Читать книгу "Русский сонм. Игры морока - Екатерина Белецкая"

– Давай собирать это все и пошли отсюда, – преложил он. Скрипач согласно кивнул. – Рыжий, мне тут действительно не по себе.

* * *

Разбираться с бумагами Ри предложил у них в квартире – все согласились, тем более что время было позднее (Ит и Скрипач из-за пробок задержались в дороге), а дома можно и отдохнуть, и умыться, и перекусить что-нибудь. Добирались кто как, но верхом – под землю лезть не хотелось никому. Проще всего, конечно, было Сэфес, они просто прошли по точкам и к приезду остальных уже успели похозяйничать – Сергей наполнил и включил чайник, Андрей сунул в микроволновку разогреваться первую порцию еды.

– Вот спасибо, – искренне поблагодарил их Ри. – А то целый день мотались, ни поесть, ни попить…

– Тебе бы только жрать, – упрекнул его Скрипач. – Нет, парни, вы себе слабо представляете, сколько он ест. Как его жена терпит, я до сих пор не понимаю, хотя…

– Заткнись, а то получишь по наглой рыжей морде, – рассердился Ри. – Сколько хочу, столько и ем. Тебе какое дело?

– А такое, что иди и покупай еще. Того, что греется, всем не хватит.

– Кир, пошли прогуляемся, – предложил Ри.

– Поработать тягловой силой у нас теперь называется «прогуляемся», – проворчал Кир, влезая в куртку. – Ладно, гений. Идем. Я тоже пожрать не прочь, сам знаешь.

Сэфес от еды, разумеется, отказались (они сейчас были частично в сетевом режиме), но Фэб настоял, чтобы они выпили холодного чая и хотя бы умылись – уж кто, а он знал все подводные камни истиной жизни экипажей и сейчас справедливо предположил, что не пили Андрей и Сережа уже недели две как минимум. В режиме выхода это, конечно, значения не имеет. В частичном – имеет, и еще какое. Да, все процессы на клеточном уровне сейчас замедленны, но отнюдь не до предела, и поэтому если есть возможность пусть немного, но добавить клеткам жидкости и глюкозы, этим надо пользоваться. Сэфес немного поупрямились, но долго уговаривать их не пришлось, тем более что чай Фэб сделал очень правильный, слабый, и добавил лимона и сахара. И еще – положил в каждую чашку соль, совсем понемногу. На вкус не чувствуется, но тоже нужна.

– Ну в точности как Мади, – покачал головой Андрей, отпивая из своей чашки. – Она тоже соль добавляет. Причем ровно столько же.

– Это обычная схема, – пожал плечами Фэб. – Все по минимуму и только то, что нужно.

– Спасибо, – поблагодарил Сережа. – Это действительно очень кстати. Так что у нас с бумагами?

– Сейчас будем читать. – Клим глянул на валяющуюся на полу кучу папок и листов. – Поделим и сядем. А что еще можно сделать?

– Ну, для начала посмотреть, что тут вообще есть, – справедливо предположил Ит. – Может быть, часть будет ни о чем. Мне кажется, что…

– Тут не может быть «ни о чем», – возразил Фэб. – Надо проверять все.

– До утра просидим. – Сил отхлебнул из своей чашки, поморщился – чай был еще слишком горячий.

– Если понадобится, значит, до утра, – строго сказал Скрипач. – Ну что? Приступим? Поесть можно будет по очереди.

* * *

«Клава, дорогая моя детка, прошу тебя, опомнись. Мы с тетей Наташей очень и очень переживаем за тебя. Ты прекрасно знаешь, что для девушки твоего положения и твоего рода недозволительно заводить отношения с молодым человеком младше себя, да еще и столь фривольные. Мы отправили тебя в университет, чтобы ты училась, потому что твой талант…»

– Ты чего читаешь? – Скрипач сидел с ногами в кресле и листал объемистую папку.

– Письма матери Клавдии Мещеряковой-Калериной. Точнее, всю переписку. А тетка была с норовом. – Ит отложил прочитанное письмо и потянулся за следующим. – С матерью разговаривает как со служанкой. Вот послушай… «И не изволь сомневаться, мама, – мы не бедствуем. Так уж случилось, что Он сумел обеспечить мне отменное жилье и должность, которой позавидует любая выпускница, а ведь Ему, заметь, всего двадцать два года. Если ты, как ты пишешь, действительно хочешь помочь мне, вышли немного денег и часть моих зимних вещей. Надвигается зима, которая обещает быть холодной, а у меня, как ты догадываешься, нет времени заниматься гардеробом, у меня слишком много ответственной работы, чтобы разбрасываться на мелочи». Причем во всех письмах она называет Макеева «Он», с большой буквы, и ни разу не назвала по имени. «Он» и «Он», и только так.

– А у меня какая-то муть, – пожаловался Скрипач. – Отчеты заседаний кафедры. Она тогда уже была профессором и жгла всех подряд каленым железом.

– Жестокая баба, – покивал Ит. – Не хотел бы я с такой столкнуться когда-нибудь. Сволочь.

– Угу… Ри, у тебя чего сейчас?

– У меня лав стори в письмах, – с неприязнью в голосе отозвался Ри. – Причем лав стори с сильным замахом в сторону политики. Какой-то более поздний период у тебя, Ит, что-то раннее, как я понял.

– Да, у меня раннее – ей двадцать семь, ему двадцать два. Твоему варианту этой парочки сколько?

– Моему вокруг полтинника.

– А Макеев умер…

– Как Ленин, в пятьдесят четыре.

– Угу…

На несколько минут в комнате воцарилось молчание. Все читали. Скрипач, забывшись, начал грызть ноготь на указательном пальце, за что получил от Кира оплеуху, а Ит принялся по старой привычке наматывать на палец прядку волос – Ри тут же вспомнил, что во время работы в институте Ит постоянно ходил с «обгрызенным хвостом». Где-то полчаса прошли в молчании, а потом Ит вдруг замер с очередным письмом в руке.

– Так, – медленно произнес он. – А вот это уже интересно. Это через пару лет после того письма, которое я цитировал.

– Что там? – нахмурился Ри.

– Они были брат и сестра. По отцу. Мать знала про это и несколько лет молчала. – Ит поднял голову. – Молчала, потому что надеялась развести их в разные стороны бескровно. Не получилось, и она пошла в наступление. Уже всерьез.

– Ого! Ну-ка дай посмотреть, – попросил Ри.

– Держи. – Ит тут же вытащил следующее письмо. – А вот и ответ. «Даже если бы ты сказала мне об этом раньше, это ничего бы не изменило. Я люблю Его, мама, люблю больше жизни, больше, чем люблю солнце на небе. Неужели ты думаешь, что твои жалкие слова способны повлиять на всепоглощающее чувство, которое я испытываю к Нему? Неужели ты думаешь, что, стоя рядом с высокой трибуной, на которой стоит Он и говорит с нашим народом, я буду обращать хоть каплю внимания на ту мелочь, с помощью которой ты, низкая и недалекая женщина, пытаешься повлиять на меня…» Нет, ну вашу ж мать, это что же получается? Инцест?

– Он самый, – мрачно кивнул Ри. – Интересно, дети у них были?

Скрипач вытащил «лист» и принялся что-то искать.

– Не было, – ответил он через минуту. – И отношения они не оформляли. Мол, им, таким великим, это ни к чему. И даже вместе они не жили. Как тут написано, «отдавали всю свою энергию общему великому делу».