Читать книгу "Делай деньги! - Терри Пратчетт"

– Только руки, господин Король, только они, – ответил Мокриц.

– Пусть и дальше остаются такими же загребущими, – сказал Гарри и хлопнул его по плечу.

Его люди окружили Мокрица и составили на пол чемоданы.

– Квитанция не нужна, – сказал Гарри. – Ты меня знаешь, господин фон Липвиг. Знаешь, что мне можно доверять, и я знаю, что тебе можно доверять.

Мокриц зажмурился, всего на мгновение. Подумать только, он еще боялся, что закончит день в петле.

– Твои деньги в надежных руках, господин Король, – проговорил он.

– Знаю, – сказал Гарри. – И когда ты всех уделаешь, я пришлю к вам Уоллеса, и он с твоей мартышкой поговорит за проценты, которые я получу за это дело, ясно? Все по-честному?

– Абсолютно, господин Король.

– Славно, – сказал Гарри. – Теперь пойду куплю какой-нибудь земли.

Он удалился под смутные перешептывания в толпе. Его вклад сбил всех с толку. Мокрица тоже. Все гадали, что такое известно Гарри Королю. Мокриц тоже. Ужасно, когда в тебя верит такой человек, как Гарри Король.

От толпы отделился делегат и спросил:

– Что, в конце концов, происходит? Пропало золото или не пропало?

– Не знаю, – ответил Мокриц. – С утра не проверял.

– Ты так говоришь, как будто это пустяк, – сказала Сахарисса.

– Как я уже объяснял, – ответил ей Мокриц, – город по-прежнему здесь. Банк – здесь. Я – здесь. – Он бросил взгляд на широкую спину удаляющегося Гарри Короля. – Пока что. И нам не нужно, чтобы золото тут путалось под ногами, согласны?

В дверях за спиной Мокрица возник Космо Шик.

– Итак, господин фон Липвиг, судя по всему, ты у нас аферист до мозга костей.

– Не понял? – сказал Мокриц.

Остальные члены срочной проверяющей комиссии с довольным видом высыпали из дверей. Их, в конце концов, подняли ни свет ни заря, а тем, кто рано встает, перед завтраком очень хочется кого-нибудь убить.

– Уже закончили? – поинтересовался Мокриц.

– Ты сам понимаешь, зачем нас сюда позвали, – сказал один из банкиров. – Тебе прекрасно известно, что минувшей ночью Городская Стража не обнаружила золота у вас в хранилище. И мы можем подтвердить этот прискорбный факт.

– Ну, вы же знаете, как бывает с деньгами, – сказал Мокриц. – Думаешь, что ты на мели, а деньги все это время лежали в другом кармане.

– Нет, господин фон Липвиг, тебе сейчас должно быть не до шуток, – сказал Космо. – Этот банк – мыльный пузырь.

Он повысил голос:

– Я бы рекомендовал всем вкладчикам, которых ты обманул, изъять свои деньги, пока они еще есть!

– Нет! Отряд, ко мне!

Командор Ваймс растолкал ошеломленных банкиров в то же время, как с десяток стражников-троллей с топотом поднялись на крыльцо и выстроились плечо к плечу перед банковскими дверями.

– Ты совсем спятил, господин? – спросил Ваймс, встав нос к носу с Космо. – Мне показалось или это было подстрекательство к бунту? Банк закрыт до дальнейшего уведомления!

– Я – директор этого банка, командор, – сказал Космо. – Ты не имеешь права не впускать меня.

– Давай проверим, – сказал Ваймс. – Рекомендую направлять свои претензии к его светлости. Сержант Детрит!

– Здесь, сэр!

– Никого не впускать без пропуска за моей подписью. А тебе, господин фон Липвиг, запрещено покидать город, это понятно?

– Да, командор. – И Мокриц повернулся к Космо: – Ты что-то неважно выглядишь, – сказал он. – Цвет лица у тебя нездоровый.

– Довольно слов, фон Липвиг. – Космо наклонился к нему. Вблизи он выглядел еще хуже – как восковая кукла из воска, если бы только воск мог потеть. – Встретимся в суде. Это конец, господин фон Липвиг. Или называть тебя… господином Стеклярсом?

«О, боги! Нужно было позаботиться о Криббинсе. Но я был слишком занят – делал деньги…»

И тут появилась Дора Гая, которую под руки вели через толпу двое стражников, заменявших ей костыли. Ваймс поспешил ей навстречу, словно ждал ее прихода.

Мокриц обратил внимание, что шум города становился громче. Толпа тоже обратила на это внимание. Где-то происходило что-то значительное, а эта склока была просто разогревом.

– Думаешь, ты такой умный, господин фон Липвиг? – спросил Космо.

– Нет, я знаю, что я умный. Я думаю, что я невезучий, – ответил Мокриц. Но на самом деле он думал: «Разве у нас было столько клиентов? И как они кричат!»

Космо продолжал торжествующе орать ему в спину, когда Мокриц сорвался с места и протиснулся к Доре Гае в окружении стражников.

– Это големы? – спросил он.

– Все големы в городе только что замерли без движения, – ответила Дора Гая. Их взгляды встретились.

– Они идут? – спросил Мокриц.

– Похоже на то.

– Кто идет? – спросил Ваймс недоверчиво.

– Гм, они? – сказал Мокриц и махнул рукой.

Несколько человек выбежали из-за угла со стороны Гостевых Рядов и с изменившимися лицами пронеслись мимо скопища у банка. Это были только капли пены, летящие впереди человеческого цунами, которое накрыло банк, словно он был булыжником на пути волны.

Над морем голов плыло круглое полотнище десяти футов в диаметре вроде батутов, которыми ловят сообразительных людей, прыгающих с крыш горящих зданий. Его несли доктор Икс и четверо других волшебников, и вблизи на нем стал заметен начертанный мелом круг и магические символы. В центре портативного магического круга восседал профессор Флид, который безуспешно пытался лупить волшебников своим эфемерным жезлом. Делегация остановились у крыльца, а толпа помчалась дальше.

– Мы просим прощения, – проговорил запыхавшийся Икс. – Но только так можно было доставить его сюда, а он очень настаивал, ох, как он настаивал…

– Где барышня? – прокричал Флид. Его голос был еле слышен при живом свете. Дора Гая растолкала стражников.

– Да, профессор Флид? – спросила она.

– Я нашел ответ! Я пообщался с эмийцами!

– Они же все погибли тысячи лет назад?

– Ну, у нас как-никак отдел некромантии, – сказал Флид. – Но должен признать, их речь даже мне показалась какой-то неразборчивой. Ты подаришь мне поцелуй? Один поцелуй – один ответ.

Дора Гая посмотрела на Мокрица. Он пожал плечами. Этот день был уже за гранью его понимания. Он не летел – его несло ураганом.

– Хорошо, – согласилась она. – Только без языка.

– Язык? – спросил Флид печально. – Какой уж тут язык?

Последовал кратчайший поцелуй, но призрачный профессор просиял.

– Чудесно, – сказал он. – Чувствую, что помолодел лет на сто.