Читать книгу "Четверть века в Америке. Записки корреспондента ТАСС - Андрей Шитов"

Документы в салфетках

Впрочем, в ходе экскурсии по музею об этом никто не вспоминал. Напротив, у стенда, посвященного «Веноне», Уидон с удовольствием рассказал нам о блестящем профессионализме одной из советских связных — американки Лоны Коэн. Однажды, имея при себе нелегально добытые документы о ядерной программе США, она благополучно избежала досмотра агентами ФБР и полиции благодаря исключительному самообладанию и находчивости.

История с коробкой гигиенических салфеток, сунутой «рассеянной дамочкой» в руки полицейскому и после собеседования галантно возвращенной им хозяйке вместе со спрятанными внутри документами, в самом деле весьма занятная, но не новая. Она подробно изложена не только в книге американских исследователей, на которую ссылался наш гид, но и в биографической справке Героя России разведчицы Леонтины Терезы Коэн на сайте СВР РФ.

Вообще, конечно, в музей — тем более в шпионский музей — за новостями не ходят. Хотя кое-что неожиданное для себя я там все же усмотрел. Так, упомянутый выше Гарри Декстер Уайт — это бывший высокопоставленный сотрудник минфина США, глава американской делегации на Бреттон-Вудской конференции 1944 года, где принимались решения о создании Международного валютного фонда и Всемирного банка как основных инструментов всей послевоенной валютно-финансовой системы мира.

Уайт позже стал исполнительным директором от США в МВФ, то есть ключевым членом Совета директоров Фонда. Создатели экспозиции и авторы брошюры в музее АНБ однозначно утверждают, что он работал на Москву. Судя по открытым теперь источникам, делал это активно и весьма продуктивно. И тоже, кстати, официально не был судим в США, и тоже внезапно умер молодым — в 55 лет. Опять же — от сердечного приступа.

Между прочим, внешне похожая история есть у меня и на собственной памяти. В марте 2005 года в Вашингтоне скоропостижно скончался мой коллега и добрый приятель Андрей Кабанников, собкор «Комсомольской правды» в США. Умер за рулем автомашины после занятий в спортзале. Ему было всего 46. Сказали — «сердце не выдержало».

Код истории

Разглядывая в музее АНБ старые фотографии, я пытался представить себе этих людей — их жизнь, их мысли, их время. Окутанное историческим флером, оно кажется совсем не таким, как нынешнее. Но так ли уж сильно все изменилось? Ситуацию в мире после распада СССР с самого начала сравнивали с историческим интервалом между Первой и Второй мировыми войнами; в последние годы подобные параллели усилились…

Между прочим, в нашей экскурсионной группе было несколько журналистов из Германии. Они с большим интересом слушали и записывали объяснения об «Энигме», а когда Уидон извинился за то, что ему приходилось порой говорить, видимо, неприятные для немецкого слуха вещи, даже пошутили, что в контексте обсуждения Второй мировой войны подобное случается нередко…

Я же ходил по музею и думал, что на войну, конечно, многое можно списать, причем с полным правом. Но вообще-то безумные средства, силы и время на охрану собственных и выведывание чужих государственных тайн тратят, кажется, в основном народы, одержимые сознанием своей исторической исключительности. Между тем зыбкость исторического предопределения, непредсказуемые изгибы и переплетения национальных и отдельных человеческих судеб — наверное, самый сложный, но при этом и самый интересный и важный для понимания «шифр», предлагаемый нам судьбой.

14.2. Дело агента «Дельмара»

Поводов для подобных размышлений профессия дарила мне немало. Так, еще в декабре 2007 года в мои руки попала копия розыскного дела ФБР на советского атомного разведчика Жоржа Абрамовича Коваля (именно так — по имени-отчеству, что вообще-то для американцев нехарактерно — и было написано на титульном листе). Представители Бюро сами вручили мне эти документы, хотя я их предупредил, что сразу отнесу бумаги в российское посольство. Возражений это не вызвало.

Получилось это так: в октябре 2007 года президент России Владимир Путин посмертно присвоил Ковалю, скончавшемуся в январе 2006 года в Москве на 94-м году жизни, звание Героя России «за мужество и героизм, проявленные при выполнении специального задания». Через месяц, в преддверии Дня военного разведчика, награда была передана на хранение в музей ГРУ Генштаба Вооруженных Сил РФ. В сообщениях на эту тему указывалось, что Коваль был единственным советским разведчиком, проникшим на секретные атомные объекты США, где производились плутоний, обогащенный уран и полоний. Подчеркивалось, что полученная от него информация позволила существенно сократить сроки разработки и создания отечественного ядерного оружия, что обеспечило сохранение военно-стратегического паритета с США.

Мне тогда это имя ни о чем не говорило. Я обратился за объяснениями в ФБР, поскольку в Америке контрразведка относится к сфере его компетенции. Честно говоря, на ответ не рассчитывал, но получил его неожиданно скоро — в виде сначала двух, а потом и еще двух увесистых папок с бумагами. Из тех, что выглядят, как маленькие картонные саквояжи, и завязываются тесемками.

Вручая мне досье, американцы заверяли, что оно давно рассекречено, но в их любезности сквозил все же и некоторый подтекст. Как мне показалось, им самим было ужасно любопытно, за что же все-таки Коваль, очень своевременно покинувший США в 1948 году после успешного выполнения разведывательного задания, был спустя десятилетия удостоен высшей государственной награды России. По их признанию, даже тогда они толком не знали, насколько ценную для СССР информацию добыл и передал в Москву в середине 1940-х годов советский разведчик, работавший под оперативным псевдонимом «Дельмар».

Сын плотника

Коваль появился на свет в 1913 году в американском городе Сиу-Сити (штат Айова), куда его родители перебрались незадолго до этого из белорусского местечка Телеханы. Соответственно, у него по праву рождения имелось американское гражданство, которое ФБР, несмотря на все старания, так и не смогло у него отобрать даже после его разоблачения.

В 1932 году в разгар Великой депрессии в США семья Ковалей уехала в Россию. Родители обосновались в колхозе на Дальнем Востоке (отец по профессии был плотником), а средний сын по окончании Московского химико-технологического института имени Д. И. Менделеева неожиданно для самого себя стал военным разведчиком и нелегально вернулся за океан. Как именно ему это удалось, ФБР так и не выяснило.

«Звездным часом» для «Дельмара» стала служба в 1944–1945 годах в так называемом Манхэттенском инженерном округе. За этим названием скрывались строго засекреченные предприятия и лаборатории военно-промышленного ядерного комплекса США в Ок-Ридже (штат Теннесси) и в окрестностях Дейтона (штат Огайо).

Попасть туда советскому разведчику помогла… армия США. Когда Коваля в 1943 году призвали за океаном на военную службу, кадровикам понравился серьезный молодой человек с техническим образованием и отличными результатами теста на интеллектуальное развитие — и они отобрали его для участия в проекте, суть которого едва ли была тогда известна и им самим. Так «Дельмар» сначала на год стал слушателем «специальной армейской программы подготовки» в Городском колледже Нью-Йорка (по определению газеты New York Times, это был «Гарвард для бедных»), а затем получил распределение в Ок-Ридж.