Читать книгу "Танковые рейды 1941-1945 - Амазасп Бабаджанян"

Мы с Гаркушей выбились из сил, а тут, как на грех, еще и наскочили на командарма М. Е. Катукова, который вместе с начальником оперативного отдела полковником М. Т. Никитиным пробивался сквозь заторы на север, поближе к действующим частям.

— Тебе, Армо, надо руководить боем своих передовых бригад, а не с пробками воевать! — строго выговорил мне командарм.

Я не стал возражать, Катуков был прав: несмотря ни на что, командиру следует точно определять, где он нужнее, и находиться именно там. Надо уметь и в условиях боя расчетливо распределять обязанности между собой, своими заместителями и помощниками, а не хвататься сгоряча за все самому.

— Необходимо ускорить продвижение бригад на север, — приказал командарм. — Учти внимательно дела соседей — это поможет. Никитин растолкует, что у них.

«При чем тут соседи?» — подумал было я.

Но М. Т. Никитин растолковал. Так растолковал, что сразу стало ясно, как действовать дальше.

Матвея Тимофеевича я знал с осени 1942-го, он был начальником штаба 3-го мехкорпуса, где я командовал бригадой. Он вызывал восхищение окружающих своей блестящей эрудицией и феноменальной памятью: без всяких записок мог диктовать длинные оперативные сводки, помнил о частях и соединениях то, что не хранили в памяти даже сами командиры этих частей.

— Амазасп Хачатурович, знаете, как проще всего ликвидировать эти пробки? — спросил в заключение М. Т. Никитин. — Действующим частям быстрее, с боями, продвинуться на север. Когда танковые бригады вырвутся далеко вперед, автомобильные пробки рассосутся сами собой.

Подбитый Pz.Kpfw.IV

И в самом деле, выход единственный — самый простой и потому столь разумный. Я от души поблагодарил Матвея Тимофеевича, тогда — полковника Никитина, а впоследствии — генерал-полковника Никитина, начальника Главного штаба Сухопутных войск, восхищаясь его умением находить удивительно простые решения, казалось бы, безвыходно сложных проблем…

Медленно, с боями, но неуклонно пробиваются вперед, на север, танковые бригады нашего корпуса — 40, 44, 45-я. Особенно трудно передовому отряду — 44-й бригаде И. И. Гусаковского: на каждом шагу завалы, минные поля.

Но не слаще и 40-й М. А. Смирнова и 45-й Н. В. Моргунова, наступающим по бездорожью.

Лесные тропы, узенькие межозерные проходы завалены срубленными деревьями, в них упрятаны противотанковые мины. Наши саперы под огнем противника геройски расчищают и разминируют эти лесные завалы.

Войска буквально дерутся не только с противником, но и с труднопроходимой, коварной местностью. К исходу первого дня операции удалось продвинуться незначительно.

Боевые действия не прекращаются и в ночь на 2 марта. К вечеру 2 марта 11-й гвардейский танковый и наш сосед справа — 8-й гвардейский механизированный корпуса пробиваются вперед еще на 30–35 километров. Передовой отряд мехкорпуса овладевает городом Цульцифицем. Наша 44-я бригада — городом Лабесом.

Танки идут к Балтике

А. Х. Бабаджанян уточняет с подчиненными боевую обстановку

С выходом на рубеж этих городов дело облегчилось — здесь уже началась хорошо развитая сеть шоссейных дорог. А значит, более благоприятные условия для ускорения выхода к побережью Балтики, для совершения обходных маневров и проникновения в глубокий тыл врага.

И верно. Вырвавшись на оперативный простор, утром 3 марта части корпуса стремительно вышли к городу Вангерину, овладели этим городом, углубились далее на север километров на 30. 45-я бригада Н. В. Моргунова заняла город Шлифенбайн. Путь к Балтике, по существу, был открыт.

Но случилось непредвиденное. Где-то в дорожных пробках застрял штаб нашего корпуса. Вторые сутки бьется его начальник полковник Н. Г. Веденичев, чтобы вывести штаб поскорее на север, поближе к ведущим бои бригадам.

Опергруппа штаба вместе со мной вынужденно, в ожидании подхода самого штаба, останавливается на хуторке южнее Вангерина. Попытка уговорить начальника штаба армии генерала М. А. Шалина, чтоб разрешил переместить опергруппу поближе к бригадам, не увенчивается успехом.

— Ничего не выйдет, Бабаджанян. И не просите. Пока не подойдет Веденичев и не займет нынешнее ваше место — ни шагу! Связь с войсками у вас есть? Вот и управляйте ими, покуда подойдет штаб. Такой разрыв, да еще его увеличивать! Всё, и не пытайтесь уговаривать.

Да, Шалин был несгибаемым. И что еще важнее — абсолютно непререкаемым авторитетом. Авторитет его базировался не только на большом личном обаянии и тактичности, которыми в столь высокой степени обладал Михаил Алексеевич, но, главное, на большой культуре, глубоком знании дела. Шалин до войны был советским военным атташе в Японии, всю войну руководил штабами крупных объединений. Широкая образованность и эрудиция в различных областях знаний, а не только в военном деле, стяжали ему прозвище «ходячей энциклопедии».

Начштаба Шалин излагал свои распоряжения с неколебимой логичностью, совмещенной с большим чувством такта. Подчиненный уходил от него с ощущением морального удовлетворения, даже когда ему указывалось на промахи. А начштаарм, отпустив его, говаривал сожалеючи: «Зря, наверное, распек беднягу…»

Великая Отечественная еще раз подтвердила, насколько велика роль штабов. Вся тяжесть по управлению войсками, организации снабжения, подготовке информации об обстановке, данных для принятия оперативных решений ложилась на плечи работников штаба. Естественно, поэтому столь высоки были требования к офицерам, выдвигаемым на штабную работу.

М. А. Шалин умел подбирать кадры для штабов. Не без его участия был переведен на должность начальника штаба корпуса и полковник Н. Г. Веденичев.

С Нилом Григорьевичем мы были знакомы еще с 1943 года, он тогда командовал 40-й танковой бригадой, а когда его во время боев под Курском назначили на штаб корпуса, все офицеры 1-й танковой армии отнеслись к этому с большим удовлетворением.

Захваченные танкистами трофеи — немецкая каска и деревянные ботинки — «клумпы»

Встретившись на совместной работе в 11-м гвардейском танковом корпусе, мы с Нилом Григорьевичем, пожалуй, дополнили друг друга, поскольку обладали противоположными характерами.

Спокойно-рассудительный, всегда уравновешенный, Веденичев весьма благотворно гасил мою подчас неоправданную горячность и вспыльчивость. Качества эти, увы, сопутствовали мне, и часто не на пользу дела. Нил Григорьевич умел вовремя и как-то незаметно, тактично останавливать эту мою экспансивность. Очень умело ему помогал в этом и начальник политотдела корпуса Иван Митрофанович Соколов.