, и они могут быть движимы жаждой возмездия в случае, если их жизненные интересы подвергаются опасности». Это заведомо «полезно» для американского международного статуса «в случае, если какие-то элементы системы могут „выйти из-под контроля“». Военные стратеги под руководством Б. Клинтона в данном случае ссылались на вариант развития событий, который был назван Р. Никсоном «теория сумасшедшего», когда в октябре 1969 года он и Г. Киссинджер ликвидировали последствия нештатной ситуации с использованием ядерного оружия. Она не грозила масштабной катастрофой, но ситуация в тот момент могла выйти из-под контроля, поскольку не были учтены некоторые важнейшие факторы — это лишний раз доказывает, что применение силы в современном мире имеет непредсказуемые последствия.