Читать книгу "Синдром Джека-потрошителя - Влада Ольховская"

– Привет. Знаешь, я все понимаю, люди на больничном отсыпаются, но ты ставишь рекорды.

Его взгляд, поначалу мутный от пробуждения, постепенно прояснялся. Леон попытался что-то сказать, закашлялся, и ей пришлось вызвать врача, который, конечно же, выгнал ее в коридор.

В следующий раз ее пустили к нему лишь через несколько часов. Судя по недовольным лицам медиков, они и вовсе хотели спровадить ее домой, однако Леон сам настоял, чтобы она пришла.

– Только ненадолго! – предупредил ее врач. – Он еще слишком слаб!

– Поверьте, пока я за ним слежу, он будет отдыхать больше, чем если останется один. Потому что, оставшись один, он сам встанет на ноги.

– Я уже ничему не удивлюсь!

Она знала, что Леону сейчас плохо – ему пока и не могло быть хорошо, слишком серьезной оказалась травма, которую он пережил. Но его упрямство не позволяло ему просто отдыхать, он отказался от снотворного. Его брат вряд ли понял бы это, а вот Анна понимала.

Когда она вошла, Леон указал ей, где сесть. Похоже, он пошел на компромисс с врачами: пообещал им не трогать кислородную маску, если они вернут ему Анну. Хитро.

Она села рядом с ним и сама взяла его за руку – на этот раз левой рукой, ей не хотелось возвращаться к разговорам о собственных шрамах.

– Спасибо, что уговорил их пустить меня, для меня это важно. Будем ловить момент, пока не прилетел твой брат и не оторвал мне голову.

Через маску из плотного пластика она видела, как он улыбается.

– Что, рад меня видеть? Не очень-то радуйся. Я хочу поговорить с тобой о том, о чем тебе говорить совсем не хочется. Да, я коварно использую момент, когда ты не можешь встать и выйти, не можешь даже ответить мне или заткнуть уши. Пожалуйста, не злись, но это нужно, даже если ты сам не понимаешь, почему. Я бы хотела поговорить о твоем отце.

Он нахмурился, а его пальцы сжали ее руку чуть сильнее. Он не пытался причинить ей боль, он просто предупреждал, что она не ошиблась: тема была плохая.

Вот только все, что сказала Анна, было шуткой лишь наполовину. В другое время и в другом месте он ушел бы от разговора. Поэтому ей нужно было завершить все сейчас, воспользовавшись его слабостью, даже если платой за это могло стать притяжение между ними.

– Я понимаю, что тебе это не нравится. Но я вижу, что это все еще часть твоей жизни, которую ты не до конца понимаешь. Это неправильно, Леон, и не все из того, чему тебя учил Дима, правильно. Я взяла у него письма твоего отца. Ты ведь даже не читал их, да тебе, пожалуй, и не следует. Но он очень много говорил о тебе.

Новое движение его пальцев, новая немая просьба прекратить все это. Может, и не следовало говорить о таком сейчас? Нет, он уже достаточно силен, а раз она начала, другого шанса не будет.

– Ты должен усвоить кое-что важное о нем. Твой отец был убийцей, но не таким, как Алексей Лирин или Джек-потрошитель. Смотри… Существуют обычные люди с обычными мыслями и желаниями. Они могут быть хорошими или плохими, но они все равно обычные, поэтому условно обозначим их белым цветом. А есть люди, которые рождаются совсем другими. Это не те преступники, которые выбирают нарушение закона ради определенной выгоды. Это совершенно особая порода, их отличия проявляются даже на физиологическом уровне – в специфике работы мозга, выработке гормонов и так далее. От них зависит меньше, чем кажется. Их мы обозначим черным цветом. Так вот, между черным и белым цветом есть небольшая серая территория, сумеречная зона. Именно там появляются такие люди, как твой отец.

Он перестал касаться ее руки. От этого было почти больно… И все равно она не прекратила говорить.

Потому что очень легко быть показательно хорошей: говорить то, что нравится другим, или молчать. А близкий человек пусть катится в пропасть, известно, кто должен заниматься спасением утопающих! Но Анна не могла так поступить, не с ним. Потому что их простое примирение сейчас лишь означало бы, что призраки детства не оставят его в покое никогда.

– Твой отец был из серийных убийц, из тех, кого тянет к крови и разрушению. Но в нем, в отличие от Лирина, была способность к человеческим чувствам. Это именно способность, Леон. Он мог их испытывать – и испытывал, хотя с возрастом они давались ему все сложнее. Он действительно любил свою семью и тебя – больше всех, потому что видел в тебе свое отражение. Он, родившись зверем, оставался человеком в достаточной степени, чтобы определить, что так жить нельзя. Помнишь, я говорила тебе, что маньяки, которые пишут письма полиции, делятся на два типа и что одни из них – те, которые хотят быть пойманными? Им знакомо сожаление. Твой отец пошел еще дальше: он не только держал свою истинную сущность под контролем, когда он понял, что не справился, сдался. Он спас мир от себя, потому что его умений и навыков хватило бы, чтобы годами оставаться непойманным. Тебя всю жизнь учили презирать его, и он, пожалуй, этого заслуживает. Но если ты будешь презирать его, делай это осознанно, понимая, кем он был.

Леон махнул в воздухе рукой, словно приказывая ей уйти. Анна не двинулась с места.

– Это еще не все. Ты боишься стать таким, как он, тоже почувствовать тягу к крови, не так ли? Твой брат вбил эту мысль в твою голову. Он не хотел вредить тебе, но из-за любви порой совершаются худшие глупости. Теперь ты думаешь: что, если я такой? Буду ли? Стану ли? Можно ли мне сделать неправильный выбор или я всегда должен жить образцово? Так вот, Дима любит тебя, но он ни черта не знает о психологии серийных убийц. Ты похож на отца, но похож лучшим, что в нем было. Ты умен, силен, ты охотник – но не зверь, жаждущий крови. Мог ли ты унаследовать от него это? Да, конечно, мог. Но не унаследовал.

Он не удержался, бросил на нее вопросительный взгляд, что-то беззвучно произнося под маской.

– Почему я так уверена? Да потому что, если бы ты унаследовал это, оно бы уже проявилось. Жестокость в детстве, истязание животных, агрессия по отношению к сверстникам – этого в твоей жизни не было. То, что твой отец научил тебя профессионально охотиться, никак не влияет на то, кто ты есть. А главное, ты умеешь любить. Не закатывай глаза, это не история из детского мультфильма, где принцы любят принцесс и наоборот. Психопаты не способны к установлению эмпатических связей – так тебе больше нравится? Достоверней звучит? А если говорить по-человечески, они не умеют любить, сопереживать, связывать себя с кем-то. Разве это ты? Ты любишь брата и мать, ты умеешь влюбляться, чувства пылают в тебе даже ярче, чем во многих других людях. И тебе хочется любить отца, потому что ты помнишь о нем только хорошее, но из-за многолетних наставлений Димы это желание терзает тебя. Вроде как грешно его любить! Я права?

Он больше не реагировал на нее, делал вид, что вообще не слушает. Однако медицинские датчики предательски выдавали его, они показывали, что его сердце бьется намного быстрее, чем раньше. Анна встревожила его, он уставал, а значит, нужно было закругляться. Но она просто обязана была кое-что добавить.

– Твой отец знал, что ты – не он. Психопаты хорошо чувствуют друг друга, и он не сомневался, что худшая часть его в тебе не проявилась. За это он и любил тебя больше всех на свете. Дмитрий? В нем тоже нет худшего – но нет и лучшего от вашего отца. А ты был его улучшенной версией, тем, что каждый родитель мечтает увидеть в своем ребенке. Ты был его продолжением и именно тем бессмертием, о котором он мечтал. Ты был искуплением, которого он жаждал! Можешь ли ты ненавидеть отца? Да – как преступника, отнявшего две жизни. Можешь ли ты презирать его? Да – потому что он разрушил вашу семью, довел твою мать до алкоголизма, брата – до невроза, а у тебя отнял остатки счастливого детства. Можешь ли ты любить его? Тоже да, и это самое главное. Потому что именно благодаря ему начало твоего детства было счастливым. Твой отец родился другим, он был зверем – но тем зверем, который все-таки мечтал остаться человеком. Научись совмещать ненависть, презрение и любовь и никогда не стесняйся брать у своего отца лучшее. Я знаю, что сейчас тебе тяжело принять это. Ты злишься на меня за то, что я полезла не в свое дело, да еще и воспользовалась твоей слабостью, хотя слаб ты из-за меня. Но я надеюсь, что однажды ты сможешь понять и простить меня.