Читать книгу "Крампус, Повелитель Йоля - Джеральд Бром"

Из гостиной доносились звуки включенного телевизора, и Диллард уловил голос Линды – она, кажется, что-то говорила Эбигейл. «Хорошо, – подумал он, – значит, они вместе». Он задвинул за собой засов и приставил к двери пакеты с вещами. Понятно, сбежать они никому не помешают, но ему просто хотелось, чтобы они могли задержать кого-то, кто, скажем, очень спешил бы выйти из дома, не важно, по какой причине.

Он прошел по короткому коридору, мимо двери в ванную с левой стороны, прямо в гостиную. От небольшого пространства, где стоял обеденный стол, кухню отделяла стойка наподобие барной. Эбигейл сидела за стойкой на одном из высоких табуретов, спиной к нему, и играла с двумя куклами. Линда стояла у плиты – она что-то готовила. Заметив его, она вздрогнула, взгляд у нее сделался холодным, и она отвела глаза в сторону.

– Смотрю, ты уже и вещи собрала, – сказал Диллард.

Эбигейл прекратила играть, и глянула на него: ни следа ее обычной радостной улыбки. Она встревоженно посмотрела на мать.

– Верни мне, пожалуйста, мои ключи, – сказал Линда. Голос у нее был усталый и равнодушный.

– Ладно, – сказал он, пересекая гостиную. Отцепил рацию, включил ее и поставил на стол: ему хотелось быть уверенным, что он не пропустит никаких сообщений насчет Джесса. Положил пластиковый пакет рядом с рацией, потом нашел в кармане ее ключи и тоже выложил на стол.

Линда продолжала жарить для Эбигейл сыр, стоя спиной к нему, хотя ей это было неудобно. Лишь бы на него не смотреть. Диллард наклонился и опустил фиксатор на раме раздвижной стеклянной двери – еще одна предосторожность, на случай, если ситуация выйдет из-под контроля. Он поглядел на улицу; за окном был его задний двор. Последние лучи заката очертили вершины холмов. Владения Дилларда занимали около пяти акров, до самой реки; ближайшим соседом был Томси – он жил дальше к югу, за рощей. К тому же Томси был глуховат, так что насчет криков можно было не беспокоиться.

Диллард знал, что пора приступать к делу, что каждая минута, пока он тянет резину, могла стать минутой, когда кто-то решит зайти в гараж к Генералу и обнаружить то, что там творится. Или Джесс мог вдруг показаться в городе. Но следующий шаг оказался гораздо труднее, чем он ожидал. Диллард смотрел, как Линда переворачивает на сковородке сыр, смотрел ей прямо в затылок – какие у нее красивые волосы – и представлял себе, какое у нее будет лицо, когда он нанесет первый удар: боль, непонимание, ужас. И ему придется жить с этим всю оставшуюся жизнь.

Он стиснул зубы. «Не время сейчас нюни распускать».

Он взял со стола пластиковый пакет, вышел обратно в коридор, зашел в ванную. Опорожнил мочевой пузырь, потом разделся, весь, до носков. Отпечатки ног в крови можно было использовать для идентификации так же, как и отпечатки пальцев; проще будет потом просто сжечь носки. Насчет ДНК он не беспокоился: это был его дом, конечно, его ДНК будет повсюду. Но кровь – кровь это совсем другое дело. Если он собирался сделать все так, чтобы было похоже на убийства в гараже, крови будет много, и придется проследить, чтобы на одежду не попало ни капли. Он аккуратно сложил одежду, часы и ботинки на полу рядом с раковиной. Покончив с убийствами и оставив улики, указывающие на Джесса, он примет душ, спустится вниз и оденется здесь.

Диллард открыл пакет, достал перчатки, надел их, потом взял молоток с круглым бойком. Хороший инструмент для начала. Сначала он стукнет Линду, сильно, но не слишком, только чтобы вырубить, потом, может, коленную чашечку разбить, чтобы не сбежала, пока он занимается Эбигейл. А потом он достанет нож и сделает все как следует.

Он открыл дверь и вышел из ванной, и сквозняк обдал холодом его наготу.

– Мясо, – прошептал Диллард. – Они – всего лишь мясо.

* * *

Ничто.

Темнота.

Свет.

Он плывет, и течение тянет его куда-то вниз, вниз, вниз.

Он задыхается. Тонет. Вес. Боль плоти. Санта-Клаус ощутил спиной холодный камень, открыл глаза. Все вокруг было залито золотистым сиянием. Вокруг теснились какие-то неясные силуэты.

Одно лицо медленно обрело четкость: кто-то наклонился над ним… нет, не Нанна. Перхта, его земная жена. Стиснув его руку, она с тревогой глядела на него своими древними глазами.

– Он жив, – прошептала она, потом повоторила громко: – Санта-Клаус вернулся к нам!

Над ним пронесся шквал радостных восклицаний. Санта сморгнул; он лежал в часовне, в окружении своих младших жен. И все они вопили и рыдали от радости. Эти звуки впивались ему в мозг, как ножи.

«Так вот что такое смерть. Ни мыслей. Ни воспоминаний. Ни сожалений. Ничего. Какое блаженство!»

Двое существ в золотых одеяниях – не мужчины и не женщины – стояли у него в ногах, и их крылья были такой белизны, что на них трудно было смотреть. Одно из существ заговорило:

– Бог явно не желает твоей смерти.

– Почему? – закашлялся он, и ему пришлось прочистить горло. – Что до меня Господу?

Ангелы обменялись удивленной улыбкой.

– Почему? Потому что ты забавляешь Ее.

– Забавляю? – Санта сел. Мир вокруг завертелся. Он стиснул руками холодный камень, чтобы не упасть. – Забавляю? Неужели я не служу высшей цели, неужели я – всего лишь развлечение?

– Ты вызываешь улыбку на устах Бога. Разве этого не достаточно?

Санта спустил ноги с каменной плиты, попытался встать. Колени у него подогнулись, и Перхта поймала его за плечи, не дав упасть.

– Я всего лишь игрушка…

– Ты расстроен?

– Я больше не собираюсь служить забавой для богов. Я покончил со всей этой суетой.

– Ты хочешь, чтобы с тобой было покончено? – ангел нахмурился. – Но ведь нет служения выше, чем служение Господу. Разве это не честь?

Звон колокольчиков, издалека, но все ближе и ближе, и голоса. Это та песня, та самая глупая, глупая песенка: «Вот едет Санта-Клаус…» Санта поглядел вокруг, на женщин, но казалось, ни одна из них ничего не слышала.

– Я сказал, я со всем покончил. Со всем этим! Передайте Богу, пусть оставит меня в покое!

– И что, ты все бросишь? – ангел пожал плечами. – Если таково твое желание – бросить все, стать смертным, это может быть сделано, – песня и звон колокольчиков звучали все тише. – Твое имя, как эта песня, угаснет, уйдет в небытие. Имя Санта-Клауса будет забыто.

Песня стихла; единственным звуком осталось его дыхание. Тишина вцепилась ему в сердце ледяной рукой.

– Каким же именем ты желаешь зваться отныне? – спросил ангел. – Уж верно, не Бальдром. Бобом? Майком? Кем ты будешь теперь?

– Прекрати. Зачем ты мучаешь меня?

Ангел рассмеялся:

– Ты сам мучаешь себя. Неужели ты поверил, что можешь равняться с Иисусом, или другими великими пророками? Ты всего лишь диковина, человек в красной шубе, раздающий подарки.