Читать книгу "Assassin's Creed. Ересь - Кристи Голден"

«Мы сожгли святую, – пробормотал его собеседник. – Спаси и помилуй Господи наши души».

– То, что ее сердце не сгорело, одна из легенд, которые сложились вокруг легендарной Девы, – сказал Саймон. – Но, судя по этому эпизоду, одна из них вовсе не вымысел. Это слова человека, который трижды пытался сжечь ее сердце.

– Тераж изрядно выпил, – пренебрежительно бросила Инглэнд, – и это пьяный бред.

– Именно так мы, тамплиеры, говорим, когда простые люди сталкиваются с чем-то необъяснимым, не так ли? – парировал Хэтэуэй. – Но прошу, запомните этот момент. Он крайне важен.

На экране уже отображалась другая сцена.

– Сейчас вы уже без труда узнаете Габриэля. А этот элегантный мужчина, с которым он разговаривает, – герцог Алансонский, в исторических документах из всех принцев крови он фигурирует как самый верный сторонник Жанны. Однако в исторических документах не зафиксирован тот факт, что герцог Алансонский, как и Габриэль, прошел подготовку, чтобы стать ассасином. Герцог на протяжении всей жизни оставался другом Карла Седьмого. И вот вопрос: почему этот человек восемь лет спустя после смерти Жанны д’Арк принял участие в восстании против своего короля? Почему он стал членом ордена Золотого руна? Этот орден был основан Филиппом Бургундским – тамплиером.

– Поменял свои взгляды, – одобрительно проворчал Стернс.

– Да, – подтвердил Саймон, – и историки в течение столетий гадали, почему он это сделал. Мы же теперь знаем причину наверняка.

35

– Тамплиер? – с ужасом выдохнул Габриэль.

Саймон помнил, что герцог Алансонский казался Лаксарту старым, умудренным жизненным опытом, но и сам Габриэль уже не был юнцом.

– Ассасины могли спасти Жанну в любой момент, – с горечью произнес герцог. – Но они приняли решение этого не делать. Сколько бы я ни давил на де Меца и Иоланду, они отказывались и не объясняли причины.

– «Я боюсь только одного – предательства», – однажды призналась мне Жанна.

Герцог печально посмотрел на возмужавшего Габриэля:

– Я должен кое-что сказать тебе. Возможно, ты в это не поверишь, но знай: герцог Бургундский никогда не хотел смерти Жанны, тем паче никогда не приказывал казнить ее.

Габриэль, не принимая такого заявления, усмехнулся, выражая и раздражение, и обиду. Герцог Алансонский примирительно поднял руку:

– Пожалуйста, мой старый друг, выслушай меня. Конечно, герцог Бургундский хотел остановить Жанну. Ее действия были серьезной угрозой планам тамплиеров. Они не рассчитывали, что появится такая удивительная девушка, да еще и завладеет мечом Эдема. И взял ее в плен именно приближенный Филиппа Бургундского – Жан Люксембургский, герцог Линьи. Ты помнишь, как долго он ее у себя держал?

– Несколько месяцев, – сказал Габриэль и, помедлив, нехотя добавил: – С ней хорошо обращались. Но потом он продал ее англичанам!

– Тамплиеры преследовали цель дискредитировать Карла, – сказал герцог Алансонский. – Имя Жанны было неразрывно с ним связано. И если ее объявить еретичкой, это черной тенью ложилось на репутацию короля. По этой причине тамплиеры – бургундцы и англичане – решили обвинить ее в ереси.

– Суд, – зло усмехнулся Габриэль, – с заведомо предрешенным исходом.

– Да, ты прав, – подтвердил герцог, – судебный процесс, ее изобличение и признание виновной, шанс раскаяться и выйти на свободу через три, может быть, четыре года. Таков был изначальный план. Габриэль… все, что они хотели сделать, что им нужно было сделать, – это ослабить ее авторитет и влияние. Карл к этому моменту уже повернулся к Жанне спиной, со временем и народ сделал бы то же самое. – С нежностью в голосе он продолжал: – И она бы вернулась в Домреми. Вышла бы замуж. Нарожала детишек. Таков был план.

Даже сейчас, наблюдая за сценой вместе со всеми, Саймон помнил, как эти слова герцога рвали на части сердце Габриэля. Жанна дома с семьей. Возможно… возможно, с ним и их ребенком. Габриэль привалился спиной к стене и начал оседать, герцог подхватил его.

– Я… я не верю, – прошептал Габриэль.

Он не хотел верить, потому что осознание возможного счастья делало боль утраты невыносимой. Ассасины предали Жанну, а тамплиеры пытались ее спасти? Мир для него перевернулся с ног на голову.

– Во время суда решили еще раз проверить и убедиться, что Жанна девственница. И это подтвердилось. Каким чудом она могла сохранить свою невинность, если с ней в камере денно и нощно присутствовали стражники? Филипп Бургундский предупредил их, что они все будут казнены, если изнасилуют Жанну!

Габриэль растирал виски, пытаясь осмыслить все, что сказал ему герцог Алансонский.

– Но что случилось? Что привело к трагедии?

– Не что, а кто. Епископ Пьер Кошон и каноник Жан д’Эстиве. Они вознамерились сделать себе имя на этом процессе. Кошон хотел получить сан архиепископа Руана, и у него были личные счеты с Жанной. А д’Эстиве… – зло процедил герцог, – этот был просто садистом, он наслаждался чужими страданиями.

Габриэль не мог прийти в себя от потрясения, но герцог Алансонский был неумолим.

– Эта пара вызывала у Филиппа беспокойство. И в середине мая, за две недели до казни Жанны, он послал к ней в камеру герцога Линьи с предложением выкупить ее назад, если она даст согласие никогда не поднимать оружие против бургундцев или англичан. Но… она…

– Она решила, что это ловушка.

– Да. Филипп подумал, что все улажено, когда Жанна согласилась никогда впредь не надевать мужское платье. Но потом… о, Габриэль… – Герцог не мог говорить от горечи и негодования. – Кошон приказал стражникам забрать ее платье. Они оставили ей только мужскую одежду.

– Поэтому она снова «впала в ересь», – прошептал Габриэль, а потом твердо произнес: – И это стоило ей жизни.

– Жанна была слишком юной, чтобы понимать, что происходит вокруг. Она даже не была ассасином. Тамплиеры знали это. Она не должна была умереть, Габриэль. Ты помнишь Жака де Моле?

– Что? Да… помню… – Габриэль смущенно посмотрел на своего старого друга.

– Он установил строгие правила, которым должны были следовать все тамплиеры. – Карие глаза герцога вспыхнули решимостью. – Мы верим, что меч Жанны до этого принадлежал ему. И в руках Девы он работал так, как того хотел Жак де Моле. Его сожгли как еретика. И он бы ни за что на свете не пожелал, чтобы его орден казнил тем же способом девушку, которая обращалась с его мечом с такой любовью в сердце, как и он сам, пусть даже она и не знала ничего о тамплиерах.

– Зачем ты мне все это рассказываешь? – с напором и чуть не плача спросил Габриэль.

– Чтобы ты знал, что тамплиеры постоянно делали попытки предотвратить смерть Жанны. Орден не убивал ее, это сделали два корыстных и самолюбивых человека. Они шли на поводу собственных интересов и желаний, они были далеки от цели – улучшить род человеческий. И орден думает, что ты, возможно, заинтересован в том, чтобы восстановить справедливость.