Читать книгу "Сириус экспериментирует - Дорис Лессинг"

— Надо думать, их источник — изменения в обществе.

— Спасибо! Большое спасибо! Это проясняет многое! Позволь мне продолжить… Когда групповое сознание больше не в силах выносить нашего инакомыслящего героя, события могут развиваться по-разному. Как правило, он становится изгоем. На него навешивают ярлык бунтаря, безумца, упорствующего в своих заблуждениях… Общество отторгает его… Понятное дело, в нашем случае это будет весьма прискорбным фактом. В принципе, наш изгой может создать собственную оппозиционную группировку и привлечь на свою сторону людей с похожими взглядами — нет-нет, не стоит воспринимать мои слова как угрозу. Разве мы не можем обсуждать эту тему, не переходя на личности? Да, наша давняя близость для меня не пустой звук, да, я беспокоюсь о своей личной безопасности, но неужели ты не веришь, что, задавая себе эти вопросы, я остаюсь прежней Амбиен Второй, которая так долго управляла огромной империей вместе с вами? Более того, наш отщепенец может повлиять на остальных членов группы, и тогда она расколется на два лагеря — впрочем, едва ли это произойдет в нашем случае. То, что заставило меня рассуждать иначе, чем вы, повлияло, как мне кажется, только на меня… Разве нет? Ладно, посмотрим! Нет, я не угрожаю! Какие могут быть угрозы? Мы не властны над этими процессами. Нам хочется думать, что мы управляем ими, но на самом деле это они управляют нами. Тебе неприятно это слушать? Нам, членам Большой Пятерки, обидно чувствовать себя соломинками, которые плывут по течению… Но вернемся к нашему инакомыслящему герою. Раньше он был частью группового сознания и рассуждал так же, как и его окружение. Но сейчас у него появились другие идеи. К какой общности он принадлежит теперь? К какому незримому единству? Можем ли мы допустить, несмотря на ощущение одиночества и полной изоляции, существование других крохотных частичек, которые вместе со мной составляют новое целое… Как тебе нравится подобная мысль? Мне кажется, она не оставила тебя равнодушной — об этом говорит и тот факт, что ты явился ко мне, как и все остальные… Ты не знал, что здесь побывали и другие? Как странно! Как мало мы знаем о том, что делают и думают другие. Что ждет нас дальше? Мы этого не знаем! Вот что главное! Уподобимся ли мы жителям Роанды, не готовым изучать механизмы, которые управляют ими? Станем ли врагами? Следует ли видеть в наших разногласиях потенциальную угрозу?

— Мы не враги тебе, Амбиен. Не нужно считать нас врагами. Здесь нет ничего личного.

— Но разве мы когда-то рассматривали наши отношения как личные? Впрочем, разумеется, мне приятно твое доброе отношение.

— Мне пора идти. Тебе что-нибудь нужно? Что тебе прислать?

— Я не больна и ни в чем не нуждаюсь! Насколько я понимаю, я под арестом? Мне есть чем заняться и есть о чем подумать. Целыми днями я размышляю о групповом сознании. Понятно ли тебе, что если тот, кто рассуждает иначе, чем большинство, поставит группу перед неопровержимым, очевидным фактом, то скорей всего его товарищи попросту не увидят того, что ясно как день. В буквальном смысле. Потому что они не в состоянии принять данный факт. Знаешь ли ты, к каким последствиям это может привести? Ладно, спасибо, что зашел. Я тебе очень признательна.

В этот период я не получала вестей от Клорати и не знала ничего об официальных контактах Канопуса и Сириуса. Когда визиты членов Большой Пятерки завершились, я получила сообщение, адресованное мне лично: «Не будет ли у тебя возможности прилететь на Северный Изолированный Континент?»

Ознакомившись с этим посланием, Большая Четверка передала его мне — как правило, письма, адресованные одному из членов Большой Пятерки, не перехватывались.

Я проинформировала Большую Четверку, что намерена снова отправиться на Роанду, но ответа не последовало. Не зная, чем мне предстоит заниматься, я приказала космолету сделать несколько кругов над Северным Изолированным Континентом на высоте, которая позволяла наблюдать за тем, что происходит внизу. Я была не одна. В небесах было полно не только воздушных судов Роанды, но и наблюдательных кораблей Канопуса, Шаммат и трех планет, расположенных по соседству. Здесь были «Кристалл» Канопуса, «Осы» Шаммат и «Стрелы» трех планет, которые часто осуществляли совместные разработки.

Я разглядывала Северный Изолированный Континент, вспоминая, каким видела его раньше, когда прямо передо мной снизился и завис канопианский «Кристалл» обычной конической формы. Он висел среди освещенных солнцем облаков под синим бездонным небом, и я невольно залюбовалась этой картиной. Корабль медленно тронулся с места, и я последовала за ним. Я не сомневалась, что в его действиях есть какая-то подоплека, и, рассеянно обдумывая их скрытый смысл, продолжала наслаждаться красотой Роанды. Тем временем «Кристалл» превратился в тетраэдр — три его грани, обращенные ко мне, отражали синее небо и белые облака, — а затем в шар. Сияющий шар вращался и танцевал в облаках. Завороженная этим чудесным зрелищем, я засмеялась и захлопала в ладоши… Потом шар вытянулся и стал похож на каплю, однако она не была вытянута сверху вниз, а лежала горизонтально, так, что ее тонкий конец находился прямо передо мной. Затем, под давлением воздушных потоков, капля изменила свою форму и превратилась в длинную прозрачную полосу. Казалось, что мой корабль вот-вот прикоснется к ней, нежной и невесомой, и в этот момент внизу показались реки, горы и пустыни Основного Материка, залитые солнцем, и моя душа запела от счастья. Мой провожатый снова изменил свою форму, подчиняясь движениям атмосферы, — текучий, как вода, он то превращался в шар, то вытягивался лентой, то пушился по краям бахромой, то и дело принимая новое обличье. Он сиял и переливался, он распускался как цветок — и вдруг потускнел и превратился в бесформенный, невыразительный ком, унылый и бесцветный… Но мгновение спустя серый цвет вновь сменился сиянием, и в воздухе опять заискрился светящийся шар, который сначала играл и резвился, а потом снова стал серьезным и мрачным, почти суровым. На некоторое время я отвлеклась от «Кристалла», теперь просто повторявшего движение воздушных потоков, а потом увидела, что он повис в воздухе, вновь приняв форму капли, острый конец которой был обращен вниз. Он явно указывал мне на что-то находящееся внизу. Что я должна была увидеть?

Я подлетела поближе и вновь посмотрела вниз. Подо мной были горные хребты, окаймлявшие континент, пустыни, которые расширялись, и леса, которые отступали перед пустынями. Но потом я увидела нечто необычное. Весь континент был расчерчен на правильные прямоугольники, словно на его поверхность нанесли сетку. Передо мной была карта, чертеж, зримое воплощение неведомой мне ментальности. Так распорядились континентом агрессоры с северо-запада. Они чувствовали себя хозяевами этой земли и поставили на нее свое клеймо, обозначая границы владений. До сих пор я не видела ничего подобного, хотя, когда я была здесь в последний раз, завоеватели еще не успели подчинить себе все вокруг. Раньше я наблюдала, как развивается континент, как меняются очертания водоемов и суши, как эволюционирует его растительность. Но теперь захватчики поставили на живой, изменчивой земле свое клеймо, расчертив ее на квадраты.

Я поняла, что именно это хотел показать мне Канопус. Я взглянула на «Кристалл», ожидая распоряжений. Мне хотелось улететь, забыть об этой страшной карте — воплощении духа Шаммат. Какое-то время «Кристалл» оставался рядом со мной, продолжая беззвучно менять форму. Затем, превратившись в огромную прозрачную каплю, он поднялся вверх и немного повисел в вышине, бесконечно изменчивый и текучий, причудливое порождение канопианского разума… Он говорил со мной, он пел мне, он утешал меня, рассказывая о вечном обновлении всего сущего, а потом опять вытянулся, потускнел и полетел назад, на свою станцию, превратившись в пылинку в столбе солнечного света, воспоминание о самом себе.