Читать книгу "Главнокомандующие фронтами и заговор 1917 года - Максим Оськин"

После разгрома турки могли вести лишь стратегическую оборону в крепостях. Одной из таких крепостей был Карс — крепость, имевшая в окружности 20 км обвода, три сотни орудий на фортах и 25 тыс. гарнизона. К 10 октября Карс был обложен русскими и оказался в плотном кольце осады. Незадолго до начала штурма А. А. Брусилов производится в штабс-капитаны. 5 ноября русская Кавказская армия генерала Лазарева бросилась на штурм Карса. 15-й Тверской драгунский полк в самом штурме участия, разумеется, не принимал.

1я кавалерийская дивизия стояла к западу от крепости, на пути вероятного турецкого прорыва. Несмотря на то что турецкий командующий Гуссейн-паша бежал, турки все-таки попытались пробиться к Эрзеруму. 6 ноября большая турецкая колонна стала отходить на запад. Путь ей преградила русская кавалерия. До боя, впрочем, не дошло: турецкие войска сложили оружие. За участие в штурме крепости Карс штабс-капитан Брусилов был награжден орденом Св. Станислава 2-й степени с мечами. В неудачной осаде крепости Эрзерум, где часть блокадного корпуса, считая и командующего генерала Геймана, погибла от эпидемий, А. А. Брусилов не участвовал, так как 15-й Тверской драгунский полк был отведен в тыл, на зимние квартиры.

По окончании Русско-турецкой войны 1877–1878 гг. А. А. Брусилов неспешно продвигается по службе: командир 1-го эскадрона, начальник полковой учебной команды. В 1881 г. Брусилову поступило предложение участвовать в Ахал-Текинском походе ген. М.Д. Скобелева. Но в связи с состоянием здоровья от предложения пришлось отказаться. Для дальнейшего витка карьеры требовалось образование в Николаевской академии Генерального штаба, однако Брусилов так и не стал учиться. Шансом для молодого офицера стала служба в открывшейся в столице Офицерской кавалерийской школе, где тогда училось только 36 офицеров. Осенью 1881 г. Брусилов прибыл в Санкт-Петербург, к новому месту службы, а вскоре был произведен в капитаны.

В августе 1882 г. А.А. Брусилов становится ротмистром, а в следующем году заканчивает «курс наук отдела эскадронных и сотенных командиров по разряду “отличных”». Окончив учебный курс, капитан Брусилов на долгое время — 23 года — задержался в Офицерской кавалерийской школе, которой остро требовался преподавательский состав. В 1883 г. ротмистр Брусилов награждается орденом Св. Анны

2й степени. В стенах Офицерской кавалерийской школы, которой тогда руководил ген. И.Ф. Тутолмин, проходит значительная часть карьеры Брусилова. Адъютант школы с 1883 г.; помощник начальника школы с 1898 г., пока, наконец, 10 февраля 1902 г. не был назначен начальником Офицерской кавалерийской школы. В 1887 г. А.А. Брусилов производится в звание ротмистра Гвардии и, соответственно, армейского подполковника.

В 1884 г. Брусилов женился на Анне Николаевне фон Гагемейстер, от брака с которой имел единственного сына — Алексея.

Большую часть времени работы в Офицерской кавалерийской школе А.А. Брусилов служил под началом будущего военного министра В.А. Сухомлинова. Правда, до должности его помощника пока еще не дорос, это будет при преемнике Сухомлинова, А.-Б. Авшарове. Сухомлинов в эмиграции писал так о своем начальствовании Офицерской кавалерийской школой: «Все эти годы в лице ротмистра Брусилова я имел прекраснейшего сотрудника… Своими выдающимися способностями и знанием техники кавалерийского дела, при знании к тому же иностранных языков, он принес неоценимую пользу делу создания в русской армии рассадника кавалерийской культуры… В том, что Брусилов был выдающимся военачальником, не приходится прибегать к доказательствам, для этого налицо более чем достаточно фактических данных. Не берусь осуждать этого моего бывшего сослуживца за его переход на службу к большевикам, так как для этого у меня слишком мало данных, и с деятельностью его у них я не знаком»{288}.

Постепенно в Офицерской кавалерийской школе дело подтягивалось к обучению офицеров кавалерии умению действовать на войне. А с назначением на пост начальника школы А.А. Брусилова (1902–1906) дело было окончательно поставлено на основу подготовки кавалериста к войне. Исследователь пишет: «Он должен был превратить своих учеников (опытных уже кавалеристов) в совершенных наездников и одновременно, в свою очередь, подготовить из них воспитателей конного мастерства в войсках. Сам Брусилов вел как лекционные занятия по теории езды и выездки лошадей, так и практические… Брусилов полагал (и неуклонно проводил свои убеждения в жизнь, начиная с себя самого), что кавалерийский начальник должен быть не только опытным и образованным офицером, подготовленным теоретически, но и умелым полевым ездоком, способным лично повести за собой войска»{289}.

С другой стороны, не менее справедливым мнением является и тот факт, что Офицерская кавалерийская школа учила офицера в первую голову как кавалериста, а не как офицера. В годы Первой мировой войны это сказалось в подборе командного кадра русской конницы достаточно слабого качества, что в боях обозначалось нехваткой упорства и грамотного использования конной массы. В качестве примера можно привести выдержку из брошюры лучшего (по мнению участников войны) русского кавалерийского военачальника мировой войны — графа Ф.А. Келлера. В 1910 г. Келлер писал: «Меня причисляют к заклятым врагам Офицерской Кавалерийской школы, но это неправда, я враг не школы, а постановки дела в Офицерской школе, и враг потому, что вместо той громадной пользы, которую школа должна была бы принести, она приносит отечественной коннице вред… С легкой руки школы последних времен, когда руководителями и начальниками явились люди, почти не служившие в строю и специализировавшиеся только на прыжках и в езде, не знающие и не желающие считаться с нуждами и требованиями строевых частей, явилось шатание во всех полках кавалерии… К тому же, школа забыла, что она воспитывает не берейторов, а строевых офицеров, и средство (например, хорошую езду, преодолевание препятствий и т.д.) превратила в цель»{290}.

Продвижение по службе в России, как правило, во многом зависит от покровительства высокопоставленных начальников. Часть офицеров выделялась в войнах, но это была меньшая часть. Не был исключением и генерал-майор Брусилов. Своей карьерой А.А. Брусилов был обязан великому князю Николаю Николаевичу, который с 1895 г. занимал пост генерал-инспектора кавалерии. Николай Николаевич, сам страстный кавалерист, заметил Брусилова как организатора парфорсных охот, на которых укреплялось умение кавалеристов. С подачи великого князя, с трепетом относившегося к Офицерской кавалерийской школе, как кузнице кадров русской конницы, в 1892 г. А.А. Брусилов производится в полковники с зачислением по гвардейской кавалерии. Часто это обстоятельство ставят как бы в «вину» Брусилову — дескать, его карьера стала результатом влияния великого князя. Нельзя отрицать очевидного, но и не следует перебарщивать. Высокие покровители в царской России были у многих, в том числе и выдающихся полководцев. Напротив — быть может, если бы не покровительство, то и не было бы ни Брусилова, ни Брусиловского прорыва. Например, уже после начала Первой мировой войны один из офицеров в частном письме, перехваченном цензурой, писал следующим образом: «Наши молодчики Генерального штаба — начальники дивизий — совершенно неспособны управлять кавалерией. Эти поганцы-теоретики, которые или толкутся без толку, или производят с ней опыты — что выйдет». Пример — генерал Тюлин. «Таких Тюлиных у нас хоть пруд пруди. Драгомиров не лучше. Один Келлер по общим отзывам был на высоте призвания… Он, как и Толпыго, был нелюбим Генеральным Штабом. Ведь Толпыгу съел Генеральный штаб. Брусилов — человек дела, а ведь если бы не Николай Николаевич, то в мирное время Брусилов был бы моментально проглочен… Если бы были кавалерийские начальники не по названию, а по духу, каких бы дел могла наделать кавалерия в начале кампании»{291}.